Стёртые воспоминания

– А ведь я никому ничего не должна! Я не должна доказывать свою значимость, нужность, свои умения, свою правильность и соответствие ожидаемым от меня поступкам, делам. Как бы я ни старалась, я всё равно остаюсь одинокой, я закована в свои комплексы и страхи, в своё несоответствие чему-то. Чему? Тому, что ждут от меня окружающие. От меня ждут бескорыстного пожертвования своими желаниями, ради их желаний. С какой стати? Я не живу своей жизнью. Я играю не в своём спектакле. Это не моя роль. Найдётся ли хоть один человек, в пробегающем мимо меня мире, кто бы захотел остановиться и выслушать меня? Нет. У всех свои дела, а я вон та снежинка в хороводе многочисленных сестёр. Никому нет дела, где я приземлюсь, и что со мной будет дальше. Останусь ли я качаться на ветке красивая и блестящая или упаду на дорожку и меня сломает чья-то нога.

Катерина вдруг представила себя маленькой снежинкой, над которой навис чей-то огромный, страшный сапог, как вселенская катастрофа. Она вдруг поняла, что в огромной чаше её терпения и понимания больше нет места, она переполнена и переливается через край, застывая на морозе причудливыми сосульками. Катерина не стала себя жалеть, не позволит она никакому сапогу наступить на красивую изящную снежинку-Катю, она полетит… Девушка зачем-то открыла сумочку и вытащила ключи. Покрутила их в руках, вспоминая от чего эта связка, от каких дверей? И вспомнила – она так и не вытащила ключи от дома в деревне, так и носит их с лета с собой.

– Да ведь это выход! – осенило её. – Я уеду на новогодние каникулы в деревню. Мне надо побыть одной и подумать, мне надо посидеть над книгой, я просто никого не хочу видеть.

Она в который раз начала перебирать – кого ей предупредить, но тут же выбросила это из головы. Она никому ничего не должна, как впрочем, и ей никто ничего не должен. Ей начнут говорить, что она сошла с ума, что ведёт себя безответственно и лучшее лекарство от усталости это забота о ком-то. В том, что кому-то обязательно понадобится её забота, Катерина даже не сомневалась.

– Как в мультике: настроение бросить все и уехать с котом в Простоквашино, – усмехнулась она. – Людей легче сменить, чем изменить. А зачем менять кого-то, может быть сменить меня?

Глава 2. В деревню на Новый год.

Катерина вернулась в редакцию в приподнятом настроении, принятое решение уехать в деревню, разбудило бабочек в животе, тараканы в голове устроили праздник, девушка испытывала лёгкое возбуждение. Она предупредила на работе, что у неё творческие каникулы, забрала ноутбук, намереваясь сесть за книгу, забежала в ближайший магазин за продуктами и уехала, никому не позвонив.

Катя ехала в деревню по пустой тёмной дороге, это был короткий путь. Как доехать до своей деревни она не помнила, хорошо, что есть навигатор. Пока на дороге встречались попутчики или встречные машины, девушка ехала спокойно, испытывая лёгкое приподнятое волнение от своего спонтанного поступка.

Спустились густые сумерки, Катю стала напрягать дальняя дорога, в голове рождался самый неблагоприятный итог поездки: сломается машина, застрянет в сугробах, не попадёт в дом. Девушка гнала от себя эти мысли и включила радио, пусть хоть новогодние песни поёт, настроение создаёт. Настроение опять не хотело становиться праздничным, в душе всё равно жила тревога, бабочки в животе оказались недолговечны и затихли, а тараканы нагоняли страшные мысли.

Стемнело, дорогу освещали только фары её машины, на границе света и тьмы кружилась фиолетовая метель, возникали причудливые тени каких-то фигур, слева и справа от дороги темнота, между деревнями фонарей вдоль трассы не было. Светло только в населённых пунктах – фонари и свет из окон освещали дорогу рваными, редкими жёлтыми пятнами. А в некоторых деревнях и свет в окнах не горел – все спят или нет никого? Жутко. Катерина ехала медленно, дорога стелилась светлой полосой среди чёрной бархатной тьмы, как луч света в тёмном царстве зимы. Деревни, повороты появлялись неожиданно. Ни попутчиков, ни на встречу – никто ей не попадался. Одинокая, пустынная дорога с одиноким автомобилем, в котором одинокая испуганная и уже сожалевшая о поездке Катя.

– Куда я еду? – думала девушка, – План у меня, конечно, самый надёжный: на месте разберусь. Добраться бы до места.

