Статьи, выступления, письма

Мы с товарищем Боррего" пришли на это собрание и для того, чтобы получить наши собственные Грамоты. Это не акт ребячества и не акт демагогии, это просто необходимая демонстрация того, что мы, постоянно говорящие о повелительной необходимости создать новое сознание ради развития страны и ради того, чтобы она могла отстоять себя перед лицом огромных трудностей и больших опасностей, угрожающих ей—могли показать наше удостоверение в том, что мы сами сознательны и следуем тому, что говорим, и имеем поэтому право просить у нашего народа несколько больше.

Ведь трудные дни ещё отнюдь не миновали; они не миновали в плане экономики и уж подавно они не миновали в плане угрозы иностранной агрессии. Это дни, по-настоящему трудные, но достойные того, чтобы их прожить.

Весь так называемый слаборазвитый мир, мир эксплуатирУ" емый и зависимый; мир, на который империалисты обрушивают

1) Орландо Боррего (род. в 1937 г.) —ближайший сотрудник и помощник Че в 1959-1965 гг. В 1964 г. — министр сахарной промышленности

I наше отношение к труду

свои кризисы, обрушивают своих магнатов, свои армии грабителей; мир, чьи богатства они выкачивают до последней капли, пробуждается и борется. И эта борьба представляет для нас опасность.

На нас указывают, нас осуждают на заседаниях министерства колоний". Но имя Кубы—на устах революционеров целого мира (аплодисменты), имя Кубы уже перешагнуло наши границы, уже несколько лет как перешагнуло их. И оно распространяется как пример и надежда не только по Америке, но и по другим регионам мира, о которых прежде наш народ, ввергнутый в эксплуатацию и бескультурье, едва знал.

Но сегодня весь наш народ знает, что существует Вьетнам (продолжительные аплодисменты); знает, что эта страна—прежде эксплуатируемая, а сегодня разделённая,— собрав все свои силы, борется против империалистического угнетения; знает, что параллель, которая искусственно делит страну, уже скоро станет только историческим воспоминанием.

И наш народ, который не знал географии и имел лишь смутное понятие о том, что где-то на противоположной стороне земного шара, у пределов Азии, существует французская колония Индокитай, сегодня точно знает обо всех подвигах наших вьетнамских братьев. И там, во Вьетнаме, мы видим, что несколько дней назад героически, как всегда бывает у вьетнамских бойцов, вступил в бой батальон—или бригада—«Плайя-Хирон» (аплодисменты); ведь Плайя-Хирон—символ для всех угнетённых народов; Плайя-Хирон—первое поражение империализма в Латинской Америке, но также одно из первых поражений империализма во всемирном масштабе. И народы будут помнить это имя.

И раз это происходит во Вьетнаме, мы гордимся тем, что это имя—для нас уже историческое—стало именем боевой бригады этих героических борцов. Так наше имя и имя нашего Главнокомандующего (аплодисменты, возгласы «Фидель, Фидель!») появились в газетах всего мира, и многие простые люди, ввергнутые в невежество годами, веками угнетения, отождествляют—до полного слияния—имена Кубы и Фиделя Кастро. Мы встречали такое много раз во время поездок, в которые нам приходилось отправляться по поручению правительства. И это—опора нашей гордости, это возмещает народу все тяготы блокады, все угрозы вторжения, все трудно-

Имеется в виду Организация американских государств.

| август 1964 года

сти, прибавляющиеся к той, которую представляет трудная сама по себе великая задача строительства социализма. И несмотря ни на что мы движемся вперёд, и движемся всё лучше, независимо от того, что политические ситуации изменчивы и экономическая ситуация развивается не по прямой восходящей линии, тут есть колебания, есть годы получше и похуже, сафры получше и похуже; но независимо от материального и конкретного аспекта каждого данного года наш народ обретает всё более высокий уровень сознания.

