Стена

Были даже такие случаи: однажды утром владелец одного крупного завода, едва поднеся ко рту чашку кофе, утонул в нем, другой утонул в стакане виски; произошло, например, и такое ужасное событие, когда богача поглотила одна-единственная капля глазного лекарства. Трудно поверить, но все это чистая правда.

Когда появились такие сообщения, многие богатые стали буквально страдать водобоязнью. Один высокопоставленный правительственный чиновник признался: «Когда я пью воду, глядя на нее в стакане, мне уже кажется, что это не вода. Может быть, думаю я, это какой-то жидкий минерал, какое-то вещество, которое нанесет мне вред, поскольку переварить его невозможно, и, выпив эту воду, я обязательно заболею — мне это причиняет ужасные мучения».

Даже если при этом не возникает спазм пищевода, все равно подобное явление безусловно можно назвать водобоязнью. Повсюду наблюдались такие, например, случаи, когда пожилые супруги от одного взгляда на воду теряли сознание. Однако вакцина от бешенства была абсолютно неэффективной.

По всему миру, от края и до края, невидимые голоса, перебивая друг друга, извещали о надвигающемся потопе. Вместе с тем, вначале газеты опровергали подобные слухи, мотивируя это так:

1. В текущем году повсеместно в мире количество осадков ниже, чем в обычные годы.

2. Сообщаемое повышение уровня воды в реках не выходит за рамки сезонных изменений в обычные годы.

3. Никаких других качественных изменений в климатических условиях не наблюдается.

Это было правдой. Но было правдой и то, что потоп уже начался. Такое противоречие вызвало всеобщую тревогу. То, что это не обычное наводнение, стало ясно каждому. Через некоторое время и газеты не могли не признать факта наступления потопа. Но все равно, сохраняя оптимистический тон, они продолжали повторять, что случившееся объясняется необычными явлениями, происшедшими с небесными телами, носит временный характер и в самом скором будущем закончится естественным путем. Однако потоп день ото дня набирал мощь, огромное количество деревень и небольших городов оказались под водой, множество равнин и невысоких холмов накрыли люди, превратившиеся в жидкость. Занимающие высокое общественное положение и богачи наперегонки бежали в горные местности. Они понимали, что подобные действия для спасения от превратившихся в жидкость людей, преодолевающих заборы, бессмысленны, но ничего другого предпринять не могли.

Наконец монархи и правители признали остроту возникшей обстановки. Чтобы спасти человечество от гибели из-за потопа, они опубликовали заявление о необходимости мобилизовать все доступные духовные и материальные средства и немедленно приступить к сооружению колоссальной плотины. Сотни тысяч рабочих были согнаны на этот каторжный труд. Тогда и газеты сразу же изменили позицию и, присоединившись к заявлению, заговорили о долге и справедливости. Однако уже почти все, даже сами монархи и правители, понимали, что это просто заявление ради заявления. Ведь такое средство, как плотина, призванная преградить путь людям, превратившимся в жидкость, не более чем ньютоновская механика, противопоставленная квантовой механике, и оно не только не окажется эффективным, но и приведет к тому, что воздвигающие плотину рабочие, находясь на внутренней ее стороне, сами превратятся в жидкость. Четвертые полосы газет были заполнены статьями о гражданах, пропавших без вести. Но газеты, верные своей сущности, касались не потопа, являющегося причиной этого явления, а лишь результатов происходящего. Они изо всех сил затыкали себе рот, ни за что не хотели упоминать противоречивого характера потопа, его существенных причин.

Нашелся ученый, заявивший, что необходимо с помощью атомной энергии испарить покрывшую земной шар жидкость. Правительства сразу же выразили согласие и заявили о том, что не пожалеют сил для всестороннего содействия реализации этой идеи.

Однако, когда приступили к ее реальному осуществлению, столкнулись с массой трудностей, более того — поняли, что она неосуществима. В результате превращения людей в жидкость в геометрической прогрессии пополнение рабочих рук не успевало за этим процессом, причем превращение в жидкость распространилось и на ученых. Заводы, выпускающие детали машин, разрушались или оказывались под водой, поэтому возникла необходимость перестраивать их или создавать новые, и даже предположить было невозможно, когда удастся приступить к сооружению установок вожделенной атомной энергетики.

Тревога и горе обрушились на мир. Из-за нехватки настоящей воды все превратились в мумии, каждый вздох давался с огромным трудом и сопровождался сухим шуршанием.

Лишь один человек был спокоен и наслаждался происходящим. Жизнерадостный и лукавый Ной. Имея опыт прошлого Всемирного потопа, Ной не потерял голову, не растерялся, а спокойно приступил к сооружению ковчега. Понимая, что будущее человечества отдано в руки его семьи, он смог погрузиться в религиозный экстаз.

Когда через какое-то время потоп подошел к самому его дому, Ной взял в ковчег свою семью и домашний скот. Превратившиеся в жидкость люди попытались было пробраться в него, но Ной громко прикрикнул на них:

— Эй, вам известно, чье это судно? Я Ной. А это Ноев ковчег. Не забывайтесь! Давайте убирайтесь отсюда!