Она боролась со своими страхами, уже не так решительно настроена на поездку, уже жалела, что поддалась импульсу и отправилась в путь. Катерина давно бы развернулась и поехала назад, домой, но дорога узкая и ей казалось, что развернуться она не сможет, застрянет посреди лесов и что дальше? Это пугало ещё больше. Остаться одной на пустынной дороге…Можно позвонить и позвать на помощь… Кого? Она перебирала людей, кому можно позвонить и кто тут же примчится и заберёт её. Искала – искала, так и не нашла. Придётся объясняться, почему она поехала в деревню, зачем ей это? Что случилось? И множество других вопросов и никто не задаст главный: что с тобой произошло? Что с ней произошло – Катя ответить не могла даже себе. Это импульс, порыв, взрыв эмоций, протест. Прежде чем что-то сделать, надо подумать, но на это, как всегда, не хватило времени. Девушка убедила себя, что поступает правильно. Убеждение было, объяснений не нашлось. Так надо. Как там сказал мужчина-дед Мороз: «Этого не может быть, но уже произошло».

Она нашла много причин, по которым к ней на помощь никто не придёт. У всех будут уважительные причины. Девушка накручивала себя негативными мыслями, чтобы оправдать свой поступок. Больше всего Катерину терзало чувство одиночества, не того, что не с кем выпить кофе или сходить в кино, а то чувство тоски от непознаваемости мира других людей, что она никак не сможет целиком понять другого человека, как бы его не любила. Каждый сам по себе, в своей норке со своими чувствами и мыслями. И как бы ты не хотел это понять и принять, ничего у тебя не получится. Как ты не можешь понять другого, так и тебя никто не может понять. Это придало ей злости на всех и вся, уверенности в своих силах и она прибавила скорость.

И, о чудо! – она узнала свою деревню. Проехать три дома, затем налево поворот, проехать ещё три дома, мостик, за ним поворот направо, вдоль забора, поворот – она приехала! Ликованию не было границ. Дома! Сейчас она затопит печку, еду она купила, с ёлкой что-нибудь придумает. Катерина вышла из машины и утонула в снегу по колено.

Вся деревня засыпана снегом по самые окна маленьких домиков, в редких домах горел свет и шёл из трубы дым. Как же до дома дойти? Снег лежал красивый, пушистый, переливался алмазной крошкой в свете фар, свисал с веток деревьев снежными лапами, на крыше дома огромнейшая шапка. На заборе волнистым кружевом снег переливался сине-сиреневым цветом. Нереальная сказочная, засыпанная по самые окна деревня. А небо тёмно-синее, в дырочках золотых звёзд и луна, одинокая, как фонарь освещала дом, за домом сад, утопающий в пенном кружеве снега. Тени от деревьев причудливыми фигурами лежали на снегу. Морозный воздух, казалось, тоненько звенит или это звенели звёзды?

– Как хорошо! Самое лучшее место – это там где ты была счастлива. А счастлива по-настоящему, от души, просто потому, что я есть, я здесь, в деревне, в детстве. Действительно, нигде звёзды не светят так ярко и пленительно, как там, где прошло детство.

Катерина глубоко вдохнула и выпустила облако пара, огляделась. Возле дороги в снегу стояла лопата.

– Как удачно! Завтра узнаю, кто её тут оставил, – подумала девушка, взяла лопату и начала чистить себе проход к дому.

Снега много, но он был лёгким, дело шло быстро, она очистила проход до двери. Замок открылся без труда. Катерина зашла в дом, зажгла везде свет. Холодно. Подошла к печке – как же её топить? Дрова уже лежали в печке, словно здесь ждали Катерину, но они никак не хотели загораться от спички. В памяти всплыло воспоминание: дед брал газету, лучину, которой зажигал бумагу в дровах, а потом они начинали ярко пылать. Рука потянулась к углублению справа – там лежали газеты и лучины. Как бы Катя не старалась, дрова упорно не желали загораться. Катерина так увлеклась, отчаянно пытаясь добыть огонь в своей печи, что выронила горящую лучину на пол, когда услышала лёгкое покашливание за спиной. Она резко обернулась.

– Лучину то затуши. Пожара нам тут не хватало, – сказала бабка Куль.

Как звали её на самом деле, девушка не знала, это они в детстве так её прозвали за то, что она летом ходила в валенках и бархатной телогрейке, а сверху пушистый серый платок. Именно такой она и стояла сейчас перед Катериной. Бабка Куль отодвинула её от печки, ловко сложила дрова, подожгла, пламя тут же весело заскакало по поленьям.

– Так-то лучше. Скоро будет тепло. Поставь-ка чайник, я там тебе воды принесла. Есть электрический? Сейчас приберёмся тут немного.