Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии

— Им можно еще сказать, что тогда не надо принудительно лечить сексуальных маньяков, если будет установлена их невменяемость. Ведь это тоже нарушение прав — принудительное лечение!

— Я не хочу вникать в эту тему. Я просто прокомментирую. Вы знаете, что в Америке до сих пор существует смертная казнь для душевнобольных преступников? Чего в России никогда не было! Это к вопросу о либерализме, гуманности и проч. Удивительно, до какого цинизма может дойти двойная бухгалтерия, двойные стандарты! Совсем недавно прошла новость, что в Америке стали рассматривать мораторий на смертную казнь душевнобольных убийц. Значит, до самого последнего времени они активно применяли смертную казнь по отношению к психически больным, а вопрос о смертной казни в России для психически здоровых, вполне вменяемых убийц вызывает во всем мире истерическую реакцию.

— Еще говорят, что принудительное лечение алкоголиков было неэффективным…

— Это неправда! МВД давало цифры: из 100 % алкоголиков, направлявшихся в лечебно-трудовые профилактории, только 30 % осуждались повторно. А остальные или бросали пить, или если даже продолжали, то хотя бы начинали вести себя прилично, прекращали дебоширить, избивать жену и детей. А это, согласитесь, немаловажно, ведь сейчас на таких людей практически нет управы. Скольким людям они испортили жизнь, сколько детских судеб поломано из-за «гуманизма» государства по отношению к родителям — алкоголикам! Причем обращаю ваше внимание на то, что профилактории были лечебно-трудовыми. Упор делался не столько на лечебные мероприятия, сколько на воспитание трудом. Кого предлагается отправлять на принудительное лечение? Никто не будет посылать туда школьника или преуспевающего бизнесмена, имеющего наркологические проблемы. К ним будут относиться просто как к больным. На принудительное лечение обычно посылаются десоциализированные элементы, те, кто потерял человеческий облик или чье поведение угрожает их интересам и интересам их близких.

— И потом, наркомания по-своему заразна, ведь наркоманы часто стараются втянуть в это занятие кого-нибудь еще, «зарабатывая» себе таким образом очередную дозу. А когда речь идет о заразном, опасном заболевании, например о чуме, холере, дизентерии, то больных вообще-то помещают в больницу, даже если они этого не хотят.

— Больных не только помещают в больницу. Когда возникают особо опасные инфекции, роль медиков бывает достаточно скромной. Выдвигаются карантинные отряды и мобилизуются части регулярной армии, которые очень жестко подавляют волнения, возникающие вокруг зон повышенной бактериологической опасности. Представьте себе, что будет в Америке, если там вспыхнет эпидемия чумы. Неужели вы думаете, что там будут соблюдать права человека и позволят больным, которые являются потенциальным источникам заражения, разъехаться по домам? Нет, конечно. Власти стянут войска, солдаты будут стрелять. Я абсолютно уверен, что так будет в любой цивилизованной стране, которая хочет спасти от эпидемии свой народ. Но вообще-то я касался другого аспекта. Распространение наркотиков — сфера уголовного права, а я говорю о медицинском аспекте проблемы. Наркомания — настолько тяжелое заболевание, степень деградации больного настолько значима, что он уже не отвечает за себя и нуждается в принудительном лечении, которое обязательно должно быть сопряжено с трудотерапией.

— А как наши власти сейчас относятся к проблеме принудительного лечения наркомании?

— В последнее время все больше государственных чиновников склоняется к принятию такой нормы. Тем более, что она не противоречит международному законодательству.

— А как обстоят дела с наркоманией в среде безнадзорных? Наверное, они чуть ли не поголовно все наркоманы?

— Это весьма распространенное заблуждение. На самом деле среди них гораздо больше распространена токсикомания. Но что интересно, в нашей стране нет закона, ограничивающего продажу потенциально опасных токсикантов несовершеннолетним. В Англии есть. Там до 18 лет клей или баллончик для зажигалки не купишь. А у нас дикая ситуация. Стоит торговка на вокзале, продает товары бытовой химии. Подходит чумазый восьмилетний ребенок, протягивает смятую купюру, и она выдает ему клей, а впридачу пакетик… И еще тряпочку туда положит, чтобы удобней было нюхать. Прямо безумие какое-то! Министерство здравоохранения многократно предлагало ввести соответствующий закон, пусть даже на уровне административного кодекса. Но почему-то наши органы исполнительной власти, контролирующие торговлю, не реагируют. Хотя это не принесет серьезных убытков торговле. Тем более что делать прибыль на подобных вещах хуже, чем преступление!

— Нужно ли принимать еще какие-то меры на уровне законодательства для усиления борьбы с наркомафией?

