Статьи и интервью

Депрессия – выходы из душевной тьмы 

Жители Германии взбудоражены самоубийством вратаря национальной сборной Роберта Энке и поглощены темой депрессии. Незадолго до этого события звезда футбола Себастьян Дайслер писал об осторожных путях выхода из депрессии. В биографии Андре Агасси также говорится о выгорании, которую часто рассматривают как первый симптом депрессии.

Смерть вратаря, которая определенно не была свободным выбором, а криком отчаяния, действует как маяк. Молодой, на вид цветущий и многообещающий футболист не вписывается в традиционный образ человека, погруженного в депрессию. Однако, его судьба может служить примером того, насколько далеко может зайти это заболевание и насколько мало оно соответствует старым стандартам и предпосылкам. Разговоры о том, что депрессия является прежде всего прерогативой женщин, не имеют ничего общего с правдой. Женщины просто чаще поднимают эту тему, тогда как мужчины предпочитают ее замалчивать, пока, как в случае Роберта Энке, не становится слишком поздно. Это самоубийство внезапно позволило большинству осознать масштабы заболевания. А тот факт, что его смерть оплакивало множество людей, говорит, как мне кажется, о том, какой резонанс вызывает тема депрессии. Вряд ли тот, кто не пережил подобную ситуацию сам, стал бы оплакивать незнакомого ему лично футбольного вратаря.

Национальная футбольная команда уже не та, что была раньше! А сама страна, осталась ли она прежней? Объективно больших изменений не произошло, но субъективно изменилось очень многое. Внезапно мы пришли к осмыслению одной из важнейших тем: нашей смертности, конечности нашей жизни. И за это осмысление мы благодарны Роберту Энке.

Комиссия ЕС уже давно говорит о том, что 25% европейцев нуждаются в психиатрическом лечении, и 80% из них страдают от депрессии. Ввиду того, что сельское население проблема затрагивает в меньшей степени, процент заболеваемости среди жителей городских агломераций будет еще выше. Кроме того, результаты одного исследования говорят о том, что больше половины мужского населения Германии даже не знают о своем диагнозе. А в свете перенесенного недавно шока ситуация выглядит еще более драматичной.

Если картина такого заболевания, как депрессия, становится центром широкого внимания, то это означает, что оно затрагивает все общество. Если следовать логике «болезнь как символ», то с окружающим миром ничего нельзя поделать, и мы можем выбирать только уровни реализации лежащих на поверхности тем. Выбор состоит не в том, позволим ли мы себе открыть и начать расширять свое сердце, а в том, на каком уровне мы будем это делать. Трагично, но большинство людей предпочитает реализовывать эту идею на уровне тела, в виде сердечной недостаточности, вместо того, чтобы сделать свое сердце широким и открытым на уровне души.

Точно также мы не можем свободно выбирать, хотим ли мы расти, но мы можем выбрать уровень роста. Тот, кто в зрелом возрасте отказывается от духовного и душевного роста, может начать испывать проблемы на уровне тела, что проявляется в формировании опухолей.

В середине жизни у нас нет выбора, будем ли мы сбрасывать балласт. Выбор состоит только в том, на каком уровне мы будем это делать. Уровень сознания избавит нас от телесного выражения в виде декальцификации костей или остеопороза.

Выражение «снова станьте как дети» потеряло сегодня свою популярность. Тем более, что эта (библейская) задача также не является свободным выбором. Тот, кто отказывается так поступать, может начать испытывать проблемы на телесном уровне, которые проявятся в виде болезни Альцгеймера. Начать вести себя по-ребячески вместо того, чтобы снова начать смотреть на мир изумленными глазами маленького принца – удручающий выбор.

Опираясь на понимание «болезнь как символ», мы быстро приходим к пониманию депрессии. Страдающий от депрессии не предпринимает почти никаких действий и ничего не делает по причине отсутствия спонтанной активности влечений. Он перестает что-то чувствовать, и это может быть ужасным признаком его ужасного состояния. В самом тяжелом случае, по причине нехватки ощущений, он постоянно думает о попытках самоубийства. Но это является не чем иным, как озабоченностью смертью, от которой никак не получается избавиться. В действительности у нас нет выбора, сможем ли мы примириться с собственной смертностью, выбор снова заключатется только в том, на каком уровне мы это сделаем. Вместо того, чтобы задуматься над вопросом в философском и религиозном смыслах, сегодня люди делают выбор в пользу мыслей о самоубийстве в рамках депрессии. Однако, если первые всматриваются в глубину жизни, последние оказываются во все более отчаянных обстоятельствах. Вопрос «веревка или пуля, яд или газ» не дает никакой реальной помощи.

