Стены слушают
Шрифт:
– Келлог сам забрал собаку?
– Разумеется.
– Когда?
– Примерно от трех до четырех. Я как раз лечил йоркширку. У бедной девочки чума. Боюсь, не выживет. Все же мы стараемся и надеемся и, сказать чистосердечно, молимся к тому же. Об этом заботится моя жена. Она добрая женщина.
– Келлог был один?
– Он входил сюда один. Жена ждала его в машине.
– Считается, будто она в Нью-Йорке.
– Вот как? Странно! Я встречался с миссис Келлог года два назад, когда делал Маку прививку от бешенства. Прелестная маленькая женщина, спокойная, дружелюбная.
– И
– Теперь, после того как вы выразили сомнение, не могу с уверенностью сказать. Я решил, что это миссис Келлог, поскольку она была с мистером Келлогом. Подождите. Я даже помахал ей... Минуточку. Подумав, я вспомнил: она не помахала мне в ответ. И еще я заметил... Мак не очень-то стремился в машину. Обычно, когда собака тут поживет, она рвется запрыгнуть в семейную машину и отправиться домой.
– Я имею серьезный повод считать, что Келлог ехал не в своей машине и путешествовал не с женой.
– Господи Боже! – Доктор Сидалия забеспокоился. – Совершенно не создавалось впечатление такого рода. Он очень любит животных.
– Доктор Гриппен тоже их любил.
– Английский убийца?
Додд кивнул.
– В сущности, привязанность Гриппена к собаке помогла схватить его.
– Я об этом не знал. Интересно, что же произошло с собакой, когда Гриппена повесили?
– Понятия не имею.
– Надеюсь, ему подыскали хороший дом, бедняге. Ведь для собаки может быть ударом потеря хозяина.
Сидалия говорил так, как если бы дело Гриппена только что случилось и собака была еще жива, хотя, конечно, знал, что все, кто был связан с делом Гриппена, давно успели умереть.
– Почему вы заговорили о Гриппене в связи с мистером Келлогом?
– Келлог попал в беду того же рода.
– Вы хотите сказать, что он кого-то убил?
– Похоже на то.
– Боже мой! Я потрясен. Разрешите мне сесть.
Сидалия опустился на стул и стал обмахивать лицо рукой.
– Вероятно, через час-два приедет полиция, чтобы опросить вас, – сообщил Додд. – Они захотят узнать все о женщине и о машине.
– Я никогда не замечаю машины. Людей и животных – да. Но машины?.. Не обращаю внимания. Все, что запомнилось, – машина была очень грязной. Грязь я непременно замечаю. Я чистоплотный человек.
– Машина выглядела новой?
– Ни новой, ни старой. Ни туда, ни сюда.
– Цвета?
– Зеленоватого.
– Двухместная, с откидным верхом? Седан?
– Не могу вспомнить.
– Вам показалось, что собака не рвалась в машину. Это значит, что вы наблюдали. Каким же образом собака попала в машину?
– Келлог, разумеется, отпер дверь.
– Которую?
– Заднюю.
– Значит, машина была четырехместным седаном. Не так ли?
– Ну, конечно, – откликнулся Сидалия, приятно удивленный. – Да, так оно и было.
– Сидевшая там женщина, как она реагировала на пса? Засуетилась над ним? Повернулась и приласкала его?
– Нет. По-моему, ничего такого.
– Если этой женщиной была миссис Келлог, находите ли вы ее поведение нормальным в таких обстоятельствах?
– Боже мой, нет!
Освобождение одного из моих маленьких пациентов всегда вызывает полный восторг в семье. Одна из моих радостей – наблюдать такие встречи.– Как была эта женщина одета?
– Мне была видна только голова в ярко-красном шарфе, завязанном под подбородком.
– Волосы у нее какого цвета?
– Их, по-моему, не было видно. Она показалась очень загорелой, я даже подумал, как это миссис Келлог умудрилась так загореть нашим туманным летом. Теперь-то, когда мы убедились, что эта женщина не миссис Келлог, мы, вероятно, можем сказать, что я принял за загар темную от природы кожу. Нынче трудно ухватить разницу: женщины поджариваются, как картошка.
Додд подумал: "Загорелая или темнокожая женщина, зеленоватый седан, черная собака... Не больно много для дознания".
– Когда Келлог уехал, куда он завернул?
– Понятия не имею. Я вернулся в дом, едва он завел машину. Я уже говорил, у меня была на столе пациентка – маленькая йоркширка с чумой. Жестокая болезнь чума, обычно случающаяся по вине хозяев. Не желаете ли получить брошюру на сюжет иммунизации чумы?
– У меня нет собаки.
– Кошки тоже подвержены чуме.
– У меня нет кошки.
– Боже мой, вы должны быть одиноки, – посочувствовал Сидалия.
– Ничего, справляюсь.
– Кстати, у меня здесь парочка щенят, нуждающихся в хорошем доме. Прелестная парочка породистых братьев кокеров.
– Боюсь, что...
– У вас доброе лицо, мастер Додд, я заметил это сразу, едва открыв дверь. Бьюсь об заклад, вы умеете обращаться с животными.
– Я живу в меблированных комнатах, – соврал Додд. – Хозяин не разрешает жильцам держать собак.
– Должно быть, бесчувственный человек. Я бы на вашем месте немедленно съехал.
– Подумаю об этом.
– Запомните мои слова: нельзя верить человеку, не любящему животных.
Додд открыл дверцу.
– Спасибо за совет и за информацию.
– Куда вы так торопитесь? Моя жена страшно огорчится, что упустила случай познакомиться с настоящим частным сыщиком. Я позвоню ей, это не займет и минуты.
– Как-нибудь в другой раз.
– Долг обязывает, понимаю. Ладно, надеюсь, я хоть немного вам помог. Хотя вовсе не хочу причинять неприятности мистеру Келлогу. Он такой прекрасный, любящий собак, мужчина.
– Какова бы ни была его беда, он вляпался в нее по собственной воле.
– Таковы законы мира, – заметил Сидалия, скорей жалея, чем осуждая. – Всего хорошего в таком случае. И не забудьте, когда переедете на новое место: нет лучшей компании, чем парочка кокеров.
– Я не забуду.
Сев в машину, Додд понял, что, проведи он еще несколько минут с Сидалией, на заднем сиденье машины уже помещалась бы парочка спаниелей, а с ними куча забот. "И куча забавных вещей. Интересно, что сказала бы Дорис, если бы я... Да нет, это безумие. Может быть, одна собачонка. Но две! Она бы решила, что у меня крыша поехала. И все же не всякому предлагают пару прекрасных породистых спаниелей. Они наверняка кастрированы..."