Стихи среднего человека

Розы расцветали

Розы расцветали, Источая запах. И дурманной негой Полнилась душа. И влюбился сразу В девушку прохожий. В девушку, которая Розы те несла. Их несла любимому, Милому, хорошему. Ждал свою красивую У Пушкина в Москве. И прохожий видя, Встречу двух влюблённых, Только очень горько Пожалел себя. А потом он дальше Шёл своей дорогой. По дороге розу Он себе купил. И любуясь розой Девушку он видел. Девушку, Которую любил.

Древние погосты

Древние погосты Русских деревень, Вы давно забыты, К вам тропинок нет. Только лишь старухи, Древние как вы, Смутно что-то помнят, Как туда пройти. И порой бывало, Всё ж идут туда. И придя на место Ищут, где же я. Древние погосты, Русских деревень. Вы давно забыты. К вам тропинок нет.

Жизнь не торопясь…

Луна поблекла. То встаёт рассвет, Полоской фиолета, Крася свет. И соловей, Всю ночь свистевший, Рулады выдавать, Всё ж притомился. Петух, Ему на смену поспешив, Деревню разбудил. Вот звук кнута Крик петуха зашиб. Послышалось мычанье. И не спеша, С дворов пошли коровы. Дымки, Над трубами всплыли. Жизнь, НЕ торопясь, Крестьянина подняла.

Нестерову

Полёт мечты столь дерзновенный, Ты воплотил в петлю. Таран, оружием смертельным, Стал для врага в бою. Ты заложил в основу боя, Отвагу русского бойца. Когда разящим вдруг тараном, Ты погубил врага. Полёт в искусство превращая, Ты восхищал толпу. Полёт в искусство боя претворяя, Ты искушал судьбу. Пропеллер на твоей могиле, Дань Лётчику-бойцу. Потомки чтут твою могилу, И МЁРТВУЮ ПЕТЛЮ.

Однажды это было

Однажды это было. Сидел я у окна. И вижу у подъезда Вдруг собралась толпа. Вот крышку гроба вынесли, Затем уже и гроб. И маршем похоронным Встревожен мой покой. Я выскочил на улицу. И к гробу подошёл. И с интересом долго На мёртвого смотрел. Чего смотрел не знаю. Покойного не знал. Но мне вдруг показалось, Что я его узнал. Его черты – моё лицо. И мой костюм на нём. Но он уже покойник, А я ещё живой. Но вот под звуки музыки Его и увезли. А я перекрестился, Хоть атеистом был. Все люди всё же смертны. И смертен тоже я. Но видно моя очередь, Ещё не подошла.

Есенину

«Иволга» Есенина рыдала. И рубином ткался «алый свет зари». Им не нужен был поэт-крестьянин, Соль и сын родной земли. Был он по мальчишески чуть «пьяный». Никогда и не был «молодым». И походкой очень, очень старой, Всё искал, искал он «чьи следы». Палачи верёвкой задушили, Песню лебединую его. У народа силой же пытались, Смыть его рязанские черты. Он поэт России «глухариной». «Тополёк» – крепыш своей земли. Отлетел он «пухом тополиным». И исчез как «с яблонь белый дым». Но поэт народом не забытый, В песнях на стихи свои живёт. Золотой лучинкой тихо тлеет, В памяти он «девок и парней».

Яблочко

Мочит дождь слезою неба Блеклое стекло. В конуре лежит собака, Смотрит на окно. Сад осенний, сад унылый, Вскопанный давно. Там под дождиком желтеет, Яблочко одно. Вот в окне мелькнули тени. На крыльце, Под накидкой серебристой, Косточка в руке. И в награду пёс довольный, Тянет за собой. И на яблочко он лает, Забери его. Мочит дождь слезою неба, Блеклое стекло. Летним солнышком играет Яблочко в окне.

Ахматовой

Алой струйкой теплится заря. Оплывает слёзкой старая свеча. Поэтесса милая, с горькою судьбой, Потеряла мужа длинною зимой. И на смерть нелепую скорбные слова: «Любит, любит кровушку, русская земля.»

Вдвоём им было хорошо

Обычный день был необычен. Зимы был первый день. Мела позёмка, ветер рыскал, Скрипела старая качель. Собака жалобно скуля, Просилась в дом, ища тепла. Домашний кот, клубком свернувшись, Спал на батарее у окна. Горела красная свеча. Сидели двое – он, она. Их чай, держал последнее тепло. Вдвоём им было хорошо. А за окном уж день кончался. Зимы кончался первый день.

Зари полоска золотая

Зари полоска золотая, Багрянцем осветила лес. Осенний лес ещё дремавший, Тут встрепенулся весь. Осинка мелко задрожала, Берёзка мило застонала, И охнул дуб. Когда луч солнца, Еле тёплый, По верху леса пробежался, К нему котёнком приласкался, Могучий лес.

Красен твой каприз

Белая берёза, Свой багряный лист, Наземь ты роняешь, Красен твой каприз. И хотя на улицы убежала ты, Девицей останешься, Чудной красоты. Устилая землю, Золотым ковром, Всё же остаёшься Дочерью лесов. По весне ты плачешь, Слёзы льёшь рекой. По кому рыдаешь Белый стволик мой.

Ангелом стала

Девочка, девушка, женщина-мать. Быстро по жизни годы летят. Холмик-могилка, да крестик на ней. Помянем родную, вина не жалей. И вспомним былое, малюткой лежит, И вот уже в школу она же бежит. А школу закончив, невеста она, И жизнь так прекрасна и хороша. Заботы, заботы, жизни дни. Муж на работу, детей накорми. Вот и пришла усталость-страