Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

Металлургический центр в Минусинске, в верховьях Енисея, стал приблизительно с начала V в. до н. э. местом новой деятельности. Именно там, по мнению Тальгрена, появляются ямные захоронения в квадратных каменных оградах, совпадающие с периодом так называемой бронзой III, «высшим расцветом бронзы», по мнению Мерхарта (ок. 500–300 или 200 до н. э.). Этот период характеризуется обилием животных мотивов, в особенности лежащих оленей, стоящих оленей, смотрящих назад оленей, и мотивом извивающегося животного, пришедшим, по мнению Тальгрена, из Южной России.

Периодом между 500 и 300 гг. до н. э. датируется также первое производство в Сибири бронзовых кинжалов и ножей, а также чаш-котлов, которые из Минусинска распространились, с одной стороны, до Ордоса времен хунну, а с другой – до Венгрии эпохи Великого переселения [18] .

Также ножи из Минусинска и Тагарского, тонкие, слегка изогнутые, часто с ручкой, заканчивающейся очень изящной оленьей головой, были во времена хунну распространены по всей Монголии до Ордоса. Около 300–200 гг. до н. э. в Минусинске наступает железный век с его топорами-пиками, частично из бронзы, частично из железа, и с его группой больших групповых захоронений. Кроме того, Минусинск, как полагает Мерхарт, дал нам приблизительно во II в. до н. э. украшенные орнаментом бронзовые бляхи с головами дерущихся быков или схватками коней, бляхи, на которых уши, лапы, хвост, мышцы, шерсть животных изображены «вогнутыми листьями клевера», что имеет явную связь с сарматским искусством из Южной России и Западной Сибири и что, в свою очередь, Минусинск, по мнению многих археологов, передал гуннскому ордосскому искусству.

18

Эти чаши-котелки цилиндрической формы с двумя прямыми квадратными «ушками» находятся и в музее Сернушей под Минусинском, и в музеях Будапешта.

Минусинск расположен на северном склоне Сайнских гор. Пазырык – юго-западнее, на северном склоне Большого Алтая, возле истоков Оби и Хатуни. Там в 1929 г. экспедиция Грязнова обнаружила захоронения, датируемые 100 г. до н. э. или чуть ранее, с останками лошадей, «замаскированных» под оленей (что, скажем в скобках, доказывает, что речь идет о народностях, заменивших оленя лошадью). Эти лошадиные маски, а также сбруя из кожи, дерева и золота украшены стилизованными животными мотивами: летящими галопом каменными баранами и оленями, крылатым грифоном, убивающим барана, пантерами, бросающимися на оленей и баранов, хищной птицей на лежащем на земле олене, дерущимися петухами. Все эти мотивы еще довольно близки к скифскому и даже греко-скифскому звериному реализму, без последующих орнаменталистских деталей. Стилизация, упорядоченная и строгая, остается в них ослепительным декоративным эффектом. Еще в Пазырыке найдены бородатые маскароны, бесспорно греко-римского происхождения, попавшие туда, очевидно, из эллинистического Боспорского царства на Боспоре Киммерийском. Такие же греко-римские маскароны, относящиеся к тому же периоду – II–I вв. до н. э., найдены в Минусинской группе (в Трифонове, Батени, Беже, Кали, Знаменке и др.). Что же касается Алтайской группы, она, помимо Пазырыка, включает в себя курганы урочища Шибе, Караколь и Ойротин, датируемые по большей части примерно I в. до н. э. Предметы группы урочища Шибе представляют то же звериное искусство, еще более строгое и близкое к реализму. Китайский лак в Шибе датирован 86–49 гг. до н. э.

Алтайская культура I в. н. э. представлена Катандинским курганом, давшим нам деревянные предметы с изображением сражений медведей с оленями с цветистыми рогами в форме птичьих голов, а также бронзовые бляхи и фрагменты тканей со стилизованными анималистскими мотивами, в том числе битвой грифонов с оленями, напоминающими гуннские мотивы того же времени (2 г. н. э.), которые мы находим в Ноин-Ула в Монголии. И точно так же Ноин-Ула дает нам греческую ткань, бесспорно привезенную с Боспора Киммерийского, курган Тес рядом с Минусинском подтверждает, что подобные греко-римские влияния сохранялись, в частности, в серьгах, в которых заметен понтийский стиль, вплоть до эпохи Великого переселения.

Степное искусство в Сибири и Монголии

В течение двух первых веков нашей эры мы еще видим процветание вокруг Минусинска переходной культуры, которую Теплоухов назвал таштыкской и к которой, в частности, принадлежат находки в деревне Оглахки в 60 км к северу от Минусинска, севернее места впадения реки Туба в Енисей, находки, датируемые по китайскому шелку временем династии Вторая Хань, с прекрасными наскальными рисунками в зверином стиле.

