Ставка на удачу

А еще он выпросил для себя небольшую школьную доску и пачку мела. Теперь он мог проводить солидные совещания, рисуя всякие схемы и кружочки, связанные между собой.

Кроме совещаний в этом кабинете часто проходили допросы подозреваемых. Игорь Зябликов любил плести словесные кружева, запутывать людей, приведенных из СИЗО, вселять в них надежду и выводить на признания.

Сегодня ему предстояла легкая работа.

Журналист Степан Бойко не имел никаких шансов. Когда оперативники ворвались на чердак, он лежал рядом с трупом и имитировал бессознательность от электрошока.

Этот лопух даже не сообразил, что лучше стереть с ножа свои отпечатки и выбросить его в слуховое окно.

Нет, Бойко так и лежал с финкой в правой руке. А когда Зябликов прикрикнул на него, то симулянт сразу очнулся.

Теперь дураку светит солидный срок. Где-то не менее десяти лет общего режима.

Конвойный привел Степана и вышел за дверь.

Зябликов решил не снимать с парня наручники. Так оно надежней!

– Ну что, гражданин Бойко, осознали свое положение? Вам светит хороший срок.

– Нелепо всё получилось. Неразбериха какая-то.

– Нелепо? Ты, Степан, еще не въехал? Тут все во всем разобрались. Ты человека убил! Лучше сознайся, облегчи душу. Честным раскаянием ты проложишь путь в новую жизнь.

– Не убивал я никого, товарищ майор.

– Думай, что говоришь, Бойко! Я таким субъектам не товарищ. Тамбовский волк тебе товарищ! Сознавайся скорей, и давай завершать дело.

– Нет никакого дела, гражданин начальник! Я поднялся на чердак, а они уже дерутся. Двое! Первый, который убитый, а второй с ножом. Лица я не заметил, но этот второй был весь в черном.

– Плохая версия, Степа!

– Какая есть! Так вот, я стал их разнимать, а черный человек меня электрошоком вырубил. Я очнулся, когда вы орать начали.

Сегодня майор Зябликов вел допрос вяло. Для любого дела, кроме умения, нужно еще вдохновение. Или, как говорят артисты – кураж.

Где-то у Чуковского описан случай, как маленький мальчик днем набил шишку, а стал плакать вечером, когда пришла мама. Почему? А днем не для кого было плакать!

Вот и Игорю Зябликову не хватало зрителя. Какой кураж без публики?

Он вспомнил своего нового сотрудника. Если точнее, то сотрудницу – лейтенанта полиции Галочку Черныш. Для этой милой смешной девчонки он всегда был готов распушить перья. Будь она сейчас здесь, то этот Степа-недотепа сознался бы за три секунды…

Говорят, что если вспомнить о черте, то он сразу появится! Понятно, что Галина Юрьевна не нечистая сила, а лейтенант полиции. Хотя, если честно, то у нее в глазах часто какие-то чертики прыгают.

Так вот, через десять секунд после того, как Игорь Зябликов подумал о Гале, она тихо появилась в кабинете. Вошла без стука, совсем без звука. Но при этом на лице лейтенанта Черныш было беспокойство. Она собиралась сказать что-то очень важное.

Майор жестом попросил девушку подождать и сразу хлопнул ладонью по столу. Он сверкнул на журналиста глазами, и в его голосе появились надменные суровые нотки.

– Ну что, Степан! Будем сознаваться или будем запираться?

– Я правду сказал, гражданин майор.

– Правда бывает разная! Ты сказал то, что выгодно для тебя. А мне нужна правда вообще! Мне надо то, что можно занести в протокол. То, как ты напал на потерпевшего и зарезал его.

– Я не резал! Это тот, который весь в черном.

– Значит так! Ты, журналист Бойко, еще не дозрел до истины! Но мы не таких ломали! Посиди в камере и подумай.

Зябликов вызвал конвой, и Степана Бойко повели назад в СИЗО.

Теперь майор остался с Галочкой один на один.

– У тебя срочное дело, лейтенант?

– Да, товарищ майор, иначе бы я не стала врываться без звонка.

– Нормально, Галина! Это другим нужна субординация. Тебе можно заходить запросто. Я пью чай – садись и ты со мной чай пить!

– Спасибо, я не хочу чая.

– Я так, для примера. Это пока у нас с тобой только служебные отношения. А дальше, всякое может быть.

– Я потому срочно зашла, Игорь Глебович, что у меня важный свидетель.

– Я прошу, Галочка, когда мы наедине, называй меня просто Игорь.

– Хорошо, Игорь! Но свидетель действительно важный. И он хочет говорить только с тобой.

– Нормально, Галина! Тащи его сюда! Но только быстренько введи в курс дела. Что за свидетель? Откуда? И по какому он делу?

Оказалось, что Галя вызвала на допрос Николая Петровича Савицкого. Это был глава строительной фирмы «Эркер». Очень колоритная личность – еще крепкий шестидесятилетний дядька, бывший комсомольский лидер и любимец женщин любого возраста.

Так вот, фирму Савицкого охранял «Титан» – фирма Бориса Смолина, которого взорвали десять дней назад.

Но свидетель Савицкий вдруг начал говорить по убийству Виктора Блудова.

Дело в том, что фирма «Эркер» построила пять магазинов для салонов «Телефакс». И после этого Савицкий рекомендовал Вите Блудову охранную контору Бориса Смолина.

А месяц назад Николая Савицкого начали шантажировать. К нему пришло письмо, где были копии финансовых документов «Эркера». По ним получалось, что фирма ловко уходила от налогов.

Короче, Савицкий пытался украсть у государства сумму, близкую к миллиону долларов.

Николай Петрович не стал платить вымогателю. Он быстро всё поправил, а потом со своим адвокатом стал искать крота.

Они вычислили гада! Такую подлость по ряду причин мог сделать только один человек – Борис Николаевич Смолин.

Больше Савицкий ничего не сказал Галине Черныш. Старик любил молоденьких девочек, но не как полицейских оперативников МУР.

В кабинете майора Зябликова разговор продолжился. Савицкий перешел к убийству хозяина салонов «Телефакс» Виктора Блудова.

– Я слышал, майор, что по убийству на чердаке вы взяли какого-то журналиста?

– Да, мы задержали его на месте преступления. Он и есть убийца.

– Нет, майор, это не он. За день взрыва «Мерседеса» Смолина мне на шантаж жаловался Виктор Блудов.

– Так может, он и убил главу «Титана»?

– Нет, майор! Витя Бориса не взрывал. У него кишка тонка. И я не убивал – у меня в документах ажур. Мне незачем.

– Так кто взорвал «Мерседес».

– Смолин обеспечивал охрану десятка фирм. И везде он мог нарыть компромат на хозяев. А значит, что объектов для шантажа было много. Вот где надо искать!