Стерх: Убийство неизбежно

– Бутылка лежит на заднем сиденье, – сообщил другой эксперт, делая пару шагов к Линдбергу. – Но это ничего не значит, даже если мы найдем половину ее объема в желудке. – Он помолчал, и чуть менее уверенно заявил: – К тому же, кто-то не постеснялся обрызгать салон и одежду.

– Вливали уже после смерти? – спросил Стерх. – Это довольно непросто сделать.

– Можно через воронку, – сообщил медик. – А если воронка мягкая, то для того, чтобы обнаружить царапины на гортани придется… очень тонко поработать патанатому.

Линдберг вздохнул. Собинов понял этот вздох по-своему.

– Все-таки не совсем понятно, почему так сложно? Водка, поворот… – он посмотрел наверх, откуда подходили гаишники.

– Точно, – согласился тот мент, который делал жест Стерху, чтобы он проезжал мимо, – поворот поганый. Тут три-четыре раза в год всегда кто-то да навернется. Мы уж и знаки ставим, и разметку обновляем чаще, чем на других участках, а все равно.

– Столбиков нет, – обронил Стерх.

– Потому и нет, что они их сбивают, – пояснил гаишник. – Хотя, конечно, это все равно не дело. Но денег мало… Тут не столбики нужны, а сплошная отбойная полоса. Но тогда дорогу следует расширять, иначе у встречных машин не будет возможности для маневра.

– Так, – сказал Линдберг. – Собинов, ты ближе стоишь и все равно уже руки испачкал… Достань-ка все, что у него в карманах.

Собинов послушно стал обыскивать тело. Спустя четверть минуты он передал своему шефу бумажник. Линдберг сразу залез в него, достал паспорт. Раскрыл.

– Халюзин, Игорь. Проживает, если верить прописке, в Воронеже, на улице Приречной, дом шесть, квартира шестнадцать. – Порылся еще, достал фотографию. Повертел ее в пальцах, передал Собинову.

– Классная кошечка, – сказал Собинов, вытирая руки бумажной салфеткой, которую извлек из кармана.

– В твоем духе, Собинов? – переспросил Линдберг.

– Вполне, шеф.

– У тебя же есть невеста, – буркнул Линдберг, потом вдруг взъярился. – А я женат. И в этом вся разница.

Еще в возрасте, подумал Стерх, но добавить эти слова не решился. Ему очень хотелось посмотреть на фотографию, он и посмотрел, почти вырвав ее из пальцев Собинова.

Девушка на фотографии улыбалась. У нее были красивые зубы, четкие губы, высокий лоб, на который спадали чуть выбившиеся из гладкой прически волосы, высокая шея поднималась над широкими для девушки плечами, а вот высокая, правильная грудь почти вся осталась за кадром. В целом все было бы хорошо… Но вот глаза – они смотрели слишком пристально, прямо в объектив, и в них не совсем правильно отразился свет, падающий откуда-то из-за плеча фотографа. Но даже с этими бликами, глаза были недобрые, вернее, какие-то неискренние. Стерху она не понравилась. Он вернул фотографию Собинову.

Поднял голову, оказалось, что его в упор рассматривает Линдберг.

– Как ты тут оказался?

– Искал тебя, – ответил Стерх. – Позвонил в управу, мне сказали, что ты на выезде. Тогда я тоже приехал.

Линдберг оглянулся на всех, кто стоял поблизости.

– Парнишка работал когда-то со мной, был неплох… Но сейчас бросил нас, и подался в частные детективы. – Линдберг фыркнул. – Заделался частником. О времена, о нравы! – Подумал и добавил: – Я слишком давно учил термины, чтобы помнить как это звучит по-латыни. – Демонстративно, всем корпусом повернулся к остальным и буркнул через плечо: – Ну ладно, у нас тут, знаешь ли, работа. Поэтому, все – потом. – Неожиданно возвысил голос: – Потом, Стерх.