— Я лично за смертную казнь рецидивистов, торгующих наркотиками в особо крупных размерах или создающих сеть наркоторговли. У нас сложилась парадоксальная ситуация, когда за тягчайшие преступления, связанные с организацией наркоторговли и транспортировкой наркотических веществ, дают небольшие сроки наказания. Это ни в какое сравнение не идет с теми сроками, которые за аналогичные преступления получают наркоторговцы в других странах, в том числе и в «цивилизованных». В Америке, например, за транспортировку наркотиков грозит пожизненное заключение, во Франции наказание тоже очень серьезное. А знаете, как Китай недавно отметил День борьбы с наркомафией? — Они расстреляли в это день 64 крупных наркоторговца. Это, конечно, сурово, но ведь наркоторговцы безжалостно истребляют население, и общество должно защищаться. Законодательство следует усиливать, и наше Министерство направляет соответствующие предложения в Государственную Думу.

P.S. Уже после беседы с Алексеем Валентиновичем Радикальная партия, имеющая большую поддержку за рубежом, провела в Москве ошарашивающую по своей наглости акцию. Они выступили прямо под стенами Кремля с требованием прекратить войну в Чечне и легализовать продажу наркотиков.

С Алексеем Надеждиным беседовала Татьяна Шишова

01 / 11 / 2002

ВЫСОКОЕ ДАВЛЕНИЕ ЛЮБВИ

Вы никогда не задумывались, что такое «ключевые слова»? Да, конечно, это слова главные, центральные, определяющие. Но ведь и еще что-то! Ключ — он открывает дверь в некое другое пространство. А, может, и в некую другую реальность, о которой, не будь ключа, мы бы не узнали. Вот и ключевое слово не только что-то определяет, но и что-то открывает.

«В Америке так не принято»

Сегодня, если речь заходит о человеческих взаимоотношениях, о воспитании детей или о мировоззренческой позиции, часто употребляются два ключевых слова. Одно означает положительную, правильную установку: «толерантность». Другое — недопустимую, отрицательную: «давление».

Причем слова эти еще совсем недавно не употреблялись в таком, моральном, что ли, контексте. Слово «толерантность» лет 10 назад и вовсе не было известно широкому кругу людей. «Давление», конечно, слово более употребительное. Хотя и оно раньше использовалось в том значении, о котором мы говорим, не так часто, как теперь. Это во-первых. А во-вторых, сопровождалось или прилагательным «психологическое» («психическое») или дополнением «на психику» («не дави мне на психику».) Т. е. подчеркивался переносный смысл физического термина.

Потом как-то незаметно уточнения про психику улетучились, и стало принято говорить о давлении на человека вообще: «Ты на него давишь», «Не дави на меня». Давление в метафорическом, переносном смысле по словесной конструкции полностью совпало с давлением физическим. Казалось бы, мелочь, но мелочь тоже в своем роде ключевая: когда на кого-то давят буквально, это может грозить объекту давления серьезной порчей вплоть до гибели. Такая ассоциативная тень не на шутку омрачила и без того негативный смысл метафоры.

Одновременно произошло и расширение смысла. Теперь «давлением» может быть сочтена и просьба соседа по лестничной клетке слегка приглушить рок-музыку, громыхающую на весь дом, и недовольство родителей (чисто словесное, не влекущее за собой никаких санкций!) тем, что их пятнадцатилетняя дочь ночует у любовника. И совет приобрести вещь, которая к лицу, когда женщина, проходя мимо другой женщины, примеряющей шляпку в универмаге, говорит: «Купите, вам так идет!» А та в ответ: «Не надо на меня давить! Я сама решу».

А вот еще сценка, тоже из жизни. Тетя провожает племянницу, приезжавшую на побывку из Штатов, где она учится в университете. Прощальный поцелуй в аэропорту и ничего не значащая, вежливая фраза: «Приезжай поскорее снова!» И вдруг лицо барышни, которая только что очаровательно улыбалась, каменеет.

— Ты давишь! Я не люблю, когда давят. В Америке так не принято.

И мы незаметно оказываемся в иной реальности, вход в которую открыло для нас ключевое слово «давление». В реальности, где действуют иные законы. По этим законам тот, кто дает совет или (еще хуже!) вразумляет своего друга — человек дурной, нетолерантный, авторитарный. А тот, кто рассказывает о своих печалях, тоже давит, «грузит». От такого лучше держаться подальше. В новой реальности боязно помочь кому-то не только действием, но и словом. В результате ближний все больше отдаляется, и происходит, как теперь говорят, атомизация.

В духе праздности

Помнится, в начале 90–х мы, находясь в Германии, недоумевали, почему наши знакомые немцы в один голос жалуются на одиночество. Особенно удивляло то, что люди, с которыми мы общались, на самом деле были объединены: их объединяла и одна профессия, и членство в одной ассоциации, и просто, как нам казалось, дружба. Во всяком случае, они чуть ли не каждый день встречались то в гостях, то в ресторане, то выезжали вместе на пикники. И не то, чтобы на их встречах царило тягостное молчание! Все время они что-то обсуждали. Но при этом жаловались на одиночество.