И наше дело, дело бойцов производственного фронта—сделать так, чтобы на пути, которым мы идём, сознание развивалось всё больше; сделать это так, чтобы каждый трудящийся был влюблён в свою фабрику, но и чтобы каждый трудящийся знал, что если цена сохранения его фабрики, его работы и самой жизни его и его детей будет состоять в том, чтобы стать на колени, то эту цену народ Кубы никогда заплатить не сможет. (Аплодисменты).

Мы пришли сюда отпраздновать акт вручения Грамот за коммунистический труд, труд мирный, труд созидательный, и я не знаю, какой механизм мышления тут же возвращает нас к выстрелам, к борьбе, к решимости стоять непоколебимо, что бы ни случилось. (Аплодисменты). Дело в том, что одно тесно связано с другим, что именно наша борьба позволяет нам сегодня жить в мире и созидать, и наше стремление — максимум мира, полный мир, мир для всех народов, которые оставили позади систему эксплуатации и перешли к высшим этапам развития общества. Но если кто-то противится тому, чтобы кубинская действительность повторилась у других народов Земли, то позволительно на время отказаться от мира и завоевать мир оружием. (Аплодисменты).

Это и делают вьетнамские товарищи, это они делают день за днём, какие бы провокации ни совершались, сколько бы ни вторгались в их небо самолёты янки, сколько бы ни нападали на их корабли, как бы ни пытались безжалостными бомбёжками разрушить их экономику. Это уже не борьба деспота-гиганта против беззащитного, теперь не начало нынешнего века и не конец прошлого, когда один вид жерл орудий янки внушал уважение и менял правительства. Теперь силы народа дают отпор. Что-то в экономике Вьетнама может быть на какое-то время разрушено; мы это знаем; мы знаем, что однажды может случиться, что подобная атака, подготовленная подобной провокацией, может обрушиться и на нашу территорию Ну и что? За право высоко держать наше знамя, за право строит

| наше отношение к труду

социализм по воле нашего народа можно заплатить любую цену. (Аплодисменты)]

Я бы хотел спросить вас, товарищи: кто из нас, находящихся здесь, может с большим правом удостоиться Грамоты за коммунистический труд... (голоса из зала: «Фидель!»)—я сказал: из нас, находящихся здесь,—чем трудящийся, который провёл многие годы в горах своей родной земли, видел, как его товарищи даже умирали от голода, и боролся день за днём, каждую минуту... В то время он не умел ни читать, ни писать, прожил годы в голоде и нищете, видя воочию, как империализм, колониализм разрушали то немногое, что удавалось создать; как гибли его родные, одни от голода, другие от вражеских очередей. Многие из вас читали эту историю. Вот почему созидательный коммунистический труд тесно связан с коммунистической верой и решимостью создать лучший мир и преодолеть все преграды. И нет среди нас никого, кто по справедливости заслужил бы эту грамоту больше, чем товарищ Ноуп", достойно представляющий здесь свой народ. (Аплодисменты, возгласы: «Куба, Вьетнам, объединённые, победят!»).

Ладно, товарищи, поговорим немного о значении дела, итоги которого я здесь подвожу, с цифрами в руках. Всего отработано 1 миллион 683 тысячи часов. Разделив эти часы на восемь часов нормального рабочего дня, получаем, что отработано 21 тысяча 37 дней; это значит—много лет труда, выполненного добровольно.

Вот вам ещё пример того, что может сделать человек, тот человек, который действительно может срезать колосья с любовью и благоговением. Мы анализировали рекордное время товарища Ар-нета, и поскольку пока ещё—да, пока ещё, и надолго — нам всем свойственно некоторое недоверие, мы начали делать подсчёты.

Тысячу шестьсот семь часов разделить на восемь рабочих часов —получается двести рабочих дней. В шести месяцах 182 рабочих дня. Выходит, этот товарищ ежедневно отрабатывал гораздо больше одного (восьмичасового) рабочего дня сверхурочно; тогда мы решили провести проверку. Проверка подтвердила абсолютную честность товарища Арнета; но кроме того—хотя он, кажется, немного недоволен, ведь он говорил, что работает ради Революции, а не Ради наград, и для него не важно, столько-то часов или больше, он