Стешка
Шрифт:
Слабенькая такая, всклоченная. Лицо румянцем покрыто, ресницы дрожат, но глаз не открывает. Нет уж, надо большому дяде Максиму «спасибо» сказать. Ловлю ее губы еще и раз и спрашиваю:
– Понравилось целоваться?
Молчит, дышит, но делая глубокий вдох, на полу стоне от которого у меня в глазах заискрило, выдает:
– Да-а-а…
– Стешка. – Хочется многое ей сказать, в особенности то, что я едва сам не кончил, смотря, как ее в моих руках разбирает.
Откидываю ее на руль, чтобы она отдышалась, а сам мучаюсь мыслью о том, чтобы повторить, только вот грудку ее из платья вынуть, и губами впиться.
По
Семья. Я и она. А потом еще кто-нибудь. Может не раз.
А пока ее меленькая ладошка в моих грубоватых пальцах.
Только конверт в кармане портил картину.
Глава 17
Cтеша
Проснулась я уже в квартире, в его постели, заботливо вытряхнутая из платья и укрытая одеялом. Почему ему все время нужно меня раздеть? Несправедливость какая-то! Я же с него штаны не стягиваю!
Хотя… Страшно. Мне просто самым постыдным образом страшно. Он точно опытный, очень я бы сказала и я. Та, что целовалась впервые сегодня и тут же кончила у него на коленях. Боже!...
От одного воспоминания в низу живота стягивался тугой узел, как вчера утром, и я вновь не знала, что с этим делать. Может… и отдать ему невинность? Для кого я ее храню собственно? Да и храню ли? Не покушался просто никто, кроме брата. А здесь… Разве плохой вариант? Он вроде не плохой, даже заботиться обо мне вроде, может и не будет все так плохо? В конце концов, это все равно должно было когда-то случиться, так почему не с ним? Врать себе бесполезно – я определенно становлюсь к нему неравнодушной.
Посмотрела в окно. Темно, ночь на дворе. А где Максим Сергеевич?
Поднялась с кровати и, набросив футболку, ждавшую меня на постели, вышла из спальни. В ванной слышался какой-то шум, и тонкая полоса света говорила о том, что там кто-то есть.
– Мне тебе что, объяснять еще что-то надо? Вот именно. Телефон я у нее забрал, завтра новую симку куплю. А ты отслеживай звонок. Найду, бошки порасшибаю. Нет, Кир, девчонку я в это втягивать не хочу, чтобы и духу ее там близко не было. Я сам все решу. Да, надо будет няньку найду! Будешь пиздеть – ты ей и станешь! Все, ищи, конец связи.
Стук, словно от злости телефон отбросили и гневный шепот:
– Сраный гвоздь. Да лучше бы я ремонтника позвал! Да хер тебе, все равно присобачу!
– Максим… Сергеевич?
Дверь открылась, и на меня смотрел мужчина с молотком в руке и с длинным гвоздем, зажатым между губ. Он растерянно смотрел на меня, словно его поймали на месте преступления, но уже через секунду вынул железку и отложил на крышку стиральной машины.
– Ты чего не спишь?
– Проснулась.
– Иди в постель, скоро приду.
– А чем вы тут занимаетесь? – Он бросил взгляд на что-то сбоку, но вдохнув, отошел, пропуская меня вперед.
– Вот. Хотел полку прибить.
Красивая плитка была истыкана кончиком гвоздя, словно ее изо всех сил пытались как можно тише раздолбать не вызывая подозрений.
Поперек ванной торчала этажерка с несколькими подвесными полками.– Тут перфоратор нужен, со специальным сверлом. Вы так просто плитку не расковыряете. И дюбеля с шурупами, а не гвозди. – Ляпнула я, и только тогда бросила взгляд на мужчину.
Ну вот кто меня за язык тянул?! Знала же что нельзя мужчинам такие вещи говорить, и вон, булькает уже от недовольства.
– Завтра вызову мастера. – Отложил молоток на стиралку и широким шагом направился в спальню.
– Максим Сергеевич? – Но мужчина даже не обернулся, зашел в комнату, и я услышала, как скрипнула кровать.
Вот и пришло время, Стеша. Самое оно для извинений и незабываемого опыта.
Дунула себе под нос, сдувая прядку с лица, и заскочила в ванную, вынимая этажерку и отставляя ее в сторону. Говорила тебе мама, не лезь к мужику под руку, пусть сама косячит и сам разбирается, а ты не вздумай лезть со своими советами. Не послушала и сейчас единственный мужчина, который мне нравился за всю мою недолгую жизнь, обиженный словно девица, но это в их духе.
Включила воду и нырнула под горячие струи, уже привычно потянувшись к мужскому гелю для душа. Накупавшись, даже вытираться не стала, чтобы решимость не сбежала в период потраченного времени. Как была мокрая и голая, так и побежала, поскальзываясь на воде, стекающей с волос на пол.
– Максим Сергеевич! – Голос как можно увереннее Стеша! Голову выше! – Вы спите?
– Нет. Но собираюсь. Ложись.
Ложись, так ложись. Пожала плечами и, задержав дыхание, упала в постель, и накрылась одеялом, подкатывая под бок.
– Ты чего мокрая такая!? – Мужчина коснулся талии, чтобы проверить свое высказывание и горячие пальцы коснулись бедра, скользнув, вниз не ощутив преграды. – Стеша!!! – Прорычал он и замер.
Ничего не ответила, язык не поворачивался, и вместо слов поймала его руку и потянула наверх, позволяя ощутить мое обнаженное тело.
– Ты чего добиваешься?! – Хрипло прошептал в темноту. – Играешь на грани девочка.
– Я знаю. – Перевернулась на бок и прижалась к мужской груди, впечатываюсь уже вставшими сосками в гладкую горячую кожу.
– Стешка. – Один выдохом мое имя назвал и пальцами нащупал лицо, запуская их в волосы и подтягивая на уровень своего лица. – Дразнишься девочка.
– Я хочу… попробовать.
– Что? – Он резко перевернул меня и оказался сверху, нависнув, закрывая собой едва ощутимый свет в окне от фонарей, освещавших улицу.
– Ну… это.
– Вслух сказать можешь? – Вроде серьезный, а чувства такое что издевается. – Ну, Степашка моя смелая, вслух скажи, что хочешь?
– Я… Вас…
– Уже не правильно. – Покачал головой, и погладил пальцами щеку. – Ты же знаешь, где ошибка. Пробуй снова.
Кожа под его пальцами горела, грудь ныла, и хотелось застонать, но сдерживая несвойственные себе чувства, я сглотнула слюну и сказала:
– Я… Тебя…
– Правильно. Продолжай. – Опустился и мягко, едва касаясь, водит губами по виску, ушку.
– Хочу.
– По имени, Стеша. Назови меня по имени. – Свободная рука спускается ниже и накрывает грудь и чуть зажимает сосок между пальцев. Сдавленный стон все равно вырывается на свободу, и я сжимаю зубы, понимая, что я прощена, но проиграла.