Статьи

Мы получим последовательность, в общем случае – бесконечную, текстов, порожденных единственным оригиналом и процедурой перевода. Каждый элемент такой последовательности мы можем представить себе вектором в нормированном[10] информационном пространстве. Это переводит задачу на сугубо математический уровень и позволяет задать несколько простых вопросов:

Имеет ли указанная последовательность предел – некоторый текст, который при дальнейшей трансляции восстанавливает себя?

Как меняется ширина семантического спектра фразы при многократном переводе?

Обнаруживается ли в поведении элементов последовательности какие-то периодические или квазипериодические закономерности? (Например, может оказаться, что трансляции, четность которых совпадает, ближе друг к другу, нежели "соседние" переводы.)

Что происходит с последовательностью при малом изменении исходной фразы?

На сегодняшний день ни на один из этих вопросов нет удовлетворительного ответа.

3

Между тем, "проблема бесконечного последовательного перевода" может иметь цивилизационное значение. Особый интерес представляют, конечно, не опыты с пустыми изолированными фразами, но работа с обширными текстами, имеющими богатый семантический спектр. Невозможно предсказать, что произойдет, если "положить" воистину великую книгу, породившую и продолжающую порождать новые смыслы, в "зеркальный лабиринт" последовательных трансляций. Во всяком случае, на результат следовало бы посмотреть. (По-видимому, в рамках анализа проблемы бесконечной трансляции могут быть получены осмысленные ответы на многие важные вопросы теологического характера: так, например, последовательность, полученная путем многократного транслирования Библии, в рамках христианской картины мира обязательно должна иметь предел[11]…)

Итак, рассуждения о "феномене Уиндема" привели нас – от позитивистской логики дословного перевода, через "конструирование метакультуры", характерное для контекстуального перевода, через "Игру Отражений" перевода анагогического – к фундаментальной проблеме бесконечной трансляции, решение которой когда-нибудь будет положено в основу "эзотерического перевода".[12]

И, может быть, именно на этом пути Человечество ждет встреча с Абсолютным текстом, философским камнем теоретической лингвистики.

4

… "Сорокафутовый шар, раздувшийся от горячего воздуха, стал тихо подниматься, и новый "Бри", "Бри"-монгольфьер, снявшись с плато, несомый легким бри зом, поплыл по направлению к реке"…

1996 г.

Послесловие к дополнительному тому "Переводы" Собрания "Мир братьев Стругацких", 1996 г.

[1] См. роман Д.Пурнеля, Л.Нивеля "Молот Люцифера", М.,1996 г.

[2] Речь идет, конечно, только о научной фантастике. Что же касается жанра "фэнтэзи", то именно английским писателям – прежде всего, Дж.Р.Р.Толкиену и Дж.Б.Пристли – он обязан своей популярностью, если не самим существованием.

[3] Эндрю (или Андре) Нортон – "мужской" псевдоним американской писательницы Алисии Мэри Нортон. С этой точки зрения правильнее было бы написать "…в отличие от Э.Нортона". Однако, в России "исторически сложилось" отношение к этому псевдониму, как к женской фамилии, которая, естественно, не склоняется.

[4] Ст.Лем. Сумма технологии. М., 1968.

[5] Е.Лукин "Декрет об отмене глагола" (Манифест партии национал-лингвистов).

