Стерильно чистые убийства

— Вы осмотрели автомобиль? — спросил я дежурного полицейского.

— Так точно, лейтенант. Документы и лицензия миссис О'Хара лежали в отделении на приборной доске, и я передал их сержанту.

— А еще?

— В багажнике целая куча хлама. Мы отправили его в криминалистическую лабораторию сержанту Сэнджеру.

— Что именно?

— Пустые картонные пакеты, пустые мешки из-под бакалейных товаров, пустые бутылки.

— И пустые бутылки из-под шампанского? Он задумчиво почесал бычий затылок.

— Если честно, не помню, лейтенант. Все, что там было, отправлено сержанту Сэнджеру.

Минут через пятнадцать я был в городском отделе по расследованию убийств и спускался вниз, где и следовало функционировать лаборатории криминалистики.

— Привет, лейтенант, — послал мне Эд Сэнджер отсутствующую улыбку и снова прильнул к микроскопу.

— Что у вас там? — спросил я. — Порнографические картинки?

— Кусочек кожи, — пробормотал он. — Вполне соответствует!

— Рад за вас, — принес я поздравления. — Не соблаговолите ли уделить мне немного времени? Хоть вот столечко! — Я раздвинул большой и указательный пальцы приблизительно на одну восьмую дюйма.

— Разумеется. — Он вздернул голову, как испуганный кролик, высунувшийся из норки. — Прошу прощения, лейтенант.

— Я насчет барахла из багажника автомобиля миссис О'Хара, — начал я. — Меня интересует…

— Вы как раз мне напомнили, — просиял он — Я уже вам звонить собирался. Позвонил даже, только вас в офисе, как всегда, не было. Отпечатки на пистолете принадлежат Браунингу. Но уж слишком они хорошие. Понимаете, что я имею в виду? Если пистолет выскользнул у него из пальцев сразу после того, как был спущен курок, им бы надо быть слегка смазанными, а они абсолютно четкие. Как я догадываюсь, кто-то прижал к рукоятке пальцы — весьма аккуратненько и осторожненько — уже после его смерти.

— Вы мне очень помогли, Эд. — Я едва сдерживался, чтобы не заорать. — А что с хламом из машины миссис О'Хара?

— Что? — Он с сожалением покачал головой. — Да ничего интересного. Я все прочесал, так сказать, частым гребешком, — добавил он с самодовольной усмешкой. — Там ничего нет, лейтенант. Ни отпечатков, ни пыли, ни металлической стружки…

— Бутылки есть? — спросил я, едва сдерживаясь.

— Да, наверно, с полдюжины, — кивнул он.

— А из-под шампанского?

— Так точно. Из-под импортного, прямо из Франции. Леди наверняка обладала дорогостоящим вкусом.

— Где они сейчас? Он насупился.

— Повторяю вам, лейтенант, нам ничего там не пригодится. Я их выкинул вместе со всем прочим. — В его голосе нарастала враждебность, и я понял, что он готовится оседлать своего излюбленного конька. — Чем, по-вашему, мы тут должны заниматься? У нас места нет, чтобы работать как следует. Если мы станем скапливать тут всю дрянь и мусор, которым вы нас постоянно заваливаете, ногу некуда будет поставить. Понимаете? Даже вокруг своей оси не повернешься, сразу свалишься!

— А куда отправляется все то, что вы выбросили?

— На городскую свалку, — с оттенком гордости объявил он. — Да, черт возьми, лейтенант! Мы тут все обладаем чувством гражданской ответственности. На что было б похоже, превратись департамент полиции в помойку?

— Меня интересует один вопрос, — слабым голосом проговорил я. — Если я задушу вас сейчас голыми руками, посчитает ли шериф это убийство оправданным?

— Что? — выпучил он глаза.

— Не обращайте внимания! — Я развернулся на каблуках и зашагал к двери.

— Эй, лейтенант! — долетел до меня, словно стон привидения, его встревоженный голос. — Что я такого сделал?

Я вернулся к машине и поехал домой. Близился вечер, и я решил, что на один день достаточно, может быть, даже с избытком. Приняв несколько порций спиртного, погрузился в печальные думы о собственном будущем, если оно у меня есть. Я стремительно двигался по пути, в конце которого меня в лучшем случае ожидало разжалование в сержанты. Зазвонил телефон, и я нехотя поднял трубку.

— Лейтенант Уилер? — послышалось низкое контральто.

— Голос вроде знакомый, — сказал я, — напоминает одну когда-то известную мне четырехглазую красотку. Она мягко рассмеялась.

— Правильно. Это Эллен Спек. Я звоню извиниться, Эл. Не совсем вежливо обошлась с тобой нынче у себя в лаборатории.

— Забудем, — предложил я. — Насколько помнится, я с тобой тоже не совсем вежливо обошелся.

— Ты очень любезен, — заметила она. — И мне хочется загладить свою грубость. Ты не занят сегодня вечером? Может быть, поужинаем вместе?

— Отлично, — поспешно согласился я, пока она не передумала.

— Ну и прекрасно. Итак, жду тебя часов в восемь. Я принял душ и второй раз за день побрился. В моем справочнике для соблазнителей-профессионалов сказано, будто девичьи грезы натыкаются на отросшую к середине ночи щетину. Потом энергично почистил зубы и нарядился в костюм, приобретенный в припадке безумия почти за три сотни баксов. В большинстве случаев я смотреть на него не могу без слез. Выпил еще и взглянул на часы. Они показывали четверть восьмого, таким образом у меня оказалась возможность хлебнуть еще скотча и поспеть к дому Эллен Спек вовремя.

Я рассчитал безупречно. Без пяти восемь припарковался перед жилым домом на Морган-стрит. Ровно в восемь нажал кнопку звонка и продолжал осыпать себя поздравлениями, когда Эллен Спек отворила дверь.

— Привет, — мягко улыбнулась она. — Ты весьма пунктуален.

— С четырнадцати лет, — доложил я. — Я тогда опоздал всего на пять минут, но назначившая свидание девочка уже изменила свое мнение.

— Могу поспорить, она до сих пор сожалеет об этом! — Ее нижняя губка провокационно дрогнула. — Я приготовила море мартини.

— С капелькой перно?

— Угадал! Заходи.

На ней был облегающий черный свитер, с поразительной рельефностью обрисовавший грудь, и такие же облегающие темные слаксы, которые любовно подчеркивали все контуры, какие призваны были скрывать. Идя следом за нею в гостиную, я успел досыта налюбоваться ритмичным подрагиванием мускулистых ягодиц, так детально очерченных, что видна была даже разделяющая их ложбинка. Мы вошли в комнату, декорированную в восточном стиле, и я сел на диван из бамбука. Эллен разлила выпивку в огромные бокалы и осторожно передала мне один, словно следуя некоему нерушимому восточному ритуалу. Потом опустилась в кресло лицом ко мне и улыбнулась.