Стены из Хрусталя

— Миссис Стивенс, позвольте представить вам мою жену Маргарет. Она польщена знакомством, — заторопился лорд Марсден, подводя супругу к Эвике, которую так и ел глазами.

Женщина оторопела, ведь в «Советах вдовствующей леди Баблингбрук» было заявлено весьма категорично, что первой представляют нижестоящую даму вышестоящей, и сразу приняла воинственный вид, на случай если миледи все же напомнит супругу об этом обстоятельстве.

Миледи протянула ей руку.

— Как поживаете, миссис Стивенс? — проговорила она дружелюбным, хотя и слегка отстраненным тоном.

Мгновенно оттаяв, Эвике пожала руку вампирши, отметив про себя, сколь крепким было рукопожатие вампирши — аж кости захрустели! Наверняка она хорошо взбивает масло. Надо посмотреть в действии.

Пока они обменивались любезностями, Уолтер вернулся из кухни с подносом, на котором высился графин с кровью в окружении нескольких чашек. Леди Маргарет поднесла чашку к губам и пригубила вожделенный напиток. Эвике было ужасно интересно, оттопырит ли она мизинец, потому что справочники по этикету давали на сей счет путанные указания, а наблюдать настоящую английскую аристократку в действии ей еще не доводилось.

Мизинец вампирша не оттопырила.

— Кстати, наша Харриэт хотела вам что-то сказать, — провозгласила она и подтолкнула девочку вперед. Та засмущалась, увидев, как все дамы и господа повернули к ней головы, и скручивала подол савана в жгут.

— Ну же, не робей!

— Насчет Томми… я забрала его утром из дворца… вдруг вы его возьмете, — промямлила Харриэт.

— От такого хорошего ребенка кто же откажется? — мягко проговорил Уолтер, но привидение выкрикнуло с внезапной злобой:

— Он не хороший ребенок, сэр, он подзаборная шваль!

Все присутствующие, включая и самого Томми, остолбенели, как если бы коммивояжер, рекламирующий кухонные плиты, заметил невзначай, что время от времени у них раскаляется дверца, от чего кухня обычно сгорает дотла.

— Товар лицом? — нашлась леди Маргарет.

— Это вообще не товар.

— Что же, в таком случае?

На губах вампирши появилась улыбка конферансье, который старается сдержать панику, хотя дрессированный лев уже доедает зрителя в первом ряду. Зато ажурные черные перчатки пришли в негодность из-за выдвинувшихся когтей. Что же это за вечер, скажите на милость? Супруг и служанка как будто сговорились перещеголять друг друга в дурных манерах.

Харриэт сердито сопела.

— Это мальчик, только он не хороший. Он по улицам скитался и нахватался там всякого. Он ведь может ругаться, и врать, еду будет тырить обязательно, а потом под подушкой прятать. И еще он вряд ли станет врачом или аблакатом…

— Ну и не станет, тоже мне, потеря для общества, — перебил Мастер. — А то прям все родители мечтают, чтоб их отпрыски заделались врачами да адвокатами. Зачем нам сколько? Так и кажется, будто люди рождаются, чтобы выпить микстуру и тотчас завещание настрочить… Молодец, Харриэт, я тобой доволен!

В ее сторону полетел соверен. Тогда как в других семьях за хорошее поведение детей награждали персиком либо куском пирога, лорд Марсден предпочитал валюту посолиднее.

— Моя девчонка права. Ежели вы рассчитываете на херувимчика, ежели вам репутация дороже, то лучше с этим мальцом не связываться. И вам лучше, и ему. На улице побираться не так тяжко, как выслушивать изо дня в день, что ты не оправдал чьи-то надежды… что ты главное разочарование в жизни своей матери.

Он опустил голову, но Эвике успела заметить, как в его глазах вновь промелькнула застарелая тоска.

— Еду под подушку — это на случай вселенской голодухи? — уточнила она и подмигнула Томми — Значит так: фрукты там всякие и печенье — на здоровье, а вот гренки с маслом ни-ни. После них наволочку попробуй отстирай. По собственному опыту знаю. Оставайся, в общем… Ты ведь не против? — она с беспокойством посмотрела на мужа.

— Спрашиваешь! Да и откуда у нас взяться репутации? Хоть цыганский табор приглашай, соседей уже ничем не удивишь.

Оба супруга вопросительно посмотрели на мальчишку, но тот притаился у камина, лишь взъерошенная голова торчала из-за экрана. С одной стороны, ему хотелось остаться в этом уютном доме с незлыми взрослыми, с другой же, в своих наставления мать их не упоминала, а он привык, что она все знает наперед.

— Мисс? — позвал он Берту, которая с момента прихода гостей забралась на подоконник и с преувеличенным вниманием смотрела в окно.

Услышав оклик, она обернулась.

— Вы ж последняя говорили с моей ма. Чё она хотела, а? Ну, чтоб я с ними остался или чё теперь мне делать?

— Твоя мама хотела, чтобы ты был счастлив, — бросила Берта. — Постарайся ее не разочаровать.

— Ааа, — глубокомысленно протянул мальчик.

Косолапя от смущения, он подошел к Стивенсам, которые по очереди потрепали его по голове. Приласкали они и Харриэт, хотя после прикосновения к ее волосам руки выглядели и пахли так, словно их опустили в придорожную канаву.

— Идите поиграйте, — предложил Уолтер. — Правда, из игрушек у нас только погремушки и слюнявчики, зато… на каминной полке много фарфоровых статуэток. Можете разбить любые две.

Дети прошли Берты, рядом с которой присела подруга, и вампирши расслышали, как они шушукаются.

— Но тебя я еще увижу? — спрашивал Томми.

— Конечно! — Харриэт взяла фарфоровую пастушку и начала ее баюкать. — Я сразу прибегу, как только выходной получу. Каждую ночь буду милорда дергать, чтоб отпустил. Через десять лет — крайний срок! Ты только дождись меня. Ты не теряй меня совсем.

Расстроенные вампирши вздохнули.

«Можно ей как-то помочь?» Гизела мысленно обратилась к подруге.

«Знать бы, как. В правах привидений я совсем не разбираюсь. Да и есть ли у них права? Разве что призрачные.»

Тем временем Мастер неловко откашлялся. Он загодя подготовил покаянный спич и на всякий случай законспектировал его на бумажке, которую спрятал в рукав, но как ни дергал за манжету, оттуда ничего не выпадало. Не иначе как по дороге уронил. Теперь, без шпаргалки и в особенности без подарочного сертификата, изъятого вороватым родичем, он чувствовал себя так, словно заявился на поле боя без кольчуги. По-идиотски, иными словами.

— Мисс Штайнберг? — пробубнил он и позвал чуть громче, потому что вампирша, увлеченная телепатической беседой, его не расслышала. — Мисс Штайнберг? Можно вас?

Берта вопросительно встряхнула короткими волосами.

— Я оскорбил вас, мисс Штайнберг. Когда я того… и это… ну и вот. Теперь-то я на собственной шкуре испытал, каково на себе цепи таскать. А уж вы как мучились, все ж вы…

Поняв, что за «слабую женщину» Берта повесит его, причем петлю совьет из его же языка, Мастер перешел к главному: