Ставка в чужой игре

– Что-нибудь еще?

Я похлопал себя по карманам.

– Есть десять центов?

Она покопалась в бардачке и протянула мне четвертак.

– Что, десяти центов нет?

Себастиан поискал по карманам, нашел монетку и положил ее мне на ладонь.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Глава 54

По дороге в Джорджтаун я позвонил Энни. Она не ответила. Но в доме ее отца сотовый сигнал не ловился.

Мой джип стоял в гараже возле офиса Блум.

Монетка в десять центов точно подходит к головкам винтов, крепящих заднюю номерную табличку. Я ослабил два верхних и достал запасной ключ от машины, приклеенный скотчем к оборотной стороне штампованного металла.

Затем поехал домой. По пути я набрал номер проводного телефона в доме Кларка, но там обычно игнорировали мои звонки, когда гостила Энни. Мне начало казаться, что мои будущие родственники не очень тепло ко мне относятся.

Энни написала мне по электронной почте. У нее все было хорошо. Я ответил, что меня уже выпустили, и тяжело плюхнулся на кушетку. Ее родственники уже начали прибывать из Англии на свадьбу, и их селили в гостевом доме поместья. Она сейчас старалась уболтать и утихомирить их всех, включая бабушку, и мое присутствие в доме никак не помогло бы ей в этом деле.

Я жутко проголодался и не находил себе места, поэтому мне было невыносимо задерживаться в пустом доме даже на лишнюю секунду. Я сел в машину и доехал до конца Кинг-стрит, сердца Старого города у самой воды. Все улицы там вымощены булыжником и состоят из таверн восемнадцатого века и сохраняемых в первоначальном виде домов колониальных времен.

В ирландском заведении я взял навынос жареную рыбу с чипсами и зашагал вдоль реки, перекусывая на ходу. Солнце село, когда я проходил через грязную автостоянку, за которой исторические здания уступали место лодочным гаражам и лодкам на подпорках.

Возможно, причиной тому были паранойя и предельная усталость, с которыми я боролся уже несколько дней, но меня не покидало ощущение, что за мной следят. Я миновал сарай, где ремонтировали лодки, укрылся за углом и стал ждать. Обернулся. Никого.

Я повернулся, чтобы пойти дальше, и врезался в чью-то грудь. Я оттолкнул этого человека и приготовился к драке.

– Майк, это я.

Передо мной стоял брат. Уж не решил ли он, что из-за кровного родства я врежу ему полегче? Я шагнул к нему, поднимая кулаки. Он отпрыгнул, наступив на мой оброненный ужин.

– Что тебе нужно? – спросил я.

– Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

– Я в порядке. Но что тебе нужно?

– С чего ты взял, будто мне что-то нужно?

– Потому что каждое твое слово – продуманная уловка с целью меня погубить.

– Наверное, мне следовало начать с благодарности за то, что ты не застрелил меня на мосту.

Он еще шуточки шутит.

– Не благодари. Я промахнулся.

Джек посмотрел в сторону воды:

– Так что мы будем делать?

– Мы?

– Прости, Майк. – Он помолчал и изобразил на лице мрачноватую печаль. – Мне чертовски жаль. Ты не должен был пострадать. Так они мне сказали. Блум всего лишь хотела привлечь тебя. Я пытался все остановить, как только увидел, что происходит; хотел тебя предупредить, но уже оказался у них в руках. Они собирались меня убить. Майк, я знаю, что ты не простишь, но…

Он еще какое-то время извинялся и умолял, постепенно входя в роль. Нижняя губа задрожала. Голос стал прерываться. Лицо исказилось отчаянием.

Этому приему я научился у него же и несколько раз применял с большим эффектом. Если попадаешь в беду, то надо изображать такое чрезмерное раскаяние, чтобы у человека, которому ты насолил, осталось одно желание – поскорее заткнуть этот фонтан самобичеваний, лишь бы не разрыдаться самому. И вот к концу спектакля жертва уже уговаривает тебя не убиваться так и поглаживает по спине, позабыв о твоем прегрешении.

– Заткнись! – бросил я.

– Мы можем сбежать, Майк. Оторвемся от них немного, появится время подумать, что дальше. Давай просто сбежим.

– Я никуда не собираюсь бежать, Джек. И больше не желаю тебя видеть. Никогда.

– В каком смысле? Тебя что, пообещали не трогать?

– У меня все будет в порядке.

– А ты не можешь и за меня замолвить словечко?

– Ты что, серьезно?

Он кивнул.

– Ты неподражаем, – сказал я. – Я тебя не сдам. Надо бы, но не стану. Но и подставляться ради тебя тоже не собираюсь. Я больше не буду подтирать за тобой.

– Но Блум все уладила?

– Думаю, да. Только вот не знаю, где твое место в этом уравнении.

– Это хорошо.

Он попытался изобразить непринужденность. Я уже понял, что Джек что-то задумал.

– Черт побери, Джек, выкладывай, что у тебя на уме!

– Ну, ты ведь всегда припрятываешь туза в рукаве.

Я застонал.

– И всегда делаешь ставки наверняка, – продолжил он.

Я присмотрелся к выражению его лица.

– Ты сбежал с информацией, с фальшивой директивой? – спросил я.

– Да. То есть конечно. С верняком. Часто ли в руки попадает такой верняк?

– Так чего ты хочешь, черт побери?

– Ну… все это кончилось не очень хорошо, сам понимаешь. И раз уж так вышло, хотя это и не совсем твоя вина, но… Короче, я подумал… может, ты поможешь мне выпутаться?

– Из чего?

– Ну, я занял немного. Ведь это был верняк. И это серьезные чуваки, Майк. Понимаю, что прошу о многом, но…

Я покачал головой. Я разрывался между праведным гневом и восхищением наглостью этого молодчика.

– Ты ведь не просишь у меня денег. Скажи, что не просишь.

– Это не обязательно, но есть еще…

– Все, заткнись.

– Но те ребята – в смысле, те самые ребята – они серьезные люди, Майк.

Я зашагал по причалу. Многие доски подгнили. У дальнего конца терся о сваи тридцатилетний прогулочный катер.

– Ты куда? – спросил он.

Я уперся рукой в фальшборт и перебрался в катер.

– Сочувствую, Майк. Что мне еще сказать?

Я потянул и открыл панель справа от приборной доски. Брат тоже перебрался в катер.

– Жизнь, которой ты живешь, Джек… Брось ее к черту и начни заново.