Стерегущие дом

— Да-да, — сказал Уильям. — Наверно.

— А ваза такая прелестная. Судя по монограмме, она, должно быть, принадлежала бабушке Лежандр.

— Про это я ничего не говорю, — сказал Уильям. — Я только хотел заметить, как много, оказывается, существует такого, о чем я не имел представления, хотя и жил тут.

— Ох, па-апочка, — сказала Абигейл.

Начали съезжаться родственники. Уильям глядел, как они заполняют дом — двоюродные братья и сестры, троюродные бабки, свойственники и свойственницы. Люди, с которыми он не виделся тридцать лет, старики, корявые и хлипкие от старости. Их степенные дети. Их внуки — юркая мелюзга кишела вокруг, путалась под ногами: то наступишь, то прищемишь дверью, а то сами исцарапаются в ежевике или залезут в неведомые доселе дебри ядовитого сумаха и ходят все в пятнах.

Один раз он увидел, как по двору тянутся гуськом негритянские ребятишки — мал мала меньше; старшему лет девять, и каждый — с огромной охапкой сассапарели.

— Это еще что за чертовщина?

— Надо, — невозмутимо сказала Энни. — На гирлянды.

— Я зашла в школу, — сказала Абигейл, — и объявила всем, что за охапку зелени ты платишь по десять центов.

Уильям заплатил. Кое-кто из детей так исцарапался в колючих кустах сассапарели и ежевики, что он дал им вдвое больше. Пока они сваливали свою ношу на тенистой веранде и бегали за водой и поливали зелень из ведра, Уильям разглядел в ворохе сассапарели жгучие ветки ядовитого сумаха.

Он ничего не сказал, только в голове шевельнулась праздная мысль — не боится ли ожогов сестра. По-видимому, нет: она развешивала гирлянды собственноручно, без перчаток, и никаких разговоров про это не было.

В день свадьбы Уильям поехал к утреннему поезду встречать Грегори Мейсона. У Мейсона был усталый вид — Уильям это сразу заметил. Худое лицо было изможденным, долговязая сухая фигура в холодных зимних лучах казалась неестественно вытянутой, хрупкой.

Уильям пожал ему руку, вновь поражаясь, что такого человека выбрала себе в мужья его дочь.

— Утомительная была дорога?

— Пожалуй, да.

С поезда валом валили люди, кружили по маленькой платформе, сбиваясь в тесное стадо.

— Уилл, — кричали ему, — вот и мы!

Уильям увидел, что это его родичи из Джексона. Странно. Он думал, что они приехали еще вчера. Хотя нет, те, у него в доме, — родня из Монтгомери. Совсем другая ветвь. Он двинулся по платформе навстречу гостям, думая о том, как глупо, что перепутал их. Впрочем, различные ответвления его рода и всегда-то представлялись ему очень схожими.

Он начал здороваться, и вдруг у него мелькнула занятная мысль. Белые часто говорят, что все негры на одно лицо, а вот для него как раз негры-то разные…

Он спрятал смешок под радушной, любезной улыбкой и пошел по кругу, исправно тряся руки одним, целуя в щечку других. Потом отправился с Грегори Мейсоном в гостиницу «Вашингтон».

— Вам предстоит прощальный холостяцкий завтрак, — без предисловий сообщил он жениху. — Абигейл не говорила?

— Как будто нет.

— Побоялась, значит… Будут все мужчины, какие приехали на свадьбу — и сват, и брат, и десятая вода на киселе. Да вы сами увидите.

— Так принято, я полагаю, — сказал Грегори Мейсон.

— У нас — да. А гостиница — вот она, — показал Уильям, и в этот миг на обнесенную решеткой веранду вышел человек и помахал им рукой. — Это Гарри Армстронг. Поскольку у вас тут никого нет родных, шафером будет он.

— Ваш родственник?

Уильяму почудилась насмешка — но нет, Мейсон был серьезен.

— Двоюродный брат. Гарри большой дока по части выпивки — ну да это, я думаю, вы тоже увидите сами.

Позже, уже днем, Уильям Хауленд сидел один в банкетном зале гостиницы «Вашингтон». Он сидел, облокотясь на длинный, заставленный рюмками стол, подперев кулаком голову, а вокруг кренились, каруселью крутились стены. Сидел и смотрел, как, направляемый черной рукой Оливера, пошатываясь, бредет из зала Грегори Мейсон.

— Поаккуратней с ним! — крикнул он Оливеру. И прибавил тише, не обращаясь ни к кому: — А пить этот молодчик умеет. Кто бы мог подумать?

Уильям Хауленд убрал кулак и осторожно, медленно повернул голову. И убедился, что он не один. Почти невидимый за частоколом бутылок и графинов, положив голову на стол, прикорнул Гарри Армстронг.

— Эй, бедолага, просыпайся, — громко сказал Уильям.

Гарри Армстронг не шелохнулся, не издал ни звука.

— Вот бедолага, — повторил Уильям, оглядывая комнату.

Гости разбрелись, легионы слуг под командой Оливера развели их по постелям. Всех, кроме одного, — Уильям заметил его наконец. В дальнем углу комнаты кто-то спал на полу. Лицом к стене, накрытый серым одеялом, под головой подушка.

«Ай да Оливер, — подумал Уильям, — ай да ребята».

Уильям осторожно встал, стараясь, чтобы пол не уплыл из-под ног. Медленно подошел к Гарри Армстронгу, тряхнул за плечо.

— Все ушли, — сказал он.

— Кто? — Гарри Армстронг оттолкнулся обеими руками от стола, с трудом приподнялся.

— Кто тут был.

Армстронг поглядел на часы.

— Ни черта не разберу. — Он протер глаза и прищурился, вглядываясь. — Третий час. Пойду лягу.

— Гарри, кто это там на полу?

Гарри Армстронг взглянул на спящего.

— Лица не видно.

Вернулся Оливер. Белая куртка на нем была измята, в пятнах. Выдрана пуговица, обвис карман. По лбу, по шее с густо напомаженных волос растекся бриллиантин. Оливер пытался стереть его голубым, внушительных размеров носовым платком, но тщетно.

— Жениха уложил? — спросил Уильям.

Оливер кивнул.

— Вроде бы всех проводили.

Гарри Армстронг хохотнул и показал пальцем.

— Этого забыл, Оливер.

Оливер поглядел на свернувшуюся калачиком фигуру с ловко подоткнутой под голову подушкой.

— Хотите, чтобы я его увел?

Гарри Армстронг неуверенно поднялся на ноги.

— Взгляни-ка, кто это.

Оливер подошел, заглянул в лицо.

— Мистер Бэннистер.

Уильям сказал:

— Ему и так хорошо, не трогай. А я пошел купаться. Гарри Армстронг на мгновение задумался.

— И я с тобой.

Тогда Оливер надел поверх белой куртки пальто и пошел следом за ними на другой конец улицы. Он смотрел, как они сбросили одежду и скользнули в ледяную воду реки Провиденс. Потом поднял воротник, отыскал подходящий пенек, сел и стал терпеливо ждать. Вокруг него, пересмеиваясь, собралась стайка черных мальчишек.