Стеклянная пыль

— После праздника, — ответил я. — А может, совсем никуда не пойду, если дожди зарядят.

Колотун с сомнением покачал головой и ничего не сказал. Я отправился дальше, стараясь держаться поближе к краю оврага. Уже полгода или больше по его руслу не текла вода, и дно поросло пожелтелой ныне травой и кое-где прутиками приземистых степных деревьев, халупей. Жесткие и ядовитые шипы, по сути очень тонкие трубки, густо сидели на их цепких ветках. Халупь коварна, и не стоит к ней приближаться — растение за несколько шагов чувствует теплокровное животное и выбрасывает когтистую ветвь, впиваясь шипами в незащищенные части тела. Особенно летом, когда мало влаги. На нижних сучьях халупей постоянно болтаются полуистлевшие шкурки мелких степных зверьков.

Неожиданно я почувствовал внешнее давление на сознание, и это мне не понравилось. Я невольно напрягся и замедлил шаг. Через несколько шагов овраг делал крутой поворот на север, углубляясь в степь и постепенно сдвигая заросшие колючками склоны.

И тут я увидел лежащего путника. Видно было, что какое-то время он упорно полз по дну оврага, но выбился из сил и прилег отдохнуть. Одновременно я заметил темную бесформенную глыбу, на первый взгляд неподвижную, но в действительности медленно приближающуюся к человеку. Это существо было способно словно примерзать к любым, даже вертикальным поверхностям, и сейчас оно как раз ползло вниз по травянистому скату.

Это был пузырник, очень опасный хищник, вынуждающий свои жертвы направляться прямо к нему в осклизлую пасть. Все его усилия были сейчас направлены на то, чтобы парализовать волю раненого путника, и тот, похоже, перестал сопротивляться.

Я внутренне собрался и бросился вперед, блокируя сознание и отвлекаясь на деталях пейзажа. Очевидно, мое нападение оказалось для пузырника неожиданностью, и я ощутил болезненную слабость в ногах, только когда уже выносил потерпевшего из поля зрения твари. Раненый оказался легким, но у него на боку болталась увесистая сумка из незнакомого мягкого материала. Уложив бесчувственного пилигрима на траву, я упал рядом, чтобы слегка отдышаться.

Наконец человек очухался, пошевелился и поднял голову, уставившись на меня. Это была женщина, одетая в какие-то необыкновенные тонкие и совсем не мохнатые шкуры — узкие темно-серые брюки с отворотами, черно-белая курточка средней пятнистости и длинный кожаный жилет без рукавов и с огромным количеством карманов. На изящных ножках ладно сидели запыленные туфли с завязками, а на голове синел шарф. Ее короткие темные волосы растрепались, карие глаза с красивым разрезом изучающе осмотрели меня с головы до ног, и вдруг она вскрикнула и повисла у меня на шее.

— Берни, я так рада, что нашла тебя!

Я смущенно отстранился и еще раз внимательно всмотрелся в ее возбужденное лицо. В целом все в ней мне понравились, разве что нос оказался несколько великоват, к тому же к нему прицепился степной клещевик. Я протянул руку и стряхнул паразита, она недоуменно мотнула головой и неловко улыбнулась.

— Кажется, я вывихнула ногу, — сказала девушка.

— Ага, — ответил я, — пойдем отсюда, пока не явился пузырник. Как тебя зовут и откуда ты меня знаешь?

Явно чем-то обиженная, она отвечала:

— Ну и короткая у тебя память! Я ведь Геша, мы познакомились с тобой на свадьбе у Лидии. А кто это — пузырник?

По-моему, мы совершенно не понимали друг друга.

— Ужасный хищник, — в свою очередь, удивился я. — Он же за тобой гнался.

Я поднялся и подхватил Гешу под руки, помогая опереться на здоровую конечность. Видно было, что ей трудно стоять на одной ноге, и она с надеждой взглянула на меня.

— Может быть, лучше воспользоваться твоей призмой и прогреть больное место? А то мой компас для этого совсем не годится.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — пробурчал я. Геша едва ли не с ужасом взглянула на меня, видимо, не веря своим ушам. — Ладно, влезай, — сказал я. — Может, бросим твою котомку?

Она решительно замотала головой и вскарабкалась с моей помощью мне на спину. Мы неторопливо двинулись к реке, по направлению к поселку.

— Значит, ты меня спас? — через какое-то время спросила Геша.

— Вроде того. К вечеру бы тварь от тебя и костей не оставила. Видишь ли, пузырник ползает медленно, зато действует основательно.

Когда мы уже подходили к нашей пещере, я увидел на берегу Паву. Она удила рыбу, и я надеялся, что она не обернется, но она обернулась и, конечно, изменилась в лице, заметив меня, шествующего с Гешей на закорках. Я ослепительно заулыбался и вскинул в бодром приветствии руку.

— Здорово, Павуша, — вскричал я жизнерадостно. — Вот, раненую Гешу подобрал!

Я спиной почувствовал, что Геша несколько напряглась, а Пава, по-моему, позеленела, отвернулась и молча продолжала ловлю рыбы. У нее как раз запрыгал поплавок. Вдруг она повернулась и зло бросила мне в лицо:

— Я тебя, между прочим, уже полдня жду!

— Не кипятись, дорогая, — отвечал я ей примирительно, — я сейчас приду. Геша подвернула ногу.

Пава недобро усмехнулась, глядя мне за спину, и ее вид ясно показывал, что она кое-кому и шею была бы не прочь свернуть. Ее круглое розовощекое лицо выражало острейшую степень недовольства.

Я поспешил удалиться под своды пещеры. К счастью, Носач оказался дома. Он выслушал мои пояснения и принялся за лечение пострадавшей, я же собрался с духом и выбрался наружу. Пава в некотором смысле была моей невестой, то есть где-нибудь после праздника я собирался начать строительство собственного «дупла» в том же склоне.

Однако Павы снаружи не оказалось — ее сочное тело мелькнуло вдалеке и скрылось за излучиной реки.

4. Жертва

На следующий день нас разбудили гулкие звуки барабана. Обычно он валялся у входа в жилище Бруко, а сейчас его торжественно водрузили на плоский камень в центре селения. Шаман с оттяжкой охаживал свой инструмент крепкой оструганной палкой, извлекая из него бодрящие звуки. Вскоре он утомился и отправился домой перекусить, и мы тоже не зевали.

Геша открыла глаза и стала ощупывать ступню.

— Что это было? — спросила она меня, одарив доброжелательной улыбкой.

— Начинается День первого листа, — ответил Косорот. — Сейчас поедим и в путь.

— Как нога? — поинтересовался я участливо, наворачивая кусок копченого мяса.

— Почти хорошо. Наверное, я уже смогу ходить сама, только боюсь на что-нибудь наступить и разбередить ее. Можно мне пойти с вами?

— За ногу не опасайся, я дело знаю, — самодовольно заявил Носач. — Считай, завтра сможешь бегать.