Стажёр #2

– Я говорю что исследовать надо эту штуковину, дай добро и я дистанционно...
– Эйден посмотрел на Амадея и поколебавшись все же взял с тарелки один ломтик лимона.

– Никто ее не будет исследовать. Опасно. Откуда мы знаем что там такое?
– сказал Амадей: - от греха подальше...

– Босс. Я же эспер.
– Эйден проникновенно посмотрел ему в глаза: - я все знаю. А чего не знаю - так догадаться не трудно. Не будет у нас никакого обмена с церковниками. Мы же сейчас на дно будем ложиться, верно?

– Ну...
– недовольно проворчал Амадей, досадуя на самого себя: - ну допустим...

– Так если мы не собираемся церковникам ничего давать - значит эта штука у нас будет. На всякий случай и для гарантии, верно? Так я этого андроида в капсуле разве что не обнюхал - обычный он. Все обычное. А это значит что не в андроиде дело. Дело в информации которая внутри него.

– Которая нужна Ордену.
– закончил за него Амадей и покатал желваками на скулах. Конечно, какая к черту секретность, если Эйден - эспер? Просто он не лезет под руку, выполняет задания и вообще хороший работник, разве что странный немного, так у них, у эсперов у всех мозги набекрень, у кого чуть-чуть а у кого и конкретно. Вот и забываешь про способности своих же работников. Старость подкрадывается, да, Амадей?

– Ну вот, босс. Если там есть какая информация - так лучше я ее сейчас извлеку и на носитель перепишу - будет намного удобнее.
– Эйден замолчал, но Амадей мог продолжить за него - не очень то удобно скрыватсья с таким объемным багажом, как эта здоровенная капсула, они ее по коридору вверх еле-еле вчетвером затащили, если бы не робопогрузчик так и вовсе не смогли бы поднять. Тяжелая и громоздкая. Привлекает внимание. С такой штуковиной по улице не походишь. А после того, как они залягут на дно последнее что им нужно - так это привлекать внимание.

– Это... точно не опасно?
– спросил Амадей. Эйден вздохнул и пожал плечами.

– Босс. Эта штуковина в запертой бронированной камере с высшей биологической защитой. Более того, эта камера в любой момент может быть залита плазмой, лучами нейродеструкторов или кислотой. И кроме того, вся камера может быть отделена и выстрелена в открытый космос. И я не буду заходить туда, у меня не такой возможности. Все о чем я прошу - это подключиться к этой капсуле дистанционно, через судовую нейросеть. Никакая зараза не сможет пролезть сквозь оптоволокна корабельной сети, никакая органика не попадет в жилые модули. Но нам надо знать что в голове у этого андроида, если мы не хотим везде и повсюда таскаться с этой капсулой на хвосте.
– Эйден выразительно взглянул в глаза Амадея. Тот живо представил все трудности, ожидающие их на любом пассажирском рейсе или прохождении таможни.

– Ну хорошо. Хорошо. Подключайся к этой ... штуковине. Но только...

– Малейшая опасность, даже призрак опасности - и я отключусь, я уверяю.

– Именно. Мне не нужна зараза на этом корабле.
– Амадей поежился, вспомнив давний голофильм про Хозяев и их способы размножения в теле человека. Мерзость.

– Понял, босс. Ну, я пошел.
– Эйден откланялся, а Амадей остался в одиночестве - созерцать бокал коньяка на свет. Однако допить бутылку в спокойствии и одиночестве ему не удалось - через несколько минут в каюту снова ворвался Эйден, с выпученными глазами.

– Босс! Там! Капсула...
– задыхаясь сообщил Эйден и глядя на него Амадей с тоской понял что все было зря. Скафандры, плазменная обработка, бронированная камера биозащиты, дезинфекция, лучевая обработка поверхности, кислотное травление и система отстрела камеры в пространство - все зря. Он встал и ударил рукой по кнопке интеркома.

– Биологическая тревога высшей степени!
– сказал Амадей в микрофон и устало опустился в кресло. Поискал глазами лежащий на столе шлем, одел его и опустил забрало. Посмотрел на Эйдена, все еще пребывающего в состоянии шока и вздохнул.

– Ну. Выкладывай что случилось.

Епископ Альмо стоял за небольшой кафедрой прямо посреди большого зала для молитв в жилом отсеке крейсера. Он стоял и смотрел в глаза людей, собравшихся перед кафедрой одетых в просторные белые мантии. Пятьсот добровольцев, выбранных согласно программе внутреннего поиска, пятьсот человек с малейшими отклонениями от нормы в нейрокинетике, пятьсот членов Ордена, у которых есть ничтожный шанс выжить. Прямо сейчас от 'Клинка Гнева Господня' отделялся один из его вспомогательных носимых транспортников, 'Эфес'. На 'Эфесе' покидали корабль все, кто не принадлежал к этим пятиста, капитан команды, и все члены экипажа. У них не было и малейшего шанса, а понапрасну жертвовать людьми епископ не любил. Поэтому на корабле остались только эти пятьсот и епископ Альмо. И у него была еще одна обязанность перед этими людьми. Во-первых речь.

