Стеклянная карта
Шрифт:
Тут София, к своему немалому облегчению, увидела рюкзачок за плечами у какого-то пирата.
«Значит, Каликста его нашла! Теперь только добраться до корабля…»
Трап был совсем близко. Пять быстрых прыжков – и она взбежит по нему.
Вскочив, София опрометью рванулась вперед… и тут же рухнула врастяжку, налетев на высокого худого мужчину. В одной руке он держал револьвер, в другой – длинную саблю. Незнакомец поправил дулом съехавшую шляпу, которая была еще шире, чем у Каликсты, и София увидела красивое бородатое лицо, расплывшееся в широкой улыбке. Он окинул Софию оценивающим взглядом.
– Когда, – сказал он, – сестренка
– Я… я… – заикаясь, промямлила София. – Простите, пожалуйста…
– Исключительно разумный поступок, – жизнерадостно ответил пират.
Он сунул саблю в ножны, схватил девочку за руку и помчался с ней к трапу на палубу корабля под красно-белыми парусами.
Големы заметили их и бросились наперерез. София слышала, как за спиной грохотали по доскам их башмаки. Треск выстрелов, летящие щепки… Мгновение тишины… и крики со всех сторон – брошенный крюк впился в дерево как раз у ее ноги. София перевалилась через планширь и оказалась на палубе.
Корабль уже отходил от причала. София посмотрела на берег. Ее глазам предстало странное зрелище. На пирсе никого не было – лишь четверо големов, увязших в чем-то черном и липком, словно мухи в варенье. София сощурилась, ничего не в силах понять…
Потом ее окатила волна дурноты. Девочка потянулась к фальшборту, чтобы опереться, но не смогла нащупать его. Ослабев, она поникла и встала на колени. Прижалась щекой к чистым и гладким палубным доскам…
И весь мир неудержимо завалился на сторону.
16. Морская болезнь
24 июня 1891 года, 16 часов 46 минут
В то время как суша Нового мира по большей части еще не исследована, моря попросту остаются неведомыми науке. Философы Нового Запада задаются следующим вопросом: если некая часть океана изначально принадлежала, скажем, тридцатому веку, возможно ли будет понять это во время плавания в соответствующих водах? Говоря языком практики, надежного метода, чтобы определить, к какой эпохе относится тот или иной район океана, не существует.
Когда приступ головокружения, пригвоздивший Софию к палубе, миновал, она приподнялась на локтях и мутными глазами стала следить за тем, как набирал ход корабль. Матросы Каликсты обтягивали паруса, что-то кричали друг дружке… Мимолетное облачко закрыло солнце, и вдруг сделался ощутим запах океана. София всей грудью вдохнула его. Когда она смогла заговорить, то первым долгом попросила прощения за то, что потеряла счет времени и едва не задержала отбытие судна.
Но никто, как выяснилось, ее не винил.
– Благодари вот этого паренька: он заметил тебя, – сказал Барр, обнимая Тео за плечи. – Я-то уже ему спасибо сказал: таких стрелков поискать! А хитер!.. Это ж надо додуматься: патоку! Бочки четыре разворотил, не меньше! Те мерзавцы теперь ко всему прилипать будут, пока не отмоются. Ты у нас, парень, настоящий пират!
Тео так и сиял. Видно было, что похвала Барра его в какой-то мере смущала.
Может, София и доставила пиратам некоторые неудобства, но они меркли перед лицом настоящей трагедии: один из чемоданов Каликсты прибыл на борт с двумя пулевыми отверстиями в боку. Дама-капитан сполна всыпала матросу, притащившему его, а заодно и брату – за то, что не принес сам. Пока выходили
из гавани, Барр расхаживал по палубе, время от времени выкрикивая команды матросам и отмахиваясь от ругани, которой осыпала его Каликста.– Может, Персика расстреляешь – и тогда тебе полегчает? – спросил он наконец. – Валяй!
И жизнерадостно указал ей на несчастного Персика, средних лет матроса, горестно теребившего обтрепанные рукава.
– А надо бы! – взревела Каликста. – Ты хоть представляешь, легко ли раздобыть нижние юбки по росту?
Персик безутешно покачал головой:
– Нет мне прощения, капитан Моррис…
– Душа моя, – сказал Барр. – Чем стращать нас своими нижними юбками, может, лучше оценишь ущерб?
Каликста окинула обоих яростным взглядом и открыла чемодан. Придирчиво осмотрела одежду. Персик стоял по стойке смирно, не смея пошевелиться, но наконец пиратка подняла голову, немного смягчившись.
– Похоже, пули застряли в моей пудренице, Персик, – ледяным тоном проговорила она. – С тебя причитается новая, а то уже пудру некуда положить!
– Всенепременно, капитан! В ближайшем порту! – с огромным облегчением ответил матрос.
Чемоданы понесли прочь, Каликста скрылась в каюте. Пираты, пересмеиваясь, с удивительной ловкостью лазили по снастям. София пыталась следить за их действиями, но твердо держать голову она не могла. Морская болезнь насылала на девочку дурноту, волна за волной.
Пираты оказались совершенно не такими, какими она их себе представляла. Они гораздо больше походили на состоятельных отпускников. Та же беспечность, те же наряды безо всякого уважения к приличиям. Все эти люди изъяснялись точными, хотя и не слишком привычными выражениями, характерными для диалекта Индий. И даже распоследние палубные матросы больше напоминали Софии разодетых ливрейных лакеев, чем разбойных морских волков.
Тео, показавший себя отменным стрелком, успел стать всеобщим любимцем. Матросы окружили его и не хотели отпускать. Кое-как отделавшись от них, он подошел к Софии:
– Как ты?
Ей не хотелось с ним разговаривать. Девочка понимала, что ведет себя глупо, но все равно была слишком сердита. Она отвернулась, притворившись совсем больной. Тео пожал плечами и зашагал прочь.
София же, поразмыслив, решила, что на пиратов надежды больше, чем на него. Каликста спасла ее рюкзачок, а Барр – ее жизнь. Не бросили на произвол судьбы, хотя так было бы проще всего.
«Попрошу их помочь мне добраться до Нохтланда…»
Беспокойство снедало девочку, усиливая головокружение от качки. Каков, собственно, шанс разыскать в Нохтланде Верессу? И вместе с нею выручить Шадрака, пока с ним чего-нибудь ужасного не случилось?..
Морская болезнь не отступила даже через несколько часов плавания. София так и сидела обмякнув, созерцала горизонт и боролась с дурнотой. Ближе к вечеру судно попало в полосу затишья: повеяло прохладой, а качка почти прекратилась.
– Милочка! – окликнула с того конца палубы Каликста. – Милости прошу отужинать в моей каюте!
– Я… лучше тут посижу, – ответила София. – Мне еще хуже стало. И есть совсем не хочется, правда…
– Ах ты, бедненькая! Ну ничего, поправляйся.
И она скрылась за дверью. София попыталась подняться, чтобы хоть на закат посмотреть. Над головой уже зажигались звезды, небо, сине-фиолетовое в зените, розовело у горизонта. София вглядывалась в эту розовую полоску, чувствуя, как морская болезнь наконец отступает.