Стигматы Палмера Элдрича (сборник)

— О Господи, — сказал Норм.

Уголки его рта опустились; какое–то мгновение он выглядел, как обманутый ребенок.

Глава 13

Позже, когда у Барни прошла дрожь в ногах, он вывел Энн на поверхность и показал ей зачатки своего огорода.

— Знаешь, нужно обладать смелостью, чтобы доставить кое–кому неприятности, — сказала она.

— Ты имеешь в виду Лео?

Он знал, что она хотела сказать; он не собирался устраивать дискуссию на тему того, какие неприятности доставил Лео, Феликсу Блау и всей фирме «Наборы П. П.» вместе с Кэн–Ди.

— Лео взрослый человек, — сказал он. — Он с этим смирится. Он поймет, что сам должен справиться с Элдричем, и сделает это.

«В то время как попытка засудить Элдрича не дала бы результатов, — подумал он. — Об этом мне говорит чувство ясновидения».

— Свекла. — Энн присела на бампер автоматического экскаватора и разглядывала пакетики с семенами. — Я терпеть не могу свеклу, так что, пожалуйста, не сажай ее здесь, даже эту мутировавшую, которая зеленая, высокая и кожистая, а на вкус напоминает старую пластиковую дверную ручку.

— Ты не думала о том, чтобы перебраться сюда жить? — спросил он.

— Нет.

Смутившись, она разглядывала пульт управления, скребя пальцем старую, частично сгоревшую изоляцию одного из кабелей.

— Однако время от времени буду заходить к вам на обед, — наконец сказала она. — Все–таки вы наши ближайшие соседи.

— Послушай, — сказал он, — эти развалины, в которых ты живешь…

Он замолчал. «Я уже воспринимаю себя так же, — подумал он, — как и прочих обитателей этого убогого марсианского барака, на ремонт которого специалистам потребовалось бы лет пятьдесят…»

— Мой барак, — сказал он, — может побить твой в любой день недели.

— В воскресенье тоже? Может, даже два раза?

— В воскресенье нам нельзя, — ответил он. — В этот день мы читаем Библию.

— Не шути так, — тихо сказала Энн.

— Я не шучу.

Он действительно говорил серьезно.

— То, что ты сказал о Палмере Элдриче…

— Я хотел сказать только две вещи, — перебил Барни. — Во–первых, он — ты знаешь, о ком я говорю, — действительно существует, он действительно здесь. Хотя не в таком виде, в каком мы до сих пор с ним сталкивались…, возможно, мы никогда этого не поймем. А во–вторых… — Он колебался.

— Ну, говори.

— Он почти ничем не может нам помочь, — сказал Барни. — Может быть, чуть–чуть. Однако он здесь, с раскрытыми объятиями; он понимает нас и хочет помочь. Он пытается…, но это не так просто. Не спрашивай меня почему. Возможно, даже он сам этого не знает. Возможно, его это тоже удивляет. Даже после того, как у него было столько времени, чтобы все обдумать.

«И все то время, которое будет у него потом, — думал Барни, — если ему удастся скрыться от Лео Булеро, от одного из нас, от человека… Знает ли Лео, против чего выступает? А если бы знал…, отказался бы от своего плана?»

Наверняка нет. Как ясновидец, Барни был в этом уверен.

— То, что проникло в Элдрича, — сказала Энн, — и с чем мы столкнулись, превосходит нас, и, как ты говоришь, мы не можем оценить или понять, чего оно хочет и к чему стремится; оно остается для нас таинственным и непонятным. Однако я знаю, что ты ошибаешься, Барни. То, что является к нам с пустыми, раскрытыми руками, не может быть Богом. Это существо, созданное кем–то еще более совершенным, так же как и мы; Бог не был никем создан, и он ничему не удивляется.

— Я ощущаю вокруг него некую божественную ауру, — сказал Барни. — Все время.

