Стихи разных лет
Шрифт:
Я плыл и плыл, пока опять не затерялся.
Хотел обнять, хотел назвать...
Немым остался.
18.08.99
Мой друг, ты что-то говорил о подчиненности судьбе, а как же быть с размахом крыл и звездным знаком на губе?
Как быть? Совсем не просто "Быть или не быть?" - вот в чем вопрос.
Иначе следует убить в самом себе зачаток гроз.
Зачаток звезд. Убить звезду, источник света и любви?
Навеки утопить в пруду надежды зыбкие свои?
Привесить к ним смертельный груз.
Ату,
Зачем тебе подарок муз, мерцание данайских гроз?!
Грохочет бочка Данаид.
Хрустит прокрустова кровать.
Но снова, жалкий индивид, пишу в заветную тетрадь.
А как же быть с размахом крыл и подчиненностью судьбе?
Мне кажется, что я открыл мечты росток в самом себе.
5.08.99
Я открываю себе новую в жизни страницу.
Сколько я их открывал, чтобы тотчас же забыть.
Но почему-то опять возникало внутри вдохновенье.
Я начинал вновь и вновь... Вновь говорить о себе.
31.10.99
Опять русальничал. Охальничал.
По-комсомольски. По-начальничьи.
Жена вкатилась как ОМОН.
Я беспартийно вышел вон.
31.10.99
СТИХИ 1968 ГОДА
(Нашел обрывок записи)
Кому-то, братцы, Лорелея и бурный Рейн, а мне на выбор: лотерея или портвейн.
Ночные мысли каменисты.
Часы - века.
А мне на выбор: в коммунисты или в з/к.
20.11.99
2000 год
Млечный путь... Как дорога легка!
Пробеги, начинающий бог, не теряя пакет молока,
Ариадны бесценный клубок.
Но вмешался безжалостный быт, не сдержала поклажи рука.
Развалилась страна, и забыт треугольный пакет молока.
22.03.00
ЖРЕБИЙ
"Блаженный жребий. Как мне дорога унылая улыбочка врага!
Люблю я неудачника тревожить,
Сны обо мне мучительные множить
И теневой рассматривать скелет
Завистника, прозрачного на свет".
Владимир Набоков "Безумец"
1
Биармия, куда я вброшен был по прихоти безжалостного рока, не признавала жалкого оброка случайными нарезками судьбы.
Ей нужен был весь полностью пирог, она ждала туземную покорность, а я не мог ответить на огромность её в ночи затерянных дорог.
Сквозь смрад и дождь на торжище пустом, обманутый внезапным совпаденьем, сов. баловень, сов. трутень во владенье не мог принять я свой наследный дом.
Где доживает мать свои лета, где крошки прежних замыслов столь жалки...
Нет, лучше мыкать горе в коммуналке, чем рифмовать опять "мечта тщета".
Биармия, твой данник вновь в бега настроился, он отгрызает ногу, в капкан защелкнутую, рвется он к итогу: то ль свечка Богу, черту ль кочерга...
2
Мой Рим, мой Кремль, мой северный венец спешат с ухмылкой варвары примерить; а я наивно продолжаю верить в слепое притяжение сердец.
Рога трубят, скорей вгрызайся в плоть, ценой потери выиграй сраженье,
а если неизбежно пораженье, смирись - такое повелел Господь.Язычество задвинуто в леса и накрепко вмуровано в овраги, и если ты воспомнишь об отваге,
Эдип, твой жребий - выколоть глаза.
Не стоит лицезрения разор и варварская радостная рожа...
Что ж, шествуй слепо, все, что будет позже, не сузит твой духовный кругозор.
Биармия, ты будешь мне родней на расстоянье; жест прими прощальный.
Еще не раз я вздрогну болью давней, уколотый хвоинкою твоей.
14.04.00
СОНЕТ ЭТОЙ КНИГЕ
Я с запозданьем книжечку прочел:
"Сто поэтесс серебряного века".
Но оказался сборничек - калека, творений не зажегся ореол.
Издательский понятен произвол: открылась женской лжи и страсти Мекка, для страждущих больница и аптека, да трех мужчин средь авторов нашел.
Никулин, Брюсов и Багрицкий то ж вошли на равных в женскую сюиту; что ж, трансвеститства манит колея.
И составители всадили нож в свою идею ясно и открыто.
Подумай, друг, где масочка твоя?
2.07.00
Увы, ты с каждым днем брюзглей и старше, на импортных взопрев окорочках; приветливые бедра секретарши напрасно отражаются в очках.
Уныло прикандален к диалогу с такими же делягами, как ты, все чаще ты взываешь к Богу, к Богу, увы, страшась последней темноты.
26.07.00
СОЙКА
М.Л.
Был полдень. Я лежал на койке.
Лишь книгу старую открыл, как вдруг услышал крики сойки и стук в стекло, и шорох крыл.
Проголодавшаяся птица с балкона колотилась в дверь; она хотела поделиться со мной одною из потерь.
Бездумно прежняя жиличка явила ветреную прыть, кроша то хлебец, то яичко, и вот - сумела прикормить.
Но час настал. И съехав резво, жиличка канула во мглу; а птица пьяно или трезво мне барабанит по стеклу.
Она круглит привычно глазки и не предчувствует беды.
Она привычно хочет ласки и хоть какой-нибудь еды.
Ей невдомек, что тоже брошен любимой женщиной, лежу на койке. Каждый стук мне тошен и шарканье по этажу.
Отстань, назойливая птица!
Я не гожусь тебе в друзья.
Мне остается лишь напиться, раз убивать себя нельзя.
Повсюду ложь. Весь мир - помойка.
Ответа нет, как ни зови...
Зачем же снова я, как сойка, жду возвращения любви.
5.08.00
Малеевка
Закрываю глаза - и немею.
Сжатый в кокон, лечу наугад.
Ничего изменить не умею.
По рукам расплескался закат.
Снова крутит и оземь бросает.
Беззащитен, взываю во мгле.
Но объятия не разжимает тот, кто правит людьми на земле.
Неразъемна борцовская хватка.
Припечатан, лежу на спине.
Но ещё не готов без остатка раствориться в нахлынувшей мгле.