Стажер Ли Су Джин

И вот как мне на такое, реагировать? Она же сама сказала, что мы не в дораме, здесь не только не теряют память, кроме этого, люди не общаются настолько высокопарно!

Камер нет, режиссёра тоже. Ну так принеси мандаринки, пожелай здоровья и всё, долг родственника к больному выполнен! Не?

— Сегодня в больнице, тебе нужно только договориться с психотерапевтом о порядке наблюдения и сделать ещё одно МРТ, а вечером ты уже будешь свободен и тебя отправят домой. Наверное, уже соскучился по друзьям и школе?

— Ага, — пребывая в своих собственных мыслях, я смотрел на ноги медсестры, обтянутые в белый нейлон. А ведь я ещё и отношения какие-то завести хотел… Пожить нормальной жизнью подростка.

— Я всё больше склоняюсь к тому, что попросту на это неспособен.

— Ты что-то сказал?

— Да, я что-то сказал, — отвечая на автомате, я думал о своём.

Профессиональные отношения подчинённого с начальством? Со скрипом, но ладно. У меня действительно были постоянные конфликты с вышестоящими, пока я не сравнялся с ними в должностях, возглавив свой собственный крупный проект. Но эти ребята сами виноваты, так как, постоянно тормозили не только меня, но и работу всей фирмы.

Общение с девушками? Последние годы, на работе я только и делал, что сотрудничал со знаменитостями. Так что чисто технически, такой проблемы у меня нет, но вот что-то более личное?

Хотя бы себе, стоило признаться, что здесь у меня был огромный пробел. Конечно, встречи на одну ночь, когда у тебя есть деньги, это никогда не проблема, но чего-то большего у меня не было никогда. Что уже говорить о семье или постоянной девушке.

— Ты сегодня какой-то рассеянный.

Звук голоса, который шёл в комплекте с ногами, переместился ближе, а мой же подбородок, ведомый взглядом, упёрся в мою же грудь. Стало не комфортно, так что голов, а с ней и глаза я переместил с её ног на лицо.

Вполне себе симпатичная, да и по возрасту, ей где-то столько же, как мне было в прошлой жизни.

— Пойдёшь со мной на свидание? — задумчиво рассматривая её и не меняя интонации, просто и спокойно, я задал вопрос.

— Ай! — чуть не разбив вазу с цветами, девушка пошатнулась и вскрикнула. — Эмм…

Медсестра прикусила нижнюю губу и внимательно на меня посмотрела, да с таким видом, будто увидела меня здесь впервые.

— Заманчиво, конечно, но нет, — на лице было написано, что она сама не особо-то довольна таким решением. — Я видела твою мать с сестрой и целые волосы на голове мне важнее. Ты хоть знаешь, сколько мне лет?

— Двадцать пять? — предположил я, прежде чем мысленно, скинуть два года.

— Тридцать один! — подняв указательный палец, призналась она в сокровенном. — И пока у меня ещё сохранились остатки благоразумия, смотря на твою красивую мордашку, я поступлю как взрослая и… В общем, я зайду позже!

Под конец, взволнованной речи, щеки женщины стали походить на помидоры, и, развернувшись, она, громко шагая, вышла из палаты.

— Чёрт, и почему в школе меня такие мальчики никуда не зва… — донёсся удаляющейся голос с коридора.

Что и требовалось доказать. Я понятия не имел, как даже эти отношения заводить.

///

Выписка с больницы проходила уже, казалось, по традиции, неуклюже и странно.

Я переодетый с больничной одежды в обычную в левой руке держал стопку листов, для последующих общений с психологом, а в правой — трость. Этот аксессуар был мне привычен ещё из прошлой жизни, так что никакого дискомфорта не доставлял.

Зато дискомфорт отображался на лицах всех остальных присутствующих. А именно медсестры, которая прятала от меня взгляд, и сестры с матерью, которые переглядывались между собой и о чём-то шептались. Потом бросали взгляд в мою сторону, готовясь что-то сказать, но, так и не решившись, снова поворачивались к друг другу.

Оставив корпус больницы, мы подошли к машине, марку которой я никогда не встречал. Представительский микроавтобус, чёрного цвета. В таких ездят либо знаменитости, для удобства при перевозке аксессуаров и стафа, либо грабители банков.

— Садись первый братик, — неловко и даже я бы сказал, с опаской, притрагиваясь к ручке автомобиля, пропустила меня вперёд сестра.

Открыв дверь шире, я уже собирался сесть внутрь, но застыл. А потом закрыл.

— Кажется, там занято.

— Да-а? — с вопросительной интонацией протянула мама, и, показывая искреннее любопытство, задала новый вопрос. — И почему же ты так решил?

— Там сидит какой-то недовольный старик, — честно ответил я. — Думаю, он несчастен. Возможно, даже тем, что мы стоим здесь и пытаемся сесть в его машину.

Нет, конечно, вероятность другого варианта была гораздо выше, но его я хотел до последнего отрицать. Для моей хрупкой психологической конструкции мне хватит и сестры с мамой. Меньше — пожалуйста. Больше — перебор.

— Та не-е, — копируя интонации матери, также протянула сестра. — Это выражение на его лице — перманентное состояние.

— Садись, — уже спокойней сказала Со Ён. — Это Ли Ним Сок, твой дедушка.

[Пять минут спустя]

Машина была удобной, но атмосфера в ней оставляла желать лучшего. Пассажирский отсек состоял из четырёх кресел в два ряда и широкого дивана в задней части. Мы с сестрой сидели спереди, а дед с матерью разместились на креслах позади.

Транспорт двигался, а пассажиры неловко молчали.

— Так значит всё забыл? — послышался мужской голос из-за спины.

Обернувшись назад, я встретился со взглядом деда, который с прищуром смотрел на меня в ответ.

— Угу.

— Совсем всё?

— Совершенно, — подтвердил я.

— Вот и хорошо! — прищур мужчины разгладился, и он откинулся на спинку автомобильного кресла.

«Всё что угодно, хорошо, кроме общения с тобой», — подумал я и снова сел прямо, оставив свои мысли при себе.

Как вообще общаются с дедом, а с дедом в Корее? Его вообще можно на хрен послать, если что? Или меня сразу заберёт местная полиция нравов, как элемент, который не вписывается в тонкую социальную структуру, выстроенною и выстраданную столетиями феодального строя?

— Да что ты такое говоришь, папа!

— Молчи лучше, — лениво ответил дед. — Сама видишь, до чего его довели эти ваши танцульки. Мужчина должен работать, а не на сцене прыгать.

— На сцене прыгать, — с кривлянием в голосе, парировала мать. — Это тоже работа, и довольно хорошая.

— В каком-то смысле, и уборка улиц — хорошая работа, — размеренно произнёс глава семьи. — А главное, честная. Вот только это не значит, что этим будет заниматься мой внук!

— Так, может, ты считаешь, и мою работу не лучше уборщицы, а что насчёт твоей внучки?! — начала она с эмоциями напирать.