Однако предположение Ноя, что жидкость, уже не являющаяся людьми, поймет его, явно было поспешным, он просчитался. У жидкости были только проблемы жидкости. В мгновение ока ковчег был заполнен жидкостью, все живое в нем захлебнулось. Безлюдный ковчег плыл, подгоняемый ветром.

Так от второго Всемирного потопа погибло человечество. Но все же если попытаться заглянуть за углы улиц, посмотреть, что прячется в тени деревьев утихших под водой городов и деревень, то удастся увидеть, что начинает кристаллизоваться сверкающая материя. Вокруг невидимых сердец превратившихся в перенасыщенную жидкость людей.

Волшебный мелок

На окраине города, рядом с уборной многоквартирного дома, обшарпанного от дождей и кухонного пара, жил бедный художник Аргон-кун.

Комнатка три метра на три была для него слишком маленькой, но казалась огромной, потому что в ней не было ничего, кроме стоявшего у стены стула. Он продал и проел всё: и стол, и книжную полку, и даже ящик с красками, и мольберт. Остались лишь стул и Аргон-кун. Но удастся ли им остаться здесь навсегда?

Приближалось время ужина. Что-то нос у меня стал очень чувствительным, подумал Аргон-кун. Могу смесь самых разных запахов различать по отдаленности и по цвету. Yellow-ochre [27] свинины, жарящейся в мясной лавке на улице, по которой ходит трамвай. Emerald-green [28] ветерка, дующего у фруктовой лавки. Волнующий chrome-yellow [29] , доносящийся из хлебной лавки. Печальный cerulean-blue [30] рыбы, возможно, макрели, которую жарит внизу хозяйка дома.

27

Коричневато-желтый (англ.).

28

Изумрудно-зеленый (англ.).

29

Золотисто-желтый (англ.).

30

Небесно-голубой (англ.).

Как это часто бывало, Аргон-кун с утра еще ничего не ел.

Бледное лицо, морщины на лбу, двигающийся вверх и вниз кадык, сутулая спина, впалый живот, трясущиеся колени. Аргон-кун, засунув руки в карманы, трижды зевнул, отчего изо рта его неприятно запахло.

Он случайно нащупал в кармане обломок какой-то палочки. Ой, что это? Красный мелок. Аргон-кун никак не мог припомнить, откуда он взялся. Крутя его между пальцами, он еще раз зевнул.

— О-о, поесть бы чего.

Невзначай, без всякого умысла Аргон-кун начал рисовать мелком на стене. Сначала яблоко. Огромное, одним этим яблоком вполне можно было наесться. Чтобы сразу же его съесть, рядом он нарисовал фруктовый нож. Проглотив слюну, изобразил хлеб, навеянный ему запахом, доносившимся из коридора и окна. Огромные, как бейсбольные перчатки, сдобная булочка с джемом и слоеный рогалик с маслом, потом — буханка хлеба величиной с голову взрослого человека. Перед его глазами возникали соблазнительные подробности: аппетитный излом, растрескавшаяся корочка, пьянящий аромат дрожжей. Сбоку от хлеба — кусок масла размером с черепицу. Может, нарисовать еще и кофе? Горячий, чтобы пар от него шел. В шутку он нарисовал огромную чашку. А на блюдце — три куска сахара, каждый — величиной со спичечный коробок.

— О-о, черт возьми, — скрипя зубами, он обхватил руками голову. — Съесть бы хоть что-нибудь!

Сознание Аргона-кун все больше погружалось во мрак; выбившись из сил от беготни по раскинувшимся за окном хлебным и пирожным джунглям, консервным горам, молочным морям, сахарным берегам, мясным и сырным садам... он уснул.

Когда он проснулся от звука падения на пол чего-то тяжелого и последовавшего за ним звона разбитой посуды, солнце зашло и была уже полная тьма. Что случилось? Посмотрев в ту сторону, откуда послышались звуки, он, обомлев, затаил дыхание. Там валялась разбитая огромная чашка. Рядом с ней — пролитый кофе, от которого еще шел пар. А вблизи — яблоко, хлеб, масло, куски сахара, ложка, нож и, к счастью, не разбившаяся тарелка. Нарисованная мелком на стене картинка исчезла.

— Вот это да!.. — воскликнул Аргон-кун, окончательно проснувшись от забурлившей в жилах крови, и стал крадучись подбираться к увиденному. Неправда, неправда, такого быть не может. Но нет, вроде бы правда. Разве мог обмануть его завораживающий запах кофе? Или осязание, когда он пробежал пальцами по корочке хлеба? Решившись, он лизнул его. Аргон-кун, ты и после этого не веришь? Нет, вижу, что правда. Верю. Хотя страшно, страшно верить.

Но как бы ни было страшно — правда. Буду есть.

У яблока — вкус яблока (сорт называется снежным). У хлеба — хлеба (американская мука). Масло — чистое масло (содержимое соответствует написанному на обертке, не маргарин). Сахар похож на сахар (сладкий). В общем, все имеет вкус настоящих продуктов. Нож блестит, в нем отражается лицо.