Стеклянные души

– Нет. Всё не то!

Он скомкал недописанное письмо, взял чистый лист бумаги и начал писать с начала: «Дорогой друг, я тебя помню…»

***

Вечернее небо пылало пожаром. Они стояли на воздушном причале, наблюдая за проплывающими мимо дирижаблями. Те махали огромными багровыми крыльями, напоминая пузатых драконов. Изобретения четырехсотлетней давности никто уже не использовал в повседневной жизни, но раз в год, отдавая дань традициям в небо выпускали эти величественные реконструкции. Одно из судов мягко коснулось края причала, выпустив довольных пассажиров.

– Ваши билеты, пожалуйста, – обратился к ним паренек в костюме матроса.

– Конечно, – Хафи протянул четыре билета, и матрос вежливо пригласил их внутрь. Металлический пол заметно покачнулся. Клер боязливо остановилась у края причала, не решаясь перешагнуть порог кабины дирижабля.

– Ну же, не бойся, милая, – Адна протянула ей руку. Девочка нерешительно взяла маму за руку. – Умница. А теперь прыгай. Вот так. Видишь, не так уж и страшно.

Оживившись, Клер подбежала к Леване и они, взявшись за руки, стали рассматривать интерьер причудливого транспорта. Просторный салон был обит красным деревом. На тех небольших участках стен, которые не занимали панорамные окна, висели архивные фотографии, чертежи и историческая справка. Адна и Хафи уселись на мягкие пружинящие сидения и с наслаждением смотрели в окна.

Когда воздушное судно заполнилось пассажирами, матрос с характерным щелчком задраил дверь и дирижабль мягко поплыл в сторону огненных облаков. Город внизу стремительно уменьшался, пока не превратился в размытые темные пятна, между которыми текли тонкие золотые струйки уличных огней.

– Помнишь наше первое свидание, – заговорил Хафи, смотря на завораживающий пейзаж за окном. – Мы тогда также, как сегодня, летели на дирижабле, ели мороженое и даже не представляли, что, однажды станем мужем и женой, у нас появятся две замечательных дочки, а ты будешь уважаемым профессором.

– Да-а-а, – протянула Адна, посмотрев в горящие воспоминаниями глаза мужа. – Тебе было сколько, лет восемнадцать-девятнадцать. Ты был робким пареньком, который стеснялся взять меня за руку.

– Робким?! Да мы были пантерами! – запротестовал Хафи.

– Ох, не напоминай об этом. Мы были молоды, считали себя бунтарями. Каждый искал себе субкультуру по душе. Но мы переросли это, стали лучше, умнее.

– Но признай, было круто. Все эти черные плащи, мощная обувь на платформе, перчатки с металлическими когтями. Разве ты не скучаешь по тем временам, – Хафи нежно прикоснулся кончиками пальцев к её щеке. – Благодаря тем глупым перчаткам мы окончательно поняли, что подходим друг другу.

Адна положила свою ладонь поверх его, прижав сильнее к своей щеке. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, с улыбкой вспоминая о приключениях молодости.

– Конечно, скучаю. Тогда в нас было больше… безмятежности, что ли, – она усмехнулась. – Мы могли часами говорить о литературе, спорить о философских концепциях, проникали в заброшенные башни. И да, мечтали друг о друге. Я помню тот роковой день, когда, сидя в кафе, мы в эмоциональном порыве потянулись друг к другу, острые когти соприкоснулись и высекли искру. Искру нашей будущей любви.

– Умеешь же ты толкнуть пафосные речи, – засмеялся Хафи.

– Иди ты! – Она игриво ударила его кулаком в плечо.

За разговором они не заметили, как дирижабль причалил в центре города. Двери открылись и их обдало гулом праздника. Улица была заполнена людьми в карнавальных костюмах. Они спустились вниз и слились с толпой празднующих. На Адне было расшитое янтарем черное платье, подол которого украшали оранжевые языки пламени. Хафи красовался в синем с золотым смокинге, а чуть впереди бегали две желтых сияющих звезды – Левана и Клер.

Из громкоговорителей лилась праздничная музыка, отовсюду слышался смех и голоса зазывал. От палаток и шатров тянулся аромат жаренного мяса, каштанов и кукурузы.

– Пап, мам, смотрите! – девочки указали на пухлого арлекина у одной из палаток. – Можно нам туда?

Они подошли ближе, арлекин оживился и весело защебетал:

– Подходи не зевай, корону Солнца покупай! Госпожа, подберу я вам тиару, детям же веночки даром. Господин, денег на семью ты не жалей, королем сегодня будешь, не робей.

Хафи не скупясь протянул деньги арлекину и каждый получил по золотому украшению. Он взял под руку жену, и они медленно направились в сторону центра, где под гигантской башней из стеклянных кубов расположился парк аттракционов. Чуть впереди Хафи заприметил голубой почтовый ящик.

– Извини, я мигом, – он подбежал к ящику и опустил тонкий конверт в его чрево.

– Купите своей даме цветок? – с надеждой спросила стоявшая рядом цветочница.

Хафи бросил теплый взгляд на Адну. Та терпеливо ждала его и следила за детьми.

– С удовольствием. Вот эту розу. Да, оранжевую. Спасибо.

Он вернулся к жене и, отломив цветку стебель, аккуратно прикрепил его к платью.

– Папа, а нам цветок! – запрыгали вокруг него девочки.

– А для вас у меня есть кое-что получше. Угадаете?

– Мороженное! – ответили они хором.

– Я первая сказала.

– Нет, я!

– Ну всё, не ссорьтесь. Видите, того дядю с большим колпаком? Бегите к нему и выбирайте себе лучшее на свете мороженное. А мы с мамой сейчас подойдем.

– Хафи, ты их избалуешь, – посетовала Адна.

– Пусть насладятся детством. Не заметишь, как они вырастут и им будет не хватать подобных детских слабостей.

Центральная площадь встретила их ярмарочными огнями и величественными механизмами. Трехсотметровое колесо Солнца медленно вращалось, открывая посетителям невероятные виды на город. На его фоне весело кружащие чашки и поднимающиеся на пару метров над землей белоснежные лебеди, казались жалкими миниатюрами. Опробовав несколько небольших аттракционов, они подобрались ко второму ярчайшему украшению площади – огненной карусели. Под величественным шатром гордо красовались бронзовые животные, демонстрирующие нутро из движущихся шестерёнок. Механизм крепился к шестам, создавая в движении эффект гарцующих зверей. Из пиротехнических пушек вырвались языки пламени, приглашая к себе новую порцию пассажиров. Хафи по очереди усадил девочек на животных. Клер уселась на единорога, выпускающего изо рта розовый пар, а Леване досталась грациозная лань с сияющими изумрудными глазами.

Включилась музыка и карусель завертелась. Мимо Хафи и Адны проносились радостно восседающие на животных дети. Это был лучший день на свете. Впервые с момента возвращения домой он перестал думать о прошлом, о Шуме и всех тягостях, пережитых им в том мире.

– Я люблю тебя, – чувственно прошептал он Адне на ухо.

– Я тоже тебя… – последнее слово потерялось в оглушительном взрыве фейерверка. Всё небо озарилось яркими вспышками, люди ликовали. Что-то крупное пролетело над их головами, раздался очередной взрыв, накрыв толпу яркой вспышкой и языками пламени. Он невольно прищурился, спасаясь от яркого света. Крыша шатра вспыхнула, раздался истошный гудок противопожарной системы.