Чуть позже эти скифо-сарматские по происхождению очаги на Алтае и в Минусинске, кажется, угасают или, точнее, изменяются, поскольку в районе Минусинска еще в начале VII в. н. э. будут производиться бронзовые украшения, датированные по китайским монетам начала правления династии Тан. Предоложительно, страна была завоевана тюркскими племенами, предками киргизов, о чем китайские историки сообщают в V в. [19] По мнению Теплухова, смена в Минусинске киргизов индоевропейской аристократией сарматского происхождения могла иметь место после III в. н. э. Но прежде чем исчезнуть, культурные центры Минусинска, Пазырыка и Катанды сыграли значительную роль, способствуя передаче стилизованного звериного стиля, искусства степей, гуннским народам Монголии и Ордоса.

19

Возможно, в это время произошло смешивание народов. Гардизи, персидский историк и географ XI в. пишет, что в его время киргизы были белокожими и рыжеволосыми. Впрочем, эти енисейские киргизы имели иное происхождение, чем тюркоязычный народ того же имени.

Происхождение хунну. Хуннское искусство

Пока кочевники иранского происхождения, скифы и сарматы, занимали западную часть степной зоны от Южной России до, очевидно, Тургая и юго-запада Сибири, восточная часть находилась во власти тюрко-монгольских народов. Доминирующий среди тюрко-монголов на протяжении Античности народ китайцы обозначают названием хун-ну, именем, которое созвучно и гуннам (хунни) и хуна, которым римляне и индийцы впоследствии обозначали тех же самых варваров. Вероятно, это те самые хунну (само название четко появляется в китайских летописях только со времен династии Цинь, с III в. до н. э.), а раньше, в IX–VIII вв. до н. э., китайцы называли их хунь-юн, а еще раньше хунь-ю, или еще более расплывчато – ху. Эти ху, известные китайцам с самого начала их истории, жили на тогдашней границе Китая, в Ордосе, на севере Шаньси и Хэбей. Анри Масперо полагает, что «северные юны», пей-юны, обосновавшиеся западнее и северо-западнее современного Пекина, были одним из племен этих ху. Другие кланы в IV в. до н. э. были покорены китайским царством Чжао. Царь Чжао Улин (ок. 325–298) отобрал у хунну крайнюю северную часть Шаньси (район Датуна) и даже север нынешнего Ордоса (ок. 300 г. до н. э.). Для того чтобы эффективнее отражать набеги кочевников, китайцы царства Цинь (Шэньси) и Чжао (Шаньси) одновременно реформировали армию, заменив тяжеловесные боевые колесницы мобильной конницей, и эта революция в военном деле произвела радикальные перемены в китайском костюме – платья архаичных времен сменились штанами для езды верхом, заимствованными у кочевников, а кроме того, китайские воины заимствовали у них остроконечные шапки, треххвостку и поясные пряжки, которые сыграют такую важную роль в искусстве эпохи, называемой Период сражающихся царств [20] . Также для защиты от хунну китайцы царства Чжао и соседних государств начали строить на своей северной границе фортификационные сооружения, которые впоследствии, при Цинь Шихуанди, будучи дополнены и объединены в единую систему, образуют Великую Китайскую стену.

20

По утверждению историка Сыма Цяня, официальным инициатором этой реформы костюма был Улин, царь Чжао в 307 г.

По утверждениям китайского историка Сыма Цяня, во второй половине III в. до н. э. хунну, похоже, объединились в единый и сильный народ. Во главе его встал вождь, называемый шаньюй, а полный его титул в китайской транскрипции выглядел как чен-ли ку-ту шань-юй, что китайцы переводили как «Великий Сын Неба», в чем просматриваются тюрко-монгольские корни, чен-ли, в частности, является траскрипцией тюркского и монгольского слова «тенгри» – небо. Ниже шаньюя стояли «два высоких сановника, цари ту-ки, то есть мудрые цари правой и левой сторон»; китайская транскрипция «ту-ки» соотносится со словом «догри» – прямой, верный. Резиденция шаньюя, насколько вообще можно говорить о постоянных резиденциях у народа, ведущего преимущественно кочевой образ жизни, находилась на Верхнем Орхоне, в горном районе, где позднее возникнет столица монголов-Чингизидов – Каракорум. Мудрый царь левой стороны, в принципе являвшийся назначенным наследником, проживает на востоке, очевидно в верховьях Керулена. Мудрый царь правой стороны – на западе, по мнению Альберта Германна, в районе современного Улясутая, в Хангайских горах. Ниже их в хуннской иерархии стояли «цари» ку-ли левой и правой сторон, главнокомандующие левой и правой сторон, великие губернаторы левой и правой сторон, великие танху левой и правой сторон, великие ку-ту левой и правой сторон, тысячники, сотники и десятники. Этот кочевой народ, постоянно пребывающий в движении, был организован по-военному. В стиле тюрко-монголов, главным направлением движения был избран юг: точно так же будет обстоять дело у их потомков хунну, тюрок VI в. н. э. и у монголов Чингисхана.

