Степанакерт-Сага

От кофе—по закону жанра—пришлось отказаться.

Ну, а коли уж пошел такой ва-банк, слушайте… а вернее – смотрите. Раскрываться, так раскрываться! Вот он – обещанный…

Имеются также:

– самодельный дом с некоторыми удобствами;

– 6 соток земельного участка на здорово пересеченной местности;

– петух (один);

– куры (две) – подарок одной из своячениц.

Вобщем, на рынок тёща меня не посылает, все финансы в руках её дочери – Сатэник.

Зарплату из двух университетов я ставлю на стеклянную полку в серванте (подарок другой свояченицы), а если случается опаздывать на работу, Сатэник выдаёт мне 30 драм для маршрутки.

Приятно, наверно, постоянно чувствовать в своем кармане тугую пачку крупными купюрами. Не знаю, не приходилось. Но не в деньгах счастье. И не в золоте.

Главная на свете драгоценность – янтарь. "Сатэник", в переводе с армянского, обозначает "янтарчик".

О, какая это женщина! Какая женщина!

Одна поэтическая особа (шесть сборников стихов за спиной) беспомощно развела руками и сказала, что во всех словарях не набрать достаточно эпитетов, чтоб передать какая Сатэник роскошная и восхитительная, и обольстительная и… опять развела руками.

Ну, это всё я и без словарей вижу, чувствую и говорю.

А Сатэник отвечает, что это низкая подлость – взвалить всю ответственность на неё. Принес свои несчастные тридцать тысяч – и горя мне мало, а ей потом выкраивать да плакать, что у детей этого нет, того нет; и на хлеб занимать приходится, а потом самой же в очередях выстаивать. А слова такие я ей говорю только затем, чтоб она меня в магазин не посылала.

И это правда. Зимой мне почти не пришлось торчать в многочасовых очередях под хлебным магазином: ходила она с Рузанной, а я отсиживался в тепле да писал планы уроков, которые студенты всё равно прогуляют.

Впрочем, такие отповеди слышу от нее только под конец месяца, когда зарплата кончилась, а в долг, у кого можно было взять, взяли.

Да, весь фокус в том, чтоб пережить конец месяца, а в остальные недели… О, какая она женщина! Заявляю со всей ответственностью сорокачетырёхлетнего опыта.

Туже всего приходится, когда она наслушается заумных речей из телевизора: про экономику, корзину потребителя и прочее такое. Тогда она берёт карандаш и начинает вычислять наш семейный бюджет.

После этих расчетов я пару дней хожу в негодяях, способных только детей плодить, а не кормить их.

Но всё равно люблю я её. Потому что ж—O!—какая женщина! (Когда не думает про бюджет.)

А телевизор я не люблю, хотя и зла ему не желаю – чем нормальней он будет показывать, тем больше зрения у детей сохраниться. Удивляюсь, как они там какие-то ещё мультики различают, между всех тех смутных пятен и полос дырдырамных.

Ну, а бюджет – что? В нём же всего не учтёшь. Иногда и шальной перевод подворачивается, или свояченицы какой-нибудь продукт передадут.

Расходы на свое личное содержание у меня сведены к минимуму. С декабря 91-го я перешёл на вегетарианскую диету и безалкогольный образ жизни. На аптеки тоже не трачусь—два раза в день повторяю комплекс из четырнадцати с половиной оздоровительных упражнений по системе йогов.

Хотя, что четырнадцать с половиной это, пожалуй, громко сказано: из того половинного упражнения у меня едва ли и треть получается.

От бритья бюджету тоже никакого урона: не бреюсь вовсе – бороду запустил.

Когда приходится совсем туго, Сатэник плачет и говорит, что во всём борода моя проклятущая виновата – отпугивает потенциальных учеников английского и нет у меня из-за неё никаких абитуриентов желающих готовиться к вступительным. Но они ж не дураки, платить тому, кого в экзаменационной комиссии и близко не будет.

Иногда она хватается за ножницы и отчикивает от моей бороды сколько ухватит. Я не слишком-то и сопротивляюсь. Зато потом какая!..

Вобщем, мой вклад в бюджет, по большей части, пассивный – не трачусь на то, обхожусь без этого.

А непредвиденные бюджетные доходы это чаще через Сатэник. Она ведь ещё и шьет на дому. Случается по два платья в месяц, бывает всего одну юбку в два. Пойди тут поучитывай.

Рузанна девушка красивая и рукодельница. Вот только посуду мыть наотрез отказывается, наверно считает это не к лицу для Мисс Арцах-2000.

Ну, а запросы – как у всякой взрослой дочери. Порой помогают родственники её биологического отца. Особенно эмигрировавшая в Грецию тётка.

Ашоту переходят одежды от его кузенов постарше, но иногда и мы, конечно, покупаем, или Сатэник пошьёт, но и то, и другое и третье он приканчивает одинаково быстро.

Как ни глянешь, всё-то он над книжками, а одежды не напасешься, будто он в натуре через джунгли всех тех затерянных миров с таинственными островами продирается.

Трёхлетняя естествоиспытательница Эмма подгрызает устои мира: основной инструмент познания у нее – собственные зубы, а когда даёт ему, миру, передышку, начинает разговоры разговаривать:

– А я – чивалек?

– Ну, конечно, человек, милая.

– Я – хороший чивалек! Хочу цамон керять²!

Эмма Аршаковна поддерживает дипломатические отношения с внешним миром, в лице соседей и знакомых проходящих мимо подворья, и наводит порядки в доме. Просто диву даёшься: до чего много порядков можно напхать в такой маленький дом. Но позиция Эммы Аршаковны остается непоколебимой – карог а аркаверь кя³.

Куры иногда несут яйца. Меня применяют как придаток и движущую силу к лопате и прочему инвентарю на садово-огородных работах.

Так оно и катится, пока не подступит мертвый сезон – каникулы. Два, практически, неоплачиваемых месяца. А дети малые, а цены высокие, а телевизор уже и не показывает ничего, но все бубнит, гад, про корзину потребителя.

Короче, я пришел в редакцию газеты и сказал: – Cезончик-мард эм⁴, готов писать что прикажете.

Максим Ервандович призадумался, но согласился, хоть и знал на что нарывается…

Но Сатэник и тут меня обскакала, она работу прежде меня нашла…

Много есть между людьми разногласий – политических, эстетических, этнографических, но в одном взгляды всех сходятся. Как вы посмотрите на мороженое в нестерпимый солнцепек?

А посмотрите вы с вожделением. Мороженое все любят.

В Степанакерте есть два цеха по производству мороженого: один на госмолзаводе, а другой частный, в пригороде Мялы-Бялы.