«А в особенности тогда, — думал он, — когда Элдрич подталкивал меня, пытался заставить попробовать…»

— Естественно, — сказала Энн. — Я думала, ты это понимаешь; Он присутствует в каждом из нас, и в любой высшей форме жизни, такой, как та, о которой мы говорим, Его присутствие будет ощущаться еще больше. Однако позволь мне рассказать тебе анекдот про кота. Он очень короткий и простой. Хозяйка приглашает гостей, и у нее на кухонном столе лежит великолепный пятифунтовый кусок мяса. Она беседует с гостями в комнате, выпивает несколько рюмочек и так далее. Потом извиняется перед гостями и идет на кухню, чтобы поджарить мясо…, но его нет. А в углу, лениво облизываясь, сидит кот.

— Кот съел мясо, — сказал Барни.

— В самом деле? Хозяйка зовет гостей; они начинают обсуждать случившееся. Мяса нет, целых пяти фунтов; а в кухне сидит сытый и довольный кот. «Взвесьте кота», — говорит кто–то. Они уже немного выпили, и эта идея им нравится. Итак, они взвешивают кота на весах. Кот весит ровно пять фунтов. Все это видят, и один из гостей говорит: «Теперь все ясно. Мясо там». Они уже уверены, они знают, что произошло; у них есть эмпирическое доказательство. Потом кто–то начинает сомневаться и удивленно спрашивает: «А куда же девался кот?»

— Я уже слышал этот анекдот, — сказал Барни, — и не вижу связи…

— Эта шутка — квинтэссенция онтологической проблемы. Если только задуматься.».

— Черт побери, — со злостью сказал он. — Кот весит пять фунтов. Это чушь — он не мог съесть мясо, если весы верные.

— Вспомни о хлебе и вине, — спокойно сказала Энн.

Он вытаращил глаза. До него, кажется, дошел смысл сказанного.

— Да, — продолжала она. — Кот — это не мясо. А тем не менее…, он мог быть формой, которую в этот момент приняло мясо. Ключевое слово здесь — «быть». Не говори нам, Барни, что то, что проникло в Палмера Элдрича, — Бог, поскольку ты не знаешь Его до такой степени; никто не знает. Однако это существо из межзвездной бездны вероятно — так же, как и мы, — создано по Его образу и подобию. Тем способом, который Он выбрал, чтобы явиться нам. Так что оставь в покое онтологию, Барни; не говори о том, что Он собой представляет.

Она улыбнулась, надеясь, что он ее поймет.

— Когда–нибудь, — сказал Барни, — мы, возможно, станем поклоняться этому памятнику.

«И не в знак признания заслуг Лео Булеро, — думал он, — хотя он заслуживает — вернее, будет заслуживать — уважения. Нет, мы сделаем его олицетворением сверхъестественных сил в нашем убогом понимании. И в определенном смысле мы будем правы, поскольку эти силы в нем есть. Однако, как говорит Энн, что касается его истинной природы…»

— Я вижу, ты хочешь остаться один на один со своим огородом, — сказала она. — Я, наверное, пойду к себе в барак. Желаю успеха. И, Барни… — Она протянула руку и крепко сжала его ладонь. — Никогда не пресмыкайся. Бог, или кем бы ни было это существо, с которым мы столкнулись, не хотел бы этого. А если бы даже и хотел, ты не должен этого делать.

Она наклонилась, поцеловала его и пошла.

— Ты думаешь, я прав? — крикнул ей вслед Барни. — Ты считаешь, имеет смысл устраивать здесь огород? Или все это кончится как обычно…

— Не спрашивай меня. Не знаю.

— Ты заботишься только о спасении собственной души! — со злостью крикнул Барни.

— Уже нет, — сказала она. — Я страшно сбита с толку, и все меня раздражает. Послушай…

Она снова подошла к нему; ее глаза были темны и глубоки.

— Ты знаешь, что я видела, когда ты схватил меня и отобрал порцию Чуинг–Зет? Действительно видела, мне не показалось.