Стихи мои, простые с виду...

„Я в детстве сильно поддавал...“

Я в детстве сильно поддавал И образ жизни вел развратный, Я с детства не любил овал, Но обожал трехчлен квадратный. 1995

„Я в юности во сне летал...“

Я в юности во сне летал И так однажды навернулся, Что хоть с большим трудом проснулся, Но больше на ноги не встал. С тех пор лежу я на спине, Хожу — ну разве под себя лишь. Уж лучше б ползал я во сне. Так ведь всего не просчитаешь. 1996

„Я всю Америку проехал...“

Я всю Америку проехал Буквально вдоль и поперек, Но, хоть убей меня, не въехал, Кому там нужен Игорек. Нет, никому он там не нужен Как гражданин и как поэт, Там каждый лишь собой загружен, А до меня им дела нет. Они устроены иначе В связи с отсутствием корней, Пусть в чем-то нас они богаче, Но в чем-то главном мы бедней. Я заработал там не много, Хотя немало повидал, Была оправдана дорога, Чего никто не ожидал. И вот теперь я снова дома, Среди родных берез и стен. Мне все до боли здесь знакомо И незнакомо вместе с тем. Вернулся я к родным пенатам, Где, подведя итог земной, Седой патологоанатом Склонится молча надо мной. 1999

„Я вчера за три отгула...“

Я вчера за три отгула Головой упал со стула. Поначалу-то сперва Подписался я за два, Но взглянув на эти рожи, Нет, решил, так не пойдет, И слупил с них подороже — Я ж не полный идиот. 1992

„Я женщину одну любил...“

Я женщину одну любил Тому назад лет двадцать, Но у нее был муж дебил И нам пришлось расстаться. А может быть, не прав я был? Ведь если разобраться: Ну эка невидаль, дебил, Так что ж теперь, стреляться? Нет, все же прав тогда я был, Хоть и обидно было, А то б он точно нас прибил, Ну что возьмешь с дебила? 1989

„Я как дурак его лоббировал...“

Я как дурак его лоббировал, В центральной прессе освещал, А он жену мою зомбировал И малолеток совращал. 1997

„Я наравне со всей страною...“

Я наравне со всей страною, Как гражданин, желаю знать, О чем там шепчется с женою Мой Президент, ложась в кровать. Исправно я плачу налоги, Так что ж, нельзя мне в темноте, Калачиком свернувшись, в ноги Приткнуться к царственной чете? Не мылюсь к ним под одеяло, Что было б явно через край. Вчера мне гласности хватало. Сегодня слышимость давай.

„Я обычно как напьюсь...“

Я обычно как напьюсь, Головой о стенку бьюсь. То ли вредно мне спиртное, То ли просто возрастное. 1994

„Я пережил внезапный шок...“

Я пережил внезапный шок И в землю чуть не врос, Когда с подарками мешок Раскрыл мне Дед Мороз. Оттуда выпрыгнул презент Весь новенький такой, Я, говорит, твой президент, Причем не только твой. Ну, ты мне, дед, и удружил, Да ладно б только мне — Такой подарок подложил На Новый год стране! Зачем тебе, несчастный дед, Открыл я сдуру дверь? С тебя, понятно, спросу нет, А мне с ним жить теперь. 1999

„Я признаюсь вам, ребята...“

Я признаюсь вам, ребята, С чувством легкого стыда, Что законов шариата Не учил я никогда. Мариотта, правда, с Бойлем И Люссака, хоть он Гей, Проходил я в средней школе, Но не помню, хоть убей. Было б здорово, однако, Если б мы бы всей землей По законам Гей-Люссака Дружной зажили семьей. Я б своей центральной властью Отменил бы шариат, Но с годами вот к несчастью Стал здоровьем слабоват. Что поделаешь, обидно, Но судьбы не миновать. Остается мне, как видно, Только щеки надувать. А законы шариата Со статьями УПК По законам диамата Не стыкуются пока.

„Я раньше был подвижный хлопчик...“

Я раньше был подвижный хлопчик, Хватал девчонок за трусы, Но простудил однажды копчик В интимной близости часы. Недвижность мною овладела Заместо прежнего огня, Ах, девы, девы, где вы, где вы, Почто покинули меня? Весь горизонт в свинцовых тучах, Где стол был яств, стоит горшок, Умчался фрикций рой летучих, Веселый петинг-петушок, Откукарекавшись навеки, Вот-вот начнет околевать, Подайте, граждане, калеке, Подайте женщину в кровать. 1991

„Я человек язвительный и колкий...“

Я человек язвительный и колкий И в личном плане, говорят, непрост, Но стоя здесь, у новогодней елки, Произнести хотел бы добрый тост. Пусть скажут, что объелся белены я, Что мой светильник разума угас, Я пью за вас, политики родные, Поскольку кто-то должен пить за вас. За вашу неустанную заботу, Покуда в жилах кровь еще течет, Я вам обязан по большому счету, Хоть оплатить не в силах этот счет. И как бы вас в газетах не пинали, Я вам симпатизирую тайком, Когда б не вы, кого б мы вспоминали, По пальцам попадая молотком. Позвольте же поздравить с Новым годом От всей души ваш пестрый хоровод. А то, что вам не повезло с народом — Так мы другой подыщем вам народ. 1997

„Я шел к Смоленской по Арбату...“

Я шел к Смоленской по Арбату, По стороне его по правой, И вдруг увидел там Булата, Он оказался Окуджавой. Хотя он выглядел нестаро, Была в глазах его усталость, Была в руках его гитара, Что мне излишним показалось. Акын арбатского асфальта Шел в направлении заката… На мостовой крутили сальто Два полуголых акробата. Долговолосые пииты Слагали платные сонеты, В одеждах диких кришнаиты Конец предсказывали света. И женщины, чей род занятий Не оставлял сомнений тени, Раскрыв бесстыжие объятья, Сулили гражданам забвенье. — Ужель о том звенели струны Моей подруги либеральной?! — Воскликнул скальд, меча перуны В картины адрес аморальной. Был смех толпы ему ответом, Ему, обласканному небом… Я был, товарищи, при этом, Но лучше б я при этом не был. 1989