Статья Пятая

– Текущая версия была пересмотрена двадцать четвертого февраля. В ней говорится обо всех находящихся на иждивении детях, которые не достигли восемнадцати лет.

– Двадцать четвертое февраля? Это же было только в этот понедельник!
– резко сказала Бет.

Коннер протянул руку через порог нашего дома и схватил маму за плечо, потянув ее вперед. Инстинктивно я схватила обеими руками его за запястье.

– Отпустите, мисс, - сказал он отрывисто. Сначала он смотрел на меня, но его глаза были какими-то странными, словно он не видел, что я здесь присутствую. Я расслабила хватку, но не отпустила его руку.

– Как это арестована?

– моя мама все еще пыталась осознать услышанное.

– Все предельно ясно, мисс Уиттмен.
– Тон Бэйтмена был снисходительным.
– Вы арестованы за несоответствие требованиям Статута о морали, и вас будет судить старший офицер Федерального бюро реформации.

Я пыталась заставить Коннера выпустить ее плечо. Он же выталкивал нас наружу. Я просила его остановиться, но он не обращал на меня внимания.

Бэйтмен взял маму за другое плечо, стаскивая ее вниз по лестнице. На мгновение Коннер отпустил ее руку, чтобы оттолкнуть меня в сторону. Со сдавленным криком я упала. Трава была холодной и сырой. Она полностью промочила мою юбку на бедрах, но к лицу и шее прилила вся кровь. В мою сторону рванулась Бет.

– Что здесь происходит?
– Я подняла взгляд и увидела миссис Кроули, нашу соседку, в шали и спортивных штанах.
– Лори! С тобой все в порядке, Лори? Эмбер!

Я вскочила на ноги. Мои глаза метнулись к солдату, стоящему снаружи. У него было атлетичное телосложение и уложенные гелем светлые волосы с аккуратно зачесанным пробором. Он провел языком по зубам, не размыкая губ, что напомнило мне, как под песком скользит змея.

И он шел прямо ко мне.

Нет! В горле пересохло. Я подавила желание убежать.

– Не трогай меня!
– закричала на Бэйтмена мама.

– Мисс Уитмен, не стоит все усложнять еще больше, - ответил Бэйтмен. Мой желудок подпрыгнул от равнодушия в его голосе.

– Убирайтесь к черту с моей собственности!
– потребовала мама, ярость пересилила страх.
– Мы не животные, мы люди! У нас есть права! Вы же достаточно взрослый, чтобы помнить...

– Мам!
– перебила ее я. Она собралась сделать только хуже.
– Офицер, это неправильно. Это ошибка.
– Казалось, мой голос исходил издалека.

– Это не ошибка, мисс Миллер. Ваши документы уже были рассмотрены на предмет нарушения, - сказал Моррис, солдат, что был передо мной. Его зеленые глаза полыхали. Он находился слишком близко.

В долю секунды его жесткие ладони метнулись ко мне и схватили меня за запястья. Я стала брыкаться, пытаясь вырвать руки. Он был сильнее и притянул меня так близко, что наши тела соприкоснулись. У меня перехватило дыхание.

На секунду я увидела на его лице намек на ухмылку. Его руки, держащие мои запястья, скользили вниз по моей спине и прижимали ближе. Каждая частичка меня напряглась.

Во мне все кричало об опасности. Я попыталась вырваться, но, казалось, это его только распалило. Он всем этим наслаждался. От его крепкого захвата у меня онемели ладони.

Я услышала, как где-то на улице хлопнула автомобильная дверца.

– Стой, - выдавила я.

– Отпусти!
– закричала на него Бет.

Коннер с Бэйтменом тащили мою маму. Руки Морриса все еще держали мои запястья. Я ничего не слышала сквозь звон в ушах.

А потом я увидела его.

Его черные волосы блестели в последних осколках солнечного света. Сейчас они были короткими, обрезанными так же, как и у других солдат. Его глаза, с острым, как у волка, взглядом, были такими темными, что не было видно зрачков. "Дженнингс" - было написано на его форме красивыми золотыми буквами спереди. Никогда в жизни я не видела его таким серьезным. Он был почти неузнаваем.

Мое сердце бешено билось, со страхом, но билось. Просто потому, что он был рядом. Мое тело всегда реагировало на него раньше, чем разум.

– Чейз?
– спросила я.

В голове пронеслось множество мыслей. Несмотря ни на что я очень хотела броситься к нему. Мне хотелось, чтобы он обнял меня, как в ту ночь, когда уходил. Но боль от его ухода очень быстро ко мне вернулась, а реальность пронзила меня всю.

Он сделал выбор не в мою пользу.

Я цеплялась за надежду, что, может быть, он сумеет нам помочь.

Чейз ничего не сказал. У него выпирала челюсть, как будто он сильно стиснул зубы, но в остальном на его лице не отражалось никаких эмоций, никаких признаков того, что он стоит в двадцати футах от дома, в котором вырос. Он встал между Моррисом, державшим меня, и фургоном. Я поняла, что он и был водителем.

– Не забывай, зачем ты здесь, - рявкнул на него Бэйтмен.

– Чейз, скажи им, что они ошибаются.
– Я посмотрела прямо на него.

Он не посмотрел на меня. Он даже не шевельнулся.

– Хватит! Вернись в фургон, Дженнингс!
– приказал Бэйтмен.

– Чейз!
– прокричала я в полном смятении. Он и впрямь решил не обращать на меня внимания?

– Не разговаривай с ним, - рявкнул на меня Бэйтмен.
– Пожалуйста, может, кто-нибудь сделает хоть что-то с этой девчонкой?

Мой ужас рос, сжимая мир вокруг меня. Присутствие Чейза не успокоило меня так, как это было в прошлом. Губы, когда-то улыбавшиеся и прижимавшиеся к моим, сейчас были сжаты в тонкую линию. Сейчас в нем не было теплоты. Это был не Чейз, которого я помнила. Это был не мой Чейз.

Я не могла отвести глаз от его лица. От боли в груди я едва могла стоять на ногах.

Моррис встряхнул меня, и у меня сработал инстинкт. Я попятилась, высвобождаясь из его захвата, и обняла маму за плечи. Кто-то потащил меня назад. Мои руки соскальзывали. У меня забирали маму.

– НЕТ!
– закричала я.

– Отпусти ее!
– Услышала я солдатский голос.
– Или мы тебя тоже заберем, рыжая!

Бет отпустила мою школьную форму, в которую до этого крепко вцепилась. Сквозь слезы я видела, как Райан удерживал ее, на его лице было чувство вины. Бет плакала и тянулась ко мне. Я не собиралась отпускать свою мать.

– Хорошо, хорошо, - услышала я мамин голос. Слова вылетали у нее очень быстро.
– Пожалуйста, офицер, пожалуйста, отпустите нас. Мы же можем поговорить прямо здесь.

Я всхлипнула. Я не могла вынести покорность в ее тоне. Она так боялась. Они попытались снова нас разделить, и я знала, больше чем что-либо, что не могу позволить им сделать это.

– Будьте с ними помягче, пожалуйста! Пожалуйста!
– умоляла миссис Кроули.

Поднатужившись, Моррис оторвал меня от мамы. Разозлившись, я вцепилась ему в лицо. Мои ногти поцарапали тонкую кожу у него на шее, и он громко выругался.