Статьи, рассказы, наброски (сборник)

зданию, в коем помещается жел.

дорожная школа.

Окна церкви выходят в школу.

Из судебной переписки

Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.

– Отец дьякон!
– ахнул настоятель, - ведь это что же такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!

– Не могу больше, отец настоятель!
– взвыл отец дьякон, - замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не хва...хва...хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту. Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу, - верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: "Религия есть опиум для народа". Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж... ик... до чего ж доходит?.. И сам не заметишь, как в кам...ком...мун...нистическую партию уверуешь. Был дьякон - и, ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон... он в аду... в гигиене огненной.

– В геенне, - поправил отец настоятель.

– Один черт, - отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь, одолел меня бес!

– Много вы пьете, - осторожно намекнул отец настоятель, - оттого вам и мерещится.

– А это мерещится?
– злобно вопросил отец дьякон.

– Владыкой мира будет труд!!
– донеслось через открытые окна соседнего помещения.

– Эх, - вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: - Благослови, владыка!

– Пролетарию нечего терять, кроме его оков.

– Всегда, ныне, и присно, и во веки веков, - подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.

– Аминь!
– согласился хор.

Урок политграмоты кончился мощным пением "Интернационала" и ектений:

Весь мир насилья мы разрушим до основания! А затем...

– Мир всем!
– благодушно пропел настоятель.

– Замучили, долгогривые, - захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка, - я - слово, а они - десять!

– Я их перешибу, - похвастался учитель языка и приказал: - Читай, Клюкин, басню.

Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:

Попрыгунья стрекоза

Лето красное пропела.

Оглянуться не успела...

– Яко Спаса родила!!
– грянул хор в церкви. В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане. Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.

– Ну их в болото, - ошеломленно хихикая, молвил учитель, - довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом.

Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:

– Отец дьякон заболел внезапно и... того... богослужить не может.

Скоропостижно забелевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:

– Благочестив... самодержавнейшему государю наше... замучили, проклятые!..

– Тиш-ша вы, - шипел отец настоятель, - услышит кто-нибудь, беда будет...

– Плевать...
– бормотал дьякон, - мне нечего терять... ик... кроме оков.

– Аминь!
– спел хор.

Примечание "Гудка":

В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?

* Михаил Булгаков. Золотистый город

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

I

ПИЩА БОГОВ

Жуткая свинья. От угла рояля до двери в комнату Анны Васильевны.

– Вася!! Ведь ты врешь?

– Вру? Вру? Поезжайте сами посмотрите! Это обидно, в конце концов, все, что ни скажу, все вру! Сто восемнадцать пудов свинья.

– Ты сам видел?

– Все видели.

– Нет, ты скажи, ты сам видел?

– Ну... мне Петров рассказывал... Чудовищная свинья!

– Лгун твой Петров чудовищный. Ведь такая свинья в товарный вагон не влезет, как же ее в Москву везли?

– Я почем знаю! Может быть, на этой... как ее... на открытой платформе. Или на грузовике.

– Где ж такую свинью развели?

– А черт ее знает! В каком-нибудь совхозе. Конечно, не мужицкая. Мужицкие свиньи паршивые, маленькие, как кошки. Вот и притащили им такую, с автомобиль. Они посмотрят, посмотрят, да и сами заведут таких.

– Нет, Вася... Ты такой человек... такой человек...

– Ну, черт с вами! Не буду больше рассказывать!

II

НА МОСКВЕ-РЕКЕ

Августовский вечер ясен. В пыльной дымке по Садовому кольцу летят громыхающие ящики трамвая "Б" с красным аншлагом: "На выставку". Полным полно. Обгоняют грузовики и легкие машины, поднимая облако пыли и бензинового дыму.

На Смоленском толчея усиливается. Среди шляпок и шляп вырастает белая чалма, среди спин пиджаков - полосатая спина бухарского халата. Еще какие-то шафранные скуластые лица, раскосые глаза.

Каменный мост в ущелье-улице показывается острыми красными пятнами флагов. По мосту, по пешеходным дорожкам льется струя людей, и навстречу, гудя, вылезает облупленный автобус. С моста разворачивается городок. С первого же взгляда, в заходящем солнце на берегу Москвы-реки, он легок, воздушен, стремителен и золотист.

Публика высыпается из трамвая, как из мешка. На усыпанных песком пространствах перед входами муравейник людей.

Продавцы с лотками выкрикивают:

– Дюшесе, дюшесе сладкий!

И машины рявкают, ползают, пробираясь в толпе. На остановках стена людей, осаждающих обратные "Б", а у касс хвосты.

И всюду дальше дерево, дерево, дерево. Свежее, оструганное, распиленное, золотое, сложившееся в причудливые башни, павильоны, фигуры, вышки.

Чешуя Москвы-реки делит два мира. На том берегу низенькие, одноэтажные, красные, серенькие домики, привычный уют и уклад, а на этом - разметавшийся, острокрыший, островерхий, колючий город-павильон.

Из трамвая, отдуваясь, выбирается фигура хорошо и плотно одетая, с золотой цепочкой на животе, окидывает взором буйную толчею и бормочет:

– Черт их знает, действительно! На этом болоте лет пять надо было строить, а они в пять месяцев построили! Манечка! Надо будет узнать, где тут ресторан!

Толстая Манечка, гремя и сверкая кольцами, браслетами, цепями и камеями, впивается в пиджак, и пара спешит к кассам.

Турникеты скрипят, и продавцы и продавщицы значков Воздушного Флота налетают со всех сторон.

– Гражданин, значок! Значок!

– Газета "Смычка" с планом выставки! Десять рублей! С подробным планом!