[6] Электроны в зависимости от своей энергии могут находиться либо в "валентной зоне" (связанные с атомом), либо в "зоне проводимости". В металлах эти зоны перекрываются, почти все заряженные частицы могут участвовать в проводимости. В диэлектриках между зонами зияет пропасть, преодолеть которую для частицы почти невозможно – зона проводимости пуста. В полупроводниках она тоже пуста, но ширина пропасти (разница между энергиями валентных электронов и электронов проводимости) сравнительно невелика. Аналогичную модель мы можем построить и для взаимодействующих культур. При трансляционной проводимости почти все реалии одной культуры отражены и в другой. При трансляционной изоляции семантическая пропасть огромна, и текст, имеющий смысл в одной культуре, более чем бессмысленен в другой. Чаще всего встречается случай трансляционного барьера: семантическая пропасть существует, но достаточно узка. Здесь новые реалии, привнесенные в язык переводчиком (площадки в пустоте) дают возможность прочесть и понять текст, причем, понимание появляется у читающего, в результате "астрального сотворчества, на границе той самой семантической пропасти" автора, переводчика и самого читателя. Как правило, конечно, семантический спектр перевода уже, нежели у оригинала. Но теоретически (и практически!) он может оказаться и шире. Тогда мы говорим, что взаимодействие культур привело к генерации новых смыслов: информационное сопротивление на границе между культурами стало отрицательным. По аналогии с моделью проводимости это можно назвать "транзисторным эффектом".

[7] Кроме "Алисы…" к контекстуальным переводам могут быть отнесены работы А.Кистяковского по африканской мифологии (сборник "Заколдованные леса": Спб, 1993) и по Вселенной Дж.Р.Р.Толкиена, хотя последний перевод не вполне "доведен".

[8] Возможно, одним из самых ярких примеров анагогического перевода является "Волшебник Изумрудного города" А.Волкова.

[9] В одном из таких экспериментов коротенькая фраза "С "пепси" к новой жизни!" обернулась следующим " жутким, додревним" заклинанием: "шипучая вода поднимет ваших предков из их могил".

[10] Пространство называется нормированным, если в нем может быть введен некоторый аналог "расстояния". То есть, мы переводим на формально-математический язык интуитивное ощущение "близости" или "удаленности" переводов друг от друга.

[11] При обилии слухов о проделанной подобной работе с ветхозаветными текстами приходится отметить, что результаты ее так и не были опубликованы.

[12] Одним из удачных примеров такого "абсолютного перевода " может служить работа В.Аксенова над "Регтаймом" У.Доктороу. Автор романа, который читал по-русски свободно, совершенно явственно заявлял, что этот перевод намного ближе к оригиналу, чем английский текст. Ибо оригинал, разумеется, существует не на бумаге, но в воображаемом пространстве истинных текстов (в том же пространстве живет, по мнению А.Пушкина, и оригинал письма Татьяны к Онегину).

Сергей Переслегин, Елена Переслегина

Оружейники информационного мира

"Бойтесь старых домов,

Бойтесь тайных их чар,

Дом тем более жаден,

чем он более стар…"

К.Бальмонт

I

Бояться следует лишь того Бога, который называет себя единственным. Мысль человеческая ограничена во временах и пространствах и тем принуждена творить абсолюты.

Абсолюты образуют координатную сетку, упорядочивают мир, в котором живет сознание. Они связывают вещественное, зримое, конкретное.

Конкретен и зрим Господь, всеблагой и вечно пресуществующий, творящий нас по образу и подобию своему. Хоть бы кто объяснил, зачем это ему понадобилось? Вопрос вне системы абсолютов: сколько ни задавай, не слышат. Вещественна и зрима материя, вечная и неуничтожимая, как и Бог; в круговороте своих превращений создающая мысль и творящая чувство: и то, и другое ей чуждо уже потому, что она – вечная.

Включена в систему абсолютов окружающая нас Реальность – реинкарнация единого Бога, воплощение первичной материи. Ойкумена. Мир обитаемый. Мир существующий. Мир, обреченный существовать. Театральная сцена с классическим триединством пространства, времени, действия.

Три жука, плотно увешанные регалиями, называют Ойкуменой и считают единственно истинной реальностью свое собственное безвременье: незыблемый Звездный Круг с тремя его радиантами.

Они, конечно, выдуманы. Но как доказать? "…герои романов. Написанных и ненаписанных". Никого уже не удивляет как бы нарочитая сюжетность европейской истории.

В судьбе каждого из смертных хватит материала на забавную повесть или небольшую трагедию.

"Что ж, каждый выбрал меру и житье,