В описаниях китайцами хунну мы видим те же характерные черты, которые затем встретим у их преемников – тюрок и монголов. «Они, – резюмирует Вегер [21] , – низкорослы, коренасты, с большой круглой головой, широколицые, с выступающими скулами, с широкими ноздрями, довольно густыми усами, безбородые, если не считать пучка жестких волос на подбородке, уши длинные, проколотые, в мочке – кольцо. Голова обычно бритая, кроме пучка волос на макушке [22] . Брови густые, глаза миндалевидные, жгучий взгляд. Одеваются они в просторную одежду, спускающуюся ниже колен, с разрезом на боках, перетянутую поясом, концы которого свисают спереди. По причине холодного климата рукава плотно застегиваются на запястье. Короткая меховая накидка прикрывает плечи, а голову – меховой колпак. Обувь кожаная. Широкие штаны стянуты на лодыжках ремешком. Налучь (чехол для лука), подвешенный к поясу, висит спереди, у левого бедра. Колчан, также пристегнутый к поясу, свисает поперек поясницы, оперением стрел направо».

21

Леон Вегер (1856–1933) – французский миссионер, историк Китая. (Примеч. пер.)

22

К. Ширатори напоминает, что хунну носили косичку и что от них эта мода перешла к последующим тюрко-монгольским ордам: тоба, жуаньжуанам, ту-кю, киданям и монголам.

Как мы видели, многие детали этого костюма, в частности завязывающиеся на щиколотках штаны, являются общими у гуннов и скифов. То же самое можно сказать и относительно многих обрядов, например о погребальных человеческих жертвоприношениях: хунну, как и скифы, над могилой вождя убивали его жен и слуг, порой в количестве до сотни и даже тысячи у хунну. Геродот (IV, 65) рассказывает, что скифы распиливают череп врага на уровне бровей, обтягивают его кожей, оправляют золотом и используют как чашу. «Цзянь-ханьшу» («Официальная история династии Хань») свидетельствует о наличии того же обряда у хунну, например, шаньюй Лаошан пил из черепа царя народа юэчжи. Геродот (IV, 64) показывает нам скифов, которые в доказательство своей доблести должны приносить собственноручно отрезанные головы и вешать скальпы врагов на уздечку своего коня в качестве трофеев. У потомков хунну, народа тукю, в VI в. н. э. количество камней на погребальном кургане воина будет пропорционально числу убитых им за жизнь врагов. От индоевропейского кочевника исходит такой же запах крови, как и от кочевника тюрко-монгольского. Скиф смачивает в крови врага священную саблю, воткнутую в курган; он выпивает чашу крови первого убитого им врага. Хунну, чтобы освятить какой-либо договор, пьет кровь из чаши, сделанной из человеческого черепа. Оплакивая умершего, и скиф, и хунну царапают себе лицо, «чтобы кровь смешалась со слезами» и т. д.

Хунну, как и скифы, в основной своей массе кочевники. Табуны их лошадей, стада быков, баранов и верблюдов определяли ритм их жизни. Хунну перемещаются, кочуя со своим скотом в поисках воды и пастбищ. Питаются они исключительно мясом (черта, поразившая китайцев, чье меню было гораздо более вегетарианским), одеваются в кожу и спят на шкурах. Они живут в войлочных шатрах. Что же касается их религии, то это расплывчатый шаманизм на основе культа Тенгри, или Божественного Неба, и поклонения некоторым священным горам. Их верховный правитель, или шаньюй, собирал общий съезд по осени, «времени года, когда лошади разжирели», для пересчета мужчин и стад. Все китайские авторы описывают нам этих варваров как отпетых разбойников, которые внезапно появляются на границе культурных земель, грабят людей, забирая стада и богатства, а потом исчезают со своей добычей прежде, чем успевают подойти войска и дать им отпор [23] . Если их преследуют, их тактика заключается в том, чтобы заманить колонны китайской армии в пустыню Гоби или в степь, донимая тучами стрел и не давая при этом втянуть себя в ближний бой, а потом нанести решающий удар по совершенно деморализованному противнику, изнуренному голодом и жаждой. Эта тактика степных народов, придерживаться которой позволяла мобильность их конницы и меткость в стрельбе из лука, совершенно не изменялась со времен первых хунну до эпохи Чингисхана. Отметим, что она общая для всех народов конных лучников, будь то гунны на востоке или скифы на западе. Точно такую же, по свидетельству Геродота, скифы применили против Дария. Дарий сумел ее разгадать и повернуть назад прежде, чем это «отступление из России» [24] превратилось в катастрофу. А сколько китайских полководцев не проявят той же мудрости и будут перебиты в глубине Гоби, куда их завлекут систематические отступления гуннов!

23

Скифы, после их великого набега VII в. до н. э., не оставили по себе такой репутации грабителей, как хунну, возможно, потому, что их страна была богаче, а эта кочевая конница с берегов Понта Эвксинского жила за счет «скифов-пахарей», возделывавших украинские черноземы.

24

Разумеется, автор имеет в виду отступление наполеоновской армии из России в 1812 г., обернувшееся для французов катастрофой. Тактику русского командования в этой войне так и называли: скифской. (Примеч. пер.)