– - Мы уже не в первый раз собираемся здесь, в этом зале для молитв.
– начал епископ, обводя взглядом окружающих: - Но что значит слово 'молитва' для вас?
– он поискал глазами и кивнул, разрешая одному из присутствующих говорить.

– - Молитва - это просьба к господу. Ваше преосвященство.
– склонил голову тот.

– - Верно. Что же... еще варианты?
– еще раз епископ кивнул и еще раз услышал ответ.

– - Молитва - это выражение наших желаний и воплощение веры. Ваше преосвящество.

– - Тоже верно. Это верные определения. Но я хотел бы остановиться на изречении Святого Аугуста, мученика церкви Антропоса и кардинала Ордена в период Великого Исхода. Есть много изречений этого великого человека. Они цитируются как нами, послушниками Ордена, так и вполне светскими людьми. Но это изречение не столь известно. По ряду причин. Что же... вот оно - У Бога нет других рук, кроме Ваших.
– епископ обвел зал взглядом, убедился что присутствующие задумались и кивнул: - Верно. Вы - посвященные, и вы уже знаете что Бог умер. Нет, не так.
– епископ сделал паузу, собирая мысли: - Он умер для человечества. Но чувство пустоты в груди было настолько чудовищным для человека, что он придумал себе новых богов. И даже создал нескольких. Эти боги были ложными. И человек понял что теперь единственный бог в окружающей его пустоте - это он сам. И он сам может дать миру нового Бога. Вы все это знаете. Так вот, у нового Бога нет иных рук, кроме ваших. Именно вы сейчас - Его руки. Его руки, которые могут сжаться в карающий кулак! И у Бога нет других рук, кроме тех, что сейчас передо мной! У Него нет других глаз, кроме тех, что смотрят на меня сейчас! У Него нет иных сердец, кроме тех, что бьются сейчас под вашими мантиями! А значит я сейчас могу обратиться к вам так, как будто я обращаюсь к Нему!
– епископ замолчал и снова обвел взглядом зал, видя как потрясенные его обращением братья начинают переглядываться между собой.

– - И обращаясь к Нему я хочу попросить только об одном ... Господи, сделай так, чтобы жертва этих потрясающих людей осталась не напрасна. Этих людей, которые готовы отдать самое ценное что есть у человека - его жизнь - за возможность. Возможность для нас всех. Для всего человечества. Тиима.
– епископ склонил голову и присутсвующие склонили головы вслд за ним. Ритуальное 'Тиима' прогудело над ними.

– - А обращаясь к вам, братья, я могу сказать что никаких слов не хватит чтобы выразить мою личную признательность и благодарность, вам за ваш поступок. И поэтому от имени Ордена прямо сейчас, в этой зале мне дарованы полномочия удостоить вас звания кардинала! Всех вас! Каждого из вас.
– перед каждым из присутствующих в полу открылась ниша и из нее с тихим жужжанием сервоприводов выросла небольшая колонна - как раз до уровня груди. На вершине колонны стояла небольшая фиолетовая орденская подушечка, на которой лежал перстень Пастыря - неотъемлемый атрибут сана, подтверждающий статус кардинала Ордена. В зале раздался шепоток, многие не верили своим ушам, но кто-то уже протянул руку, взяв заветный перстень, а кто-то уже надел его на руку. Их можно понять, подумал епископ, кардиналов в Ордене всего четыре, их количество никогда не превышало даже двух десятков, а тут - сразу пятьсот кардиналов. Полномочия высшего сана Ордена автоматически наделяли кардинала такой властью, перед которой многие президенты независимых государств и диктаторы планет тихо бледнели. Но это в сущности была жалкая подачка для этих людей, все равно стоящих одной ногой в могиле. Вероятность что все они выживут все же была, пусть и ничтожная. Если Зверь сразу же попадет в избранного и не сможет перемещаться дальше. Но эта вероятность мала. Скорее всего все произойдет как и десятки раз до этого - Зверь сожрет все, до чего сможет дотянуться, и будет способен свободно перемещаться между носителями. И останется только одна возможность - отправить 'Клинок Гнева Господнего' прямо в ближайщее светило, чтобы в очищающем огне аутодафе изнать из этого мира ересь и скверну. Так, Сигма пять?

– - Да, епископ.
– в голове у Альмо прозвучал голос: - мы все равно не сможем ничего для них сделать. И это их выбор. Может быть в этот раз среди них все же найдется тот, уникальный...

– - Должен.
– епископ смотрел как послушники разбирают перстни, радуясь как дети куску металла и нескольким камням. Сейчас этот перстень не значил ничего.

– - Ты заблуждаешься.
– прошелестел в голове голос Сигмы: - для них это значит очень много. Возможно даже больше чем твоя персональная благодарность и прочувствованная речь. Не успеем мы покинуть залу, как они станут обращаться друг к другу 'Ваше преосвященство', даже зная что это лишь на несколько часов, пока они еще живут. Они люди. А ты слишком рационален для человека. Порой я думаю что это мое влияние.