Посмотрел на медэксперта.

– Ты уверен, что этот удар нанесен до того, как машину направили под откос?

– Это даже гаишники поняли, – пожал плечами медик. – А если тебе нужно мое достоверное заключение, придется подождать вскрытия. Думаю, завтра к вечеру сделаю.

– Почему бы не через полгода? – Он посмотрел на гаишников. – А водку разлили для маскировки?

– Так мы подумали, – отозвался главный из гаишников, тот, что был без мундира. – Ну, в самом-то деле, машина крутилась полминуты, максимум – секунд пятьдесят. Даже за минуту много вытечь не должно было, бутылка бы брызгала, а не выливала содержимое… А тут – почти все залито.

– Рассчитывали на дурачков, – подытожил гаишник в мундире. – И сработали грубо – скорость на нейтралке.

– Что это значит? – Линдберг нахмурился.

– Вы не водите машину? – удивился начальник гаишников. Для него было немыслимо, что кто-то не умеет делать такую естественную вещь.

– Я спрашиваю, ваше мнение как специалистов. Что я умею делать, не имеет значения, – взъярился Линдберг.

Гаишники довольно долго объясняли, в чем разница между скоростным положением рычага и нейтральным, необходимым, чтобы, уперевшись сзади, подтолкнуть машину к обрыву.

– Рычаг не мог сам соскочить в это положение? – спросил Собинов. – Например, когда она кувыркалась.

– Как правило, такого не происходит, – сказал мундирный гаишник, – как бы она ни кувыркалась. Тем более, тело этого водителя было пристегнуто, и он никак не мог толкнуть его своим весом.

– Черт побери! – выругался Линдберг. – Значит, все-таки убийство?

– Значит, – согласился начальник гаишников, и стал карабкаться по склону вверх. Свои функции он посчитал выполненными, дело об убийстве передано прокуратуре, и сделано это в соответствии с требованиями инструкции – на начальном этапе работы.

Линдберг посмотрел на него, повернулся к эксперту.

– Фотограф где?

– Скоро будет, – отозвался тот. – Приедет на своей тачке, просил ждать.

– Что за порядки? – удивился Линдберг. – Он же должен не отходить от вас…

– Он один у нас сегодня, и у него много работы, – пояснил эксперт. – Вот мы с ним и носимся.

– Ладно, я ползу наверх. – Линдберг обернулся к Стерху. – Помоги-ка.

Снова, как и при спуске, у него даже тени сомнения не возникло, что Собинов может не поддержать его под другую руку. Втроем они поднялись по склону. Это получилось легче, чем при спуске. Оказавшись наверху, и отдышавшись, Линдберг спросил Стерха, поглядывая на него своими круглыми, чуть навыкате глазами:

– Теперь – ты. Выкладывай, что у тебя в рукаве?

Стерх покосился на Собинова, но Линдберг не имел ничего против, чтобы тот стоял рядом. Тогда он посмотрел на Вику, и она подошла, чуть не подлетая в воздух на каждом шаге. Теперь силы были равны, хотя бы численно.

Пока она подходила, Линдберг ворчал:

– Только быстро. Я хотел бы еще заехать в управу, мне придется кое-чем заняться, если уж дело попало ко мне.

– Его звали Игорем Халюзиным, – начал Стерх.

– Проживающим в Воронеже… Это все мы уже выяснили.

– Вероятно, да, – согласился Стерх. – Фокус в том, что я на него работал… Должен был работать, мы заключили контракт.

– То есть, ты в этом участвовал?

– В чем именно? – удивился Стерх. Линдберг не ответил, только выражение его глаз стало нетерпеливым. – Мы встретились сегодня, часа полтора назад. Он опоздал на полчаса, или чуть больше.

– Где? – Собинов уже записывал эти показания в блокнот.

– В ресторанчике на Новопетровской. И могу свидетельствовать, тогда он был совершенно трезв.