Степан Разин

— А всё тайное становится явным, — сказал я. — Есть такое дело, но всёравно, свои секреты надо хранить, чужие — красть.

— Хе-хе! — улыбнулся царь. — Мудр, как старик. Тебе словно не четырнадцать лет, а все сорок. И даже больше. Я не всё разумею, что ты советуешь, а я живу дольше.

— Разными жизнями жили, государь. У нас живут по правилу: «Хочешь жить, умей вертеться». Вот казаки и вертятся.

— Не все же казаки такие, как ты? — спросил, нахмурившись, царь.

— Почти все, государь. Голь на выдумки хитра. Так тоже у нас говорят.

— Эту присказку и я слышал.

Морозов и Салтыков соревновались в стрельбе из луков, а мы с Михаилом Фёдоровичем стояли в сторонке.

— Приглянулся ты Алёшке, Степан. Он, вроде, старше тебя, а многого не знает, ибо, как ты говоришь, другой жизнью живёт. Далее Коломны и не был нигде. А ты, вижу, мастер не токма картинки писать, но и крепости строить и службу править. Допущу я, чтобы ты бывал в Кремле и учил наследника. Но главное, наладь казачью службу. Мне по нраву то, что ты берёшь на себя мои расходы. А беспошлинно торговать с персами я тебе разрешу. Ежели цену для казны ломить не станешь.

— Не я торговать стану, государь. А желания твои я брату передам.

— Не верю я, что не ты всем заправлять станешь, — сказал, смеясь царь. — Ой, ха-ха, не верю. Ты, и батьку в бараний рог гнёшь?

— Не-е-е, ха-ха-ха, — позволил себе рассмеялся и я. — Его не согнёшь! Он сам кого хочешь согнёт.

— Пишут мне с Волги, что много твой Тимофей на реке воров побил, много товара и купцов спас. Хвалят его воеводы. Не придёт ли сюда, твой Тимофей?

— Не-е-е… В Персии зимовать будет. Товар там закупит. Скоро тут будет караван с товарами и подарками. Дозволь мне здесь их хранить?

— Подпишу я указ о найме твоих казаков, как войско иноземного строя. Пропишу в указе находиться на зимних квартирах здесь. Морозов сговориться с князем Яковом Черкасским. Тот близок с Никиткой Романовым и уговорится о продаже Измайловской вотчины тебе. Пропишу тебя новиком, а отцу твоему дам жалованную грамоту на «гостиное имя» и продам земли от устья реки Воронеж и ниже по Дону. Какие-то сёла там уже есть, но какие, то мне не ведомо. Не платят они подати. Пусть там крепости ставит и людом заселяет. Других свободных земель, чтобы тебя, как князя, наградить у меня нет. Хотя… Запутал ты меня совсем, паря. Вроде и наследник персидского шаха, а вроде и вправду казак.

— Казак я, государь. Только по бумагам наследник. И потому добиваться должен всего сам.

— Ну-ну, — улыбнулся Михаил Фёдорович. — По бумагам наследник Персии, это дорогого стоит. Мало ли, как жизнь обернётся? Хорошо, что у тебя есть деньги, чтобы купить вотчину, но одарить тебя я обязан. Мало в казне земель. Разобрали бояре, вернув себе, отобранное Иваном Васильевичем. Да наградить надо было тех, что оборонил Русь от разорения. Стоят в разрухе казённые земли, усадьбы царей прошлых.

— Зачем он мне это говорит? — подумал я.

— Много строить придётся, — продолжил государь. — И твоя помощь государеву делу, как нельзя кстати. Особливо, Тимофей твой помог. Гости купеческие не нарадуются.

Царь замолчал.

— Почему я тебе всё это говорю? — вдруг спросил он. — Да потому, что умру я скоро, а Алёшка останется на троне воевать со всеми этими упырями, что в боярских шапках ходят. Даже эти, — царь кивнул в сторону веселящихся Морозова и Салтыкова, — из казны не ложкой, а черпаком черпают. И все так. Ты же сразу мне понравился тем, что не просил себе лишнего даже за службу. И показал, что не только словесами вязать можешь. Помогай Алёшке. Одного вы с ним возраста. И, дай Бог, сдружитесь. Нужны ему будут те, кто не лебезит перед ним, а служит верно. Что думаешь, отрок зело разумный?

— Думаю, что не всё от меня зависит. От господаря всё идет. Вот станет он слушать не меня, а Морозова и что? Хотя, мне и советовать то нечего. Морозов точно уж больше меня знает. А то, что ворует… А кто не ворует, государь? Мне надысь твой Никифор сказал: «Не украдёшь — не проживёшь», и он ведь прав. Тяжко жить подневольным крестьянам. Мрут с голода. Обирают их бояре до нитки. Особенно новые, те, что с Польши пришли и сейчас землями одарены. Оттого крестьяне и бегут в украины. Тот же Никита Романов чистит здешних крестьян так, что только щепным промыслом и живут. Тот же Никита Романов чистит здешних крестьян так, что только щепным промыслом и живут.

— А ты, значит, крестьян чистить не будешь? — язвительно спросил царь. — И от тебя не побегут?

— Дочиста обирать? — переспросил я, чтобы прикинуть, как ответить так, чтобы не обидеть царя. — До чиста обирать не буду. Да и ты говорил, что здесь хочешь всё правильно устроить. Например, ты про гречу говорил. И правильно говорил. Гречку ни один червяк не ест, а ячменем и рожью не брезгует. Хранится гречка намного лучше любого другого зерна и польза от неё человеку больше. И ещё, цветок у гречки пчёлам нравится. И липа не нужна. Хотя с липы мёд дюже полезный.

— Откель про гречу знаешь? — нахмурился государь. — И про пчёл?

— Греческие купцы везде ездят. И нам на Дон гречку привозили. Да нашим казакам не пришлась по нраву сия крупа. А ведь с неё и мука добрая получается. Мне нравились лепёшки, что мать жарила.

Я врал и не краснел. Для польза дела, ведь.

— Ежели с землёй всё сложится, заставлю крестьян засеять поле гречихи. Она ведь и засухи не боится. И улики поставлю. Да такие, что диву дашься.

— Улики? Это ты про колоды-пчельники говоришь?

— Про пчельники, ага, — улыбнулся я. — Такие пчельники, что ого-го. Мёд сам стекать будет.

— Ой, ладно, — махнул рукой государь. — Люблю я пчёлок. И пчельники сам хотел тут поставить на колодах. Нет других домов у пчёл, только колоды с дуплами.

— А вот, придёт время, сам увидишь. Всему своё время и свой срок.

Наконец бояре и Алексей натешились стрельбой из луков и подошли к царю.

— Повеселил ты нас, крестничек, — воскликнул Морозов. — Добрые у тебя воины в конной сечи, а ежели без коней?

— Без коней тоже могут. Иногда приходится засаду делать пешую. Или тихо разведать. Могут и так, и так. Братцы, — крикнул я казакам, — покажем, как мы на кулачках бьёмся?

— Покажем, атаман.

— Ух ты, они же тебя атаманом кличут! — удивился Салтыков.

— Ну, кхе-кхе, в такой битве я у них атаман. Они меня никак поймать не могут. Мы, с вашего разрешения, на палках, чтобы не поубивать друг друга. И рукавицы наденьте! — крикнул я казакам, хотя четырёхлучевые гарды на тренировочных палках имелись.