Стекляный лабиринт

– Ну и что?
– повторил дежурный.
– Может, сливной бачок неисправен.

– Как это что?!
– возмутился ветеран.
– Обратите внимание, это непорядок! Так ведь и все квартиры внизу залить может.

– А почему вы в милицию звоните, а не ЖКО? Ну ладно, передам информацию в аварийную службу, - сказал дежурный, чтобы побыстрее закончить разговор со стариком.
– Диктуйте адрес. Это ваш адрес, или соседский? Нет, вы уж скажите номер той самой квартиры.

В это время зашел дежуривший в ночь Касьянов.

– Что там у тебя?
– спросил он.

– Да вот, ветеран один задолбал, - опуская трубку, сказал дежурный.
– Говорит, квартира за стеной нежилая, а вода в туалете периодически шумит. Бессонница старика извела, вот и звонит всем подряд.

– И где это?

– Тухачевского, сорок, квартира двенадцать.

Касьянов наморщил лоб:

– Двенадцатая, говоришь?

– Да.

– Дай-ка мне все сведения на оставшихся наших придурков.

Просматривая адреса родственников беглецов, капитан тут же наткнулся на знакомый адрес. По этим данным в той квартире жила бабушка одного из троицы, Артема Юрташкина.

Касьянов тут же набрал номер телефона участкового Виктора Демина.

– Виктор, это Касьянов. Ты проверял Тухачевского, сорок, квартира двенадцать?

– Постой, дай вспомнить...
– Судя по голосу, участковый тщетно пытался проснуться.
– Дом сорок, квартира двенадцать. Там старуха раньше жила, да?

– Да, бабка Юрташкина.

– А, вспомнил! Я проверял ее в первый же день после побега.

– И как?

– Бабка-то померла. Ну, я привел мать Юрташкина, заставил открыть дверь.

– Никого не было?

– Нет.

– А сейчас один дед звонил, говорит, что вторую ночь в квартире временами шумит вода.

– Это интересно.

– Давай, поднимайся, я сейчас подъеду.

В кабинете Касьянов просмотрел дела беглецов. Молодые - одному двадцать, остальным по двадцать два. На цугундер всех притянули по первому разу, за кражу кабеля с родного завода. Триста метров, в руку толщиной, этот медный кабель стоил в приеме металла весьма солидно. Вычислили парней быстро, буквально через два часа, тем же утром. Они как раз взвешивали кабель в пункте приема цветного металла, расположенного среди частных гаражей. Обычно за такие грехи не сажали, обходились подпиской о невыезде. Но эти воришки совершили ошибку. Приняв на грудь по стакану водки, они слишком нагло и агрессивно встретили подъехавший патруль, за это и загремели в ИВС - чисто в воспитательных целях. Двухсуточное пребывание в камере с десятком более опытных и агрессивных уголовников не понравилось парням, и они не упустили шанс дернуть на свободу с благословения покойного Свинореза.

С колодниковскими кадрами Касьянов решил не связываться, на задержание он взял группу немедленного реагирования - ГНР. Они должны первыми выезжать на происшествия, определять, есть ли состав преступления, при необходимости производить первичное расследование и находиться на месте до приезда опергруппы. ГНР состояла всего-то из трех человек - шофера и двух опытных оперов: Пунаева и Русакова.

Машину они оставили за углом дома, шофер должен был подстраховать их, если кто-нибудь решится спрыгнуть с четвертого этажа. Осторожно, стараясь не шуметь, подошли к квартире. Касьянов долго стоял у двери, приложив ухо к многократно перекрашенной фанере, слушая тишину, пока не уловил далекие, приглушенные голоса. Этому он научился у Мазурова, пару раз участвуя с ним в задержании.

– Есть, тут они, - сказал капитан старшему по ГНР капитану Пунаеву.
– Где же Демин?

Участковый появился минут через пять, и не один, а с заплаканной женщиной лет сорока пяти.

– Это мать Юрташкина, Антонина, - сказал он, кивая на свою спутницу.

– Она уже призналась, там они, все трое.

– А как же ты проверял в тот раз?

Демин смутился.

– Говорит, залезли в шкаф и сидели тихо, как мыши, - нехотя признался он.

Касьянов снисходительно усмехнулся.

– Тоже мне, Том и Джерри. Ладно, пусть открывает дверь.

Хозяйка, все так же всхлипывая, полезла в сумочку, достала ключи и начала один за другим отпирать все три замка. Когда с последним было покончено, она толкнула дверь, но та не поддалась. Антонина беспомощно посмотрела на милиционеров.

– Там щеколда с той стороны.

Касьянов продолжал все это время прислушиваться к звукам внутри квартиры.

– Скажите, чтобы открыл дверь, - тихо шепнул он женщине.

– Артем, открой, - слабым, болезненным голосом сказала мать и стукнула маленьким кулачком в обшарпанную дверь.
– Артемчик, пожалуйста!

– Ма, ты одна?
– вскоре донеслось из-за двери.

– Нет, не одна, - громко ответил Касьянов.
– Открывай, милиция!

Тихие шаги удалились, но капитан снова крикнул:

– Дом окружен, так что выходите, и побыстрей!

Уговоры длились еще минут десять, мать заливалась слезами, но за дверью было тихо.

– Оружие у них есть?
– спросил Касьянов.

– Да какое оружие! Нет у них ничего, откуда?
– всхлипывая, сказала Антонина.

Тогда Касьянов кивнул самому мощному из ГНР, капитану Русакову.

– Давай, похоже, уговорами их не проймешь.

Дверь сдалась после первого же таранного удара стокилограммового тела Русакова. Оперативники быстро рассредоточились по всей квартире, но никого там сначала не нашли.

– Так, и в каком шкафу они прятались в прошлый раз? В этом?
– спросил Касьянов, направляясь к старинному шифоньеру с зеркалом. Открыв дверцу, он заглянул внутрь и, запустив руку, выволок за шиворот тщедушного парня в майке и трениках.

– Сынок, - вскрикнула мать.
– Артемчик!

Больше в шкафу никого не оказалось, но из соседней комнаты донесся довольный голос Русакова.

– Вот он где, милый! Щас мы его, как Тельмана...

Все двинулись туда. Встав на одно колено, громадный Русаков, пыхтя, шарил рукой под деревянной кроватью.

– Отбивается, - удивленно сказал он, но через секунду с возгласом: - Есть!
– выволок за ногу худющего парня в одних трусах. Тот цеплялся за ножки кровати и даже приведенный оперативником в вертикальное положение продолжал дергаться всем телом, напоминая кукольного Петрушку.

– Смотри, какой шустрый!
– удивленно сказал Русаков, прихватив задержанного за шею. Потом он слегка сжал пальцы, и брыкастый пацан сразу закашлялся и успокоился.

Третьего из этой команды Демин обнаружил в кладовке, рядом с туалетом, среди сломанных швабр, мешков с барахлом и прочим хламом.

Вместе они представляли собой жалкое зрелище - испуганные, щуплые, они больше походили не на злостных уголовников, а на нашкодивших старшеклассников. Трое суток беспрерывного страха превратили их в обезумевших волчат. Все эти дни они боялись зажигать свет, разговаривать, питались хлебом, водой и консервами, которые принесла мать Артема Юрташкина. Любой случайный стук, громкие голоса на лестнице приводили их в панику. Страх проник и поселился в их душах, полностью измотал парней. Все это время они много ели, пили, мало двигались, но при этом нещадно худели, такова была сила этого страха.