Стая

Юля быстро собралась: желание покинуть это место подгоняло, действуя лучше любого допинга. Только платье сбросила, натянула привычные шорты и футболку, захватила кое-что из вещей и выскочила на улицу. Ни с кем не прощалась, ничего не объясняла. Садясь в машину, не задавалась вопросом, куда отвезет ее Денис. Важнее, что мама дала свое согласие.

Покидать бабушкин дом было очень тяжело, но оставаться в нем, зная, что бабули больше нет, тяжелее стократ. На сердце будто трещина образовалась. Что-то умерло сегодня. Вместе с бабушкой. Какая-то часть Юлиной души. Понимала, конечно, что заживет все со временем. Что слезы кончатся. Что горе постепенно перестанет холодить внутренности. Но сейчас было так больно, что даже дышать трудно и думать, не то что говорить. Хотелось вообще не думать, впасть в забытье. Почему же нет у человека такой кнопочки, чтобы отключиться по желанию… Полностью отключиться: чтобы без сновидений. Боялась снов, вдруг бабушка приснится, если и во сне та же боль. Как перенести?..

По дороге с Денисом не разговаривали, но сегодня, вопреки обыкновению, молчание было неуютным и колючим. Юля разместилась на заднем сиденье. Не плакала, смотрела в окно стеклянным взглядом. Окружающие красоты не производили впечатления, свежий ветерок из приоткрытого окна не бодрил. Мир словно покрылся толстым слом пыли — страшно задохнуться.

Юля знала, в каком районе проживал Денис, потому слегка озадачилась, когда он остановил машину у девятиэтажной «панельки» практически на другом конце города.

— Приехали. Сейчас нам будет хорошо, — в своей обычной манере сказал он. Юля промолчала, не поддержав иронии. Несмотря ни на что, удивление ее не было настолько велико, чтобы сыпать вопросами, куда ее привезли и зачем. Она с трудом выбралась из салона и слепо пошла за Шауриным. С трудом, потому что чувствовала себя выжатой как лимон. Чувствовала себя далеко за той гранью, когда человек в силах управлять и разумом, и эмоциями. Только у самой двери, заслышав трель звонка, почувствовала внутри внезапное волнение. А уж когда увидела на пороге молодую женщину с округлившимся животом, совсем смутилась.

— Таня, это Юля. Юля, это Таня — моя сестра, — быстро сказал Денис, будто отчитался, и втолкнул девушку в прихожую.

— Очень приятно, — на автомате отозвалась Юля, хотя приятного испытывала мало. Не самое удобное время подобрал Денис, чтобы познакомить ее со своей сестрой. Совсем неудобное. Критическое просто. Какое уж тут доброе общение и вежливые улыбки, когда у нее вот-вот истерика начнется. Самую малость осталось. Слезы снова жгучей волной накатили на глаза, и внутри все сдавило от боли.

Возникла небольшая заминка. Таня тоже испытывала неловкость, но взяла себя в руки первая. Спохватилась, оживилась, бросила девушке под ноги комнатные тапочки.

— Юля, тапки надень, а то у меня пол холодный.

— Спасибо, — Юля немного ожила, ровно настолько, чтобы слегка улыбнуться. — Мне бы руки помыть.

— А, конечно! — Открыла дверь в ванную комнату. — Пожалуйста. Полотенце можешь взять любое. Я сейчас чай поставлю и ужин накрою, вы голодные, наверное? — засуетилась Татьяна. Денис решил руки на кухне вымыть, а заодно предупредить о Юлином горе, дабы немного умерить пыл сестры. Вряд ли Юля в своем состоянии сможет ответить ей взаимностью.

— Ты почему не сказал, что приедешь не один? — с ходу напала Таня, но потом смягчилась и спросила тише: — Это та самая загадочная Юлия?..

— Что бы это изменило? — Второй вопрос Денис вежливо проигнорировал.

Таню это ни капли не смутило. В словесных подтверждениях она не нуждалась: помнила красноречивую гравировку на его браслете. Реакция брата на эту девочку также не осталась незамеченной.

— Нашел свою мечту: не пьет, не курит, девственница?

— Угу.

— Вот и правильно. Хватит уже шляться.

Денис взял с тарелки зеленое яблоко и подставил его ко рту сестры, намекая таким образом, что пора уже той остановиться с выводами и рассуждениями.

— А ей сколько лет? — на Таню это, само собой, никак не повлияло, хотя яблоко она надкусила.

— Шестнадцать.

Сестра кашлянула, чуть не подавившись.

— Ты что обалдел?

— Спокойно, мамочка. У нас с ней платонические чувства. Полоскание мозгов оставим на следующий раз, когда я буду в настроении. Мы с похорон. Бабушка у нее умерла.

Таня разом погрустнела.

— А я смотрю, что она такая убитая. Бедняжка… Я вот только не пойму, каким образом вы…

— Давай не сейчас, ладно? Позже поговорим.

— Хорошо. Позже, — согласилась Таня, роясь в шкафу в поисках салфеток. Задевала их куда-то. Были же… Точно были. — Ты посмотри, чего она там застряла, может, ей плохо? — обеспокоено посмотрела на брата.

Денис постучался в дверь. Но Юля и не запиралась. Все это время стояла перед зеркалом, изредка смывая горячие слезы. Как услышала стук, еще раз ополоснула лицо ледяной водой.

— Я сейчас не совсем в форме для такого рода встреч, — тихо сказала Денису, когда вышла из ванной.

— Никакой особой формы не надо. Посидим немного тут, поужинаем, потом поедем ко мне. Не напрягайся.

Не напрягайся. Легко сказать! Все-таки он ее со своей сестрой познакомил, а не с соседкой по площадке. А сегодня Юля не в состоянии ни разговор поддержать, ни поболтать по-дружески… Настроение самое дрянное из всех возможных: ни душевных сил, ни смелости. А уж заплаканное лицо тем более не добавляло очарования. А, как ни крути, хотелось произвести хорошее впечатление.

— Пойдем за стол.

Юля горестно вздохнула. Если очень постараться, то и улыбаться получится. И, наверное, поговорить. По крайней мере, антипатии Таня у нее не вызвала. Напротив, если бы не собственная трагедия, их встреча завязалась бы намного сердечнее.

— Таня, я не хочу. Вернее, не могу, — сразу отказалась от еды. Ее запах не вызывал аппетита. Боялась, что снова начнет тошнить.

— Ну тебя, — махнула сестра Дениса рукой, — я все равно не отстану. У меня борщ. Ты даже не представляешь, от чего отказываешься. Со сметаной.

— Ладно, — обреченно согласилась Юля, — только чуть-чуть.

И правда аппетит приходит во время еды. Сначала нехотя Юля цедила бульон, а потом с удовольствием доела всю тарелку. Денис борщом не ограничился, справился и со свиной отбивной. Глядя на то, как он ест, Юля невольно улыбнулась. С таким умиротворенно-довольным выражением он это делал, с таким удовольствием…

Что-то конкретное за столом не обсуждали, не касались одной темы. В основном говорила Татьяна. Обращалась к брату, вспоминала о каких-то мелочах, пустяках. Как известно, именно пустяки сближают людей. Через некоторое время — то ли от Таниной доброты, то ли от горячего супа, — у Юли внутри потеплело. Проснулись другие чувства, будто поднялись с самого дна: стало совестно, что именно сегодня не может она поддержать разговор должным образом.