Статус человека

— Обожди, — сказал пришелец.

Но Аол убил его.

Затем он убил Мону — она знала, что такое рабство.

Затем он убил себя. Он знал, что такое власть».

Айя сидела тихо-тихо, не шелохнувшись. Ее огромные глаза светились в темноте.

— Страшно, — наконец сказала она. — Ты рассказал плохую, страшную сказку. Да и не сказку вовсе…

Она зябко поежилась и устроилась у него на груди. Тело у нее было совсем холодное, просто закоченевшее.

— Я сама виновата, — прошептала она, прижимаясь тесней. — Тебе было плохо, а я все приставала и приставала… И ты взял и рассказал такую историю. Страшную.

Страшную, согласился Донован. Бедный Аол. Он совсем не знал, да ему и невдомек было, что пришелец — это только разведчик, только первая ласточка чужого мира и что к ним скоро нагрянет целая орава пришельцев со специально разработанной и хорошо отрепетированной методикой обучения цивилизаций с более низкой ступенью развития и начнет обучать аборигенов, как нужно жить, как порвать с этой рутиной, с этим топтанием цивилизации на месте, с этим бесконечным, бесполезным бегом по кругу, чтобы двинуться вперед, семимильными шагами к прогрессу… Беда только, что это будет чужой прогресс.

Айя успокоилась, согрелась.

— Ты мне не будешь больше рассказывать таких страшных историй? — попросила она. — Хорошо, обещаешь?

— Обещаю, — сказал Донован. — Тебе — нет.

4

Он проснулся резко и сразу, будто его кто-то толкнул. Утро было свежим, ясным, это чувствовалось сквозь закрытые веки, но он не стал их открывать — по ним бегали резвые солнечные блики. Он усмехнулся и представил, как Айя стоит на пороге хижины и зеркальцем пускает ему в глаза солнечные зайчики, а сама, едва шевеля губами, шепчет: «Вставай, лежебока!»

— Солнышко-солнышко, — сказал Донован и прикрыл глаза рукой, — доброе утро!

Айя радостно взвизгнула, вбежала в кампаллу и бросилась к нему.

— Вставай, ле-же-бо-ка! — восторженно завопила она и принялась его тормошить. Донован снова притворился спящим. Тогда она попыталась вывалить его из гамака на пол, но он расслабился и вовсе не собирался помогать ей в этой затее.

— У-у, тяжелющий! — вздохнула Айя и снова пропела на высокой ноте: — А ну, встава-ай!

Донован сладко причмокнул и приоткрыл один глаз. Айя засмеялась.

— Солнышко высоко?

— Высоко, высоко!

Он открыл второй глаз.

— А море спокойно?

— Спокойно, спокойно!

— А я небрит?

Она протянула ему зеркальце.

— Ты как морская шушандра!

— Тогда вперед! — Донован вывалился из гамака, вскочил на ноги и, забросив Айю на спину, галопом помчался к Лагуне.

— Ура-а! — звонко, на всю Деревню, закричала Айя и немилосердно замолотила пятками.

Донован диким аллюром проскочил рощу, выбегал на берег, на всех парах влетел в воду, но здесь уже не удержался на ногах, и они с хохотом и визгом, с тучей брызг, с шумом и плеском полетели в холодную гладь.

— Бр-р-р! Холодина! — отфыркиваясь, выдохнула Айя, окатила Донована водой из-под ладони и нырнула. Голова ее показалась метрах в семи-восьми впереди, она крикнула: — Дылда, догоняй! — и снова нырнула.

Донован уже хотел броситься ей вслед, но непроизвольно оглянулся и увидел, как по берегу, пыля песком и выбросив в стороны длинные суставчатые лапы, мчит «богомол», и из кабины выглядывает Ратмир и машет ему рукой.

«Богомол» подкатил ближе, крутнулся на месте и встал, подтянув под себя лапы. Из кабины выпрыгнул Ратмир, тщательно выбритый и не менее тщательно причесанный. Увязая в песке, он зашагал к Доновану.

— С добрым утром. — Он остановился на кромке берега.

Донован буркнул приветствие и начал выходить из воды.

— Нам пора, — сказал Ратмир, не глядя на Донована. — Позови Айю, она обещала показать нам лабиринт.

Донован разбито опустился на песок…

— А я, признаться… — Он скрипнул зубами и лег ничком. — Забыл я обо всем, Ратмир.

Ратмир сел рядом.

Вот и все, подумал Донован. Где ты, мой солнечный зайчик?

Айя выскочила из воды и мокрым холодным лягушонком прыгнула на спину Доновану.

— Чего ты меня не догонял?

Донован повернулся, взял ее на руки и встал. Через силу улыбнулся.

— Да так… Нам пора в Город.

— Ну вот. — Айя насупилась и исподлобья посмотрела на Ратмира. — Будто мы среди дня не можем туда поехать…

— Надо, — сказал Донован. — Понимаешь, надо. Сбегай, пожалуйста, принеси мою одежду.

Айя выскользнула у него из рук и медленно, всем своим видом выражая недовольство, направилась в Деревню. Она поминутно останавливалась, оглядывалась на Донована в надежде, что, может быть, он все-таки махнет рукой на этот Город и отменит свое решение.

Вид у нее был очень обиженный.

Иди, молча кивнул Донован.

Ратмир посмотрел на Донована, достал из кармана тюбик депилата и аккуратно надломил его.

— Возьми, побрейся.

Донован молча взял тюбик и, глядя в воду себе под ноги, как в зеркало, снял с лиц/а рыжеватую щетину. Обмыв лицо, он обернулся, чтобы отдать тюбик Ратмиру, но вместе него прямо перед собой увидел запыхавшуюся, раскрасневшуюся Айю. Ком одежды лежал тут же, на песке, а она стояла рядом, тяжело дыша, и протягивала ему полотенце. Видно, пулей назад летела.

— Спасибо, кроха, — поблагодарил он и взял полотенце.

Айя расцвела.

— Только сперва меня, Дылда! — крикнула она громко и требовательно. — Сперва меня…

Обмотав полотенце вокруг шеи, чтобы не мешало, Донован схватил Айю в охапку и с силой зашвырнул в Лагуну. Айя завизжала, задрыгала в воздухе ногами, плюхнулась в воду и сразу же, как ошпаренная, выскочила на берег. Донован поймал ее, укутал в полотенце и стал растирать, а у нее глаза стали масляными, превратились в щелочки, и она даже похрюкивала от удовольствия.

— А теперь, — сказал Донован и легонько шлепнул ее, — шагом марш в машину.

Айя отпрыгнула в сторону и обиженно стала пятиться к «богомолу». Губы она нарочно надула, как две оладьи, но в глазах прыгали смешливые бесики.

— Бесстыдник ты, Дылда, — проговорила она. — Рад, что здоровый вымахал, — знаешь, что сдачи не дам…

Она явно подзадоривала его, чтобы он сыграл с ней в догонялки. Но Донован игры не принял. Он молча оделся и пошел к «богомолу».

— Залезай, — приказал он Айе, и она беспрекословно подчинилась.