Статьи

Приметно все, что он купец… {8}

33. "ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ И НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ". СОЧИНЕНИЕ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ.

Перевод с немецкого. Часть вторая. СПб., в тип. Александра Смирдина,

1830. (370 стр. в 8-ю д. л.)

Первая часть сего любопытного сочинения напечатана была в прошлом году. Решительно можно сказать, что до появления сего перевода мы не имели книги, в которой бы полнее и ученее излагалась история древней и новой литературы. Изучение же оной открывает таланту все пути ко храму Памяти. Мы не имеем недостатка в молодых поэтах; но они, к несчастию, терпят нужду в познаниях и теряют труды свои в нанизывании звучных слов, заключающих в себе мысли и чувства, много раз сказанные и пересказанные нашими лучшими писателями. В сей книге они увидят, что люди, увековечившие свои сочинения, были представителями своего народа и времени, и что нравственная высота их была плодом общего человеческого усовершенствования.

Фридрих Шлегель, ученейший филолог нашего времени, одарен был пылкою, боголюбивою душою. Способный к поэтическим вдохновениям, он жаждал еще высших вдохновений, восторгов религиозных, и, не нашел их в протестантстве, лишенном всех обрядов, очаровывающих сердце и воображение, принял римско-католическую веру, которая почти столько же, как наша православная, готова во все мноразличные минуты треволненной жизни утешать и прощать нас, всегда нуждающихся в материнском ее утешении и прощении. Высок и славен тот художник, который смиряет в душе земную гордость и в своих вдохновениях признает влияние постороннее, едва ли им заслуженное, небесное. Такие чувства создали Рафаэля, такие чувства должны со временем произвесть и певца, который, как Рафаэль, познакомит нашу душу с радостями простыми, но упоительными, с наслаждениями, по которым можно предугадывать блаженство духов бесплотных и чистых. Вот чего желает Шлегель; вот что не нравится в книге его протестантам и некоторым католикам, подозревающим в нем агента иезуитского, – но что не может быть ни вредно, ни опасно для русских. Признаемся, что хваленая веротерпимость наша что-то очень походит на весьма непростительное равнодушие ко всему религиозному и что теплая вера отцов наших никому бы не повредила, но еще бы украсила и возвысила души наших художников. Тот ошибается, кто думает, что религия мешает полному развитию человеческих познаний. Никакая наука не вредна для ней, напротив, она в философических науках спасает нас от заблуждений. Она, позволяя уму свободно измерять силы свои, охраняет его от излишней самонадеянности, от смешного верования в свои выводы. Каждая новая система философическая есть новая ступень для ума, которому положено от бога непрестанно усовершенствоваться, распространяя и исследуя свои познания: но благодетельная вера удерживает нас от превращения какой-либо системы в секту, ибо последование положениям сей последней значит остановить ум на одной точке и из едва собранных результатов его сотворить свою религию. Сколько необыкновенных умов можно указать в истории философии, которые возвеличили сию науку, сохраняя меж тем в душе вечные, божественные истины. Поэзии ли после того чуждаться их? Поэзии ли, этому совершенному органу, кажется, созданному ангелами для прославления бога и творения рук его? У нас ли не желать поэтической наклонности ко святому в то время, когда мы в состоянии сотнями считать метроманов, а вряд ли найдем пятерых чистых энтузиастов в толпе стихотворцев русских? Словом, мы видим только хорошее в образе воззрения Фридриха Шлегеля и надеемся, что его книга принесет существенную пользу молодым литераторам нашим.

Что сказать о переводе? {1} К сожалению, нечего, кроме благодарности за труд. Переводчик держался слишком буквально подлинника и оттого часто бывает темен. Некоторые места без немецкого текста нельзя понять. Жаль, если трудный и запутанный слог отобьет от чтения сей книги нетерпеливых читателей!

34. "ТЕОРЕТИКО-ПРАКТИЧЕСКОЕ НАСТАВЛЕНИЕ О ВИНОДЕЛИИ". ПЕРЕВЕДЕНО С

ФРАНЦУЗСКОГО И ИЗДАНО ИЖДИВЕНИЕМ ИМП. ВОЛЬНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА,

ТЩАНИЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ОТДЕЛЕНИЯ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА, АФАНАСИЯ СТОЙКОВИЧА.

СПб., печатано в тип. Ивана Байкова, 1830. (369 стр. в 8-ю д. л.)