То, как мы сегодня пытаемся уйти от смерти, выливается в продолжительную скорбь. Тот, кто пережил потерю ребенка или любимого человека с помощью психотропных средств, имеет все шансы скатиться в депрессию позднее. Разумеется, советы сегодняшних врачей не разглядывать жертв автокатастроф и облегчать свое состояние с помощью соответствующих (лечебных?) препаратов даются из добрых побуждений. Но как говорил еще Брехт, противоположностью «добра» является не «зло», а «добрые намерения». Поэтому проблема продолжает существовать, и тот, кто долго отталкивает от себя горе, не должен забывать о возможности возникновения депрессии. Мы словно вытесняем горе депрессией.

К счастью, традиционная медицина перестала оперировать понятием «эндогенная депрессия». Всегда существовала возможность понять даже самые сильные депрессии и найти выход из душевной тьмы с помощью сознания. Все квалифицированные психиатры знают, что к медикаментозной терапии всегда относится и психотерапия, но, к сожалению, при этом они имеют в виду не ту теневую терапию, которая доходит до самых глубин сознания, а когнитивную поведенческую терапию. Этот вид терапии действует на поверхности и, хотя с помощью различных трюков она предотвращает возникновение рецидивов, ее действия недостаточно для того, чтобы душа перестала возвращаться к переживанию кошмаров.

В случае депрессии речь фактически идет о мифологическом путешествии души, которая должна спуститься в царство мертвых в преисподней, чтобы встретиться там с тьмой, тенями и смертью. Великие герои мифов, от Орфея и Геракла до Энея и Одиссея совершили эти путешествия, и их символические похождения и сегодня могут указать нам путь сквозь царство тьмы.

Но и современные герои-путешественники указывают нам путь, как, например, Герман Гессе, депрессивные переживания которого привели его в Тоскану, в тот край, где его душа нашла исцеление. Но они привели его и в Индию, где он написал Сиддхарту и обрел смысл жизни. Когда я, работая над книгой о депрессии, повторил его жизненный путь, мне стало ясно, насколько точно каждый из его романов отражал его собственную борьбу с депрессией длиною в жизнь.

Не позднее середины жизни вопросами поиска смысла и толкования смерти задаются и наши современники. В случае отказа от этих осмыслений мы описываем возникшие проблемы такими терминами как пенсионный шок, депрессия пенсионеров, синдром пустого гнезда, синдром Хойслебауэра или возрастной кризис. Пенсионный шок и депрессия пенсионеров говорят о том, насколько смысл жизни зависел от работы, синдром пустого гнезда – о том, что значение имела только семья, а возрастной кризис – об отсутствии жизненного плана и цели жизни. Синдром Хойслебауэра показывает, насколько мало человека заботило все, что лежит за пределами дома. Но только тот смысл, который выходит за пределы этой жизни, дает силы преодолеть такие глубокие кризисы, как депрессия, и справляться с ними.

Опять же, у нас нет выбора, смиримся ли мы с собственной смертностью, но и в этом случае мы можем выбрать соответствующий уровень. В случае депрессии, которая обычно лишает человека сна, у него появляется много времени на размышления о смерти. Находясь в глубоком кризисе, он, обладая расстройством влечений, не позволяет себе претворить свои саморазрушительные мысли в жизнь. Так как у него больше нет надежды, и он перечеркнул свое прошлое, он, помимо всего прочего, в одно мгновение (сильнейшего отчаяния) превращает свою жизнь в кошмар.

В свете резкого увеличения количества страдающих от депрессии это заболевание приобрело огромное значение для всего общества. Глобализация все сильнее ускоряет общественные процессы. Слова Марка Твена звучат сегодня еще правдивее: «Как только мы перестали видеть цель, скорость удвоилась». Но тот, кто движется с такой скоростью, почти не имеет шансов прервать движение. Тот, кто не прерывает движение, перестает видеть содержание и не находит душевного равновесия. Без содержания теряется смысл, а без смысла все становится бессмысленным. И все больше людей страдает от бессмысленности своего существования. При отсутствии философии и без религиозного содержания жизнь становится не только бесцельной, но и бессмысленной. В таких обстоятельствах попытки самоубийства учащаются, и мы все глубже погружаемся в депрессию.