Стеклянный занавес

Поборовшись с собой, Валя вышла с рюкзаком в кухню, чтоб не видела мать. Белым оказался медицинский халат с недовышитыми нитками мулине инициалами «М.С.». Было трогательно, что Вика кривовато вышивает инициалы на отцовском халате, не попросив мать, которая бы всяко сделала это лучше.

– Уроем Адку за рекламу? – спросила Вика перед сном.

– Она показала бумагу, что всё по закону. И на следующую съёмку я не могу не выйти – Виктор просил.

– Попадалово, – присвистнула Вика. – Но если тебя так штырит реклама, давай метнёмся на другой канал. Адка тут же по…рит рекламу «Лесного источника». На фиг ей пиарить звездень с чужого канала?

– Виктор решит, что я дезертировала с выборов. Виделись сегодня. Сам никакой, ведёт себя будто я его секретарша, – пожаловалась Валя.

– Да всё у вас путём, просто сейчас без рок-н-ролла. Сейчас время патроны подносить, – успокоила Вика. – Риелторша Дина звонила, завтра смотрим новую квартиру. В двух шагах от Кремля!

– В двух шагах? У нас на такую денег не хватит, – ответила Валя, но услышала, что Вика уже мирно сопит.

Утром разбудил звонок Кати:

– Опять ты, Валь, выделываешься?

– А ты в курсе рекламы воды? – спросила Валя.

– Видела, что лепили. Но пальцы не гни, это твоя первая реклама. Слава богу, не слабительное.

– И ничего, что её крутят по регионам, не согласовав со мной?

– Адка в своем репертуаре! – охнула Катя. – Велела тебя пугнуть, что передача с Голубевой проплачена, эфир прямой, дублёрша твоя не справится. Выход только взять Таньку Колышкину.

– Колышкину? – переспросила Валя. – Она ж не просыхает!

– Итак, она звалась Татьяна, но на работе вечно пьяна. Колышкина, Валь, профессионал – приходит бухая, кажется, ложкой не соберёшь, а потом встаёт и чешет по телесуфлеру без запинки.

– У неё лицо стёртое ластиком.

– Зато она живёт с кем надо.

– И ребёнок от него?

– Ребёнок в основном от другого. Короче, на съёмку не выходишь?

– Выхожу, Виктор просил. Но почему сценарий опять пишет Смитиха, а не ты?

– Я в зарплате не теряю, но тоже хочу понять, что такого в этой американской рептилии? Тем более её передача про СПИД в Уганде так провалилась.

Квартира неподалёку от Кремля, куда после работы привела Валю с Викой нехорошо похудевшая риелторша Дина, ужасала. Пристойный подъезд перетекал во что-то запущенное пятикомнатное.

Стены коридора были не просто грязными, а жирными и липкими от грязи. Казалось, этой жирной грязью пропитан сам воздух квартиры.

Две первые комнаты занимали мама с дочкой и ухоженным котом в ошейнике с блёстками. И было неясно, как все трое выходят из комнат в коридор, по которому надо летать, не касаясь стен и пола.

– Ой, Валентина! Так не бывает! Слава богу, я накрашена на всякий случай! Тащи фотоаппарат! – скомандовала мама дочке.

И после фотосессии с котом и дочкой стала показывать квартиру:

– Комнату старика открою. У сына живёт, ему метров не надо. Только деньги.

Над продавленным диваном в комнате старика висело красное знамя, покрытое коллекцией советских значков. На столе стоял синий стеклянный графин сталинских времён и такая же ваза для фруктов.

– Ещё в двух комнатах парень живёт. Привёл недавно девицу, – прокомментировала мать. – По ней видно, что сделала десять тысяч абортов! Да ещё и не вытирает за собой пол в ванной!

Валя, Вика и риелторша Дина переглянулись. В контексте санитарных норм, принятых в квартире, оборот «не вытирает пол» звучал неожиданно.

Парень с девицей ждали гостей и жарили на кухне «ножки Буша». Стоя у грязнейшей плиты, вертели их ножами на двух сковородках, а в промежутках целовались. И с потолка на эту идиллию свешивались грозди мохеровой от пыли паутины, готовой рухнуть в любую секунду.

– Покупайте, не пожалеете! – гаркнул парень. – Вид из окон – хоть на открытки!

– Если их вымыть хоть раз в жизни, – обронила Вика.

Обе его комнаты были забиты запчастями от мотоциклов и завешаны плакатами с рок-звёздами. И тоже, казалось, никак не связаны с грязнущими коридором и кухней.

– Заходи – не бойся, выходи – не плачь, – комментировал парень.

– Цена по сравнению с метражом мизерная. И потолки, – шептала риелторша Дина. – Уже не говорю про место.

– Нам, потомственным москвичам, элитное жильё теперь не по карману, – пожаловалась мать. – Сами понимаете, это новое время! Они у нас всё отняли!

– Что у вас отняли? – не выдержала Валя. – Ведро и тряпку у вас отняли?

– В наших комнатах чистенько, – растерялась мать. – А остальное – ничьё!

– Бригаду украинок позову, за сутки отдраят, – предложила Дина, когда вышли во двор и она, тяжело дыша, присела на скамейку.

– Грязь там сквозь стены проросла! Как так можно? – Валя машинально протирала руки носовым платком, хотя ни к чему в квартире не прикасалась. – Оно, говорит, ничьё!

– Ты ещё в клозет не заглядывала, – добавила Вика. – Там полный отстой.

– Это вы убитых хат не видали, – возразила Дина. – С крысами, мышами. Из убитой хаты выходишь, в метро зайти стыдоба. Кажется, от тебя воняет.

– Отняли у них всё? Что у них отняли? Чистоплотность? – не могла успокоиться Валя.

– Чё ты сопротивляешься всеми копытами? Не берём так не берём, – остановила её Вика.

– Да потому что то же самое с выборами! Все требуют справедливости, но за собой даже воду спустить не готовы!

– Совсем стала ку-ку на своих выборах, – покрутила Вика у виска пальцем, и Дина согласно кивнула.

Валин кабинет заработал в прежнем режиме. Разве что Маргарита так вошла в роль администраторши целительского центра, что стала переигрывать. Сшила костюм в восточном стиле и начала читать коридорной очереди лекции.

В приоткрытую дверь кабинета залетали не к месту употребляемые «карма», «аура», «энергия», «просветление». Валя краснела от этой галиматьи, но делать замечания стеснялась.

Эдик в последнее время дистанцировался от матери. Прилежно изучая в общежитии ВГИКа, куда его внедрила Вика, половой вопрос, резко похудел и превратился породистого красавца. И обтягивавшая прежде «военка» стала на нём мешковато болтаться.

– Артемий обещал найти курсы биоэнергетики, – объявила Маргарита каким-то новым грудным голосом.

– Вам??? – обалдела Валя.

– А вы видите меня исключительно обслуживающим персоналом?

– Нет, но… Это требует определённой внутренней… – хотелось сказать «чистоты», – дисциплины. А вы – виолончелистка, богема.