Книга, нужная в нынешнее время, когда на виноделие многие русские капиталисты обращают живое внимание; собрание полное всех знаний, приобретенных по сему предмету в чужих краях, но, к сожалению, не примененное к нуждам и возможностям нашим и не пополненное изобретениями русскими.

Нет плодов, нет овощей, из которых бы нельзя было делать вина. А сколько у нас есть губерний, в которых изобилие плодов еще никакой пользы не приносит; сколько земель, способных производить самыя нежные растения юга, оставлены на произвол природы невнимательностию помещиков,

Безмятежных, не желающих,

Не скорбящих, не теряющих {1}, но зато ничего и не выигрывающих! Однако число этих неприступных духов Шиллеровых приметно уменьшается. Нужда пробуждает деятельность общую, и богатая земля наша скоро будет приневолена платить нам все, что может: а чего она не может? Не надо только требовать неисполнимого. Например, от бургонского винограда, выросшего на крымской почве, нельзя ожидать вина, всем похожего на настоящее бургонское. Почва многое изменяет во вкусе и доброте винограда. Так, Асмансгейзер, вино из бургонского винограда, пересаженного на берега Рейна, уже более походит на рейнвейн, чем на бургонское. Впрочем, какая нужда, чтобы Крым, Астрахань, Кавказ, Дон и другие наши виноградные земли производили вина, совершенно похожие на иностранные; желательно только, чтобы они имели качественное достоинство сих последних.

35. "СЕВЕРНЫЙ ПЕВЕЦ, ИЛИ СОБРАНИЕ НОВЕЙШИХ И ОТЛИЧНЕЙШИХ РОМАНСОВ И ПЕСЕНЬ".

ПОСВЯЩАЕТСЯ ЛЮБИТЕЛЬНИЦАМ И ЛЮБИТЕЛЯМ ПЕНИЯ. 2 ЧАСТИ.

М., в тип. Лазаревых Института восточных языков, 1830. (В 1-й ч. 130, во 2-й

134 стр. в 12-ю д. л.)

Это "Собрание новейших и отличнейших романсов и песень" ничем не отличается от прочих русских песенников: тот же дурной выбор, та же небрежность типографическая и те же непростительные ошибки. Жалко, что до сих пор ни один хороший литератор не взялся за сей труд, вовсе не неблагодарный. У нас с удовольствием раскупают подобные книги, и можно очень легко собрать две довольно толстые части древних и новых песень, достойных памяти. "Северный Певец" нельзя сказать украшен, но обезображен двумя литографированными картинками. Издатель сей книги на 33 стран. 2 части приписал барону Дельвигу песню, ему не принадлежащую {1}. Б. Дельвиг благодарит за такое внимание, но отказывается от незаслуженной чести.

36. "ЦИТРА, ИЛИ МЕЛКИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ г. ГРУНОВА".

М., в тип. Решетникова, 1830. (35 стр. в 16-ю д. л.)

"ДВА ПОСЛАНИЯ ВЫПИВАЛИНА К ВОДКЕ И К БУТЫЛКЕ. С ПРИБАВЛЕНИЕМ ПОСЛАНИЯ К

г. ВЫПИВАЛИНУ". В СТИХАХ. М., в тип. Лазаревых Института восточных языков, 1830. (20 стр. в 8-ю д. л.)

"СМЕРТЬ КУПЦА, ИЛИ ОТЕЧЕСКОЕ НАСТАВЛЕНИЕ СЫНУ ПРИ КОНЦЕ ЖИЗНИ.

СОЧ‹ИНЕНИЕ› АЛЕКСАНДРА ОРЛОВА".

М., в тип. Н. Степанова, при имп. Театре, 1830. (32 стр. в 12-ю д. л.)

"СТАРИЧОК-ВЕСЕЛЬЧАК, РАССКАЗЫВАЮЩИЙ ДАВНИЕ МОСКОВСКИЕ БЫЛИ".

ПЕЧАТАНА С ИЗД. 1792 г., БЕЗ ИСПРАВЛЕНИЙ.

М., в тип. Н. Степанова, при имп. Театре, 1830. (94 стр. в 12-ю д. л.)

Гораций, в послании к Пизонам, советует молодым поэтам отдавать свои произведения на суд людей, известных познаниями, и после поправлять и не обнародовать их лет девять. Совет прекрасный, достойный последования! Но нет правила без исключений, и Гораций наверное бы посоветовал сочинителям нами объявляемых книжек не показывать никому и не поправлять оные, а просто держать их взаперти, пока они не пригодятся закурить трубку или затопить камин. – Не понимаем, как можно с 1792 года забытую глупость перепечатать в 1830-м?

37

"Северная пчела" давно уже упрекает "Литературную газету" в охоте клеветать на нее. Она два раза уже укоряла издателя оной {1}, будто бы он выдумал, что г. Ф. Б. пишет роман "Петр Иванович Выжигин"; теперь же в 126 N не верит существованию письма, из коего в 59 N "Литер‹атурной› газеты" выписано доказательство, как "С‹еверная› пчела" бывает неточна в своих известиях {2}. Издатель "Литературной газеты" приглашает издателей "С‹еверной› пчелы" собственными глазами убедиться в достоверности и официальности сего письма; оно находится у него; а на первые укоры отвечает, что он о рождении нового Выжигина слышал от Н. И. Греча и от книгопродавца, его торговавшего. Для полного же доказательства, как "Литературная газета" беспристрастна, издатель ее давно уже желает, чтобы г. Ф. Б. написал хороший роман; хвалить же "И. Выжиги-на" и "Дмитрия Самозванца" нет сил. Что же делать! Как же быть!

38. "БЕСПРИЮТНАЯ". ПОВЕСТЬ В СТИХАХ.

СОЧИНЕНИЕ ПРОВА МАКСИМОВИЧА.

СПб., в тип. имп. Воспитательного дома, 1830. (45 стр. в 8-ю д. л.)

Это первое особенно появившееся произведение развивающегося молодого таланта. Имеет ли право рецензент встретить оное строгим судом? Нет! Критика разбирает строго только произведения писателей, уже достигнувших полного развития своего таланта, и намерения ея клонятся преимущественно к тому, чтоб выказывать в новом сочинении истинные красоты, которых оценка всегда поучительнее изобличения недостатков. Есть у нее и другое дело, легкое, но невеселое: стегать хлыстом насмешек вислоухих Мидасов. Сих последних у нас довольно. Радуешься хорошей книге, как оазису в африканской степи. А отчего в России мало книг? Более от лености учиться. Мы знаем почтенного поэта и наставника, кому посвящена повесть "Бесприютная" {1}, и желали бы видеть его начитанность в молодом поэте. Тогда бы он, верно, яснее был в своем рассказе, отчетливее в описаниях и, конечно, дал бы своему стихотворению новый образ, приличнейший предмету, чем давно избитые формы, в которые некогда так удачно были вылиты мастерские произведения Пушкина и Баратынского.

39. "МАКБЕТ". ТРАГЕДИЯ ШАКСПИРА. ИЗ СОЧ‹ИНЕНИЙ› ШИЛЛЕРА.

ПЕРЕВОД А. РОТЧЕВА.

СПб., в тип. Департ. народного просвещения, 1830. (В 8-ю д. л. 116 стр.)

С сердечным сокрушением замечаем мы, что выхваляемое "Московским телеграфом" неуважение к знаменитым именам внушило в некоторых молодых поэтов наших и неуважение к творениям великих писателей, и пренебрежение к своим читателям. Уже одно заглавие разбираемой нами книги убеждает в сей горькой истине. Что такое значит: "Макбет, трагедия Шакспира из сочине 264 ний Шиллера"? Как Шиллер сочинил трагедию Шекспира? – Шиллер перевел "Макбета" с некоторыми изменениями; он мог и сочинить трагедию "Макбет", взяв для своей драмы один предмет с Шекспиром; но как мог написать написанное другим – не понимаем. Какой немец, француз или англичанин, вздумавший перевести "Илиаду" с перевода Гнедича, поставил бы в заглавии своего перевода: "Илиада" Гомера из соч. Гнедича?" Может быть, сыщутся люди, которые наше замечание на заглавие сей книги назовут мелочною привязкою. Они не будут правы! Как Задиг узнавал по следам, оставшимся на дороге, и по пыли, улегшейся на окрестных деревьях, какое животное перед ним пробежало, какого оно было роста и хромало ли оно или нет, – так и привычный читатель всегда угадает по первому листику книги, с вниманием ли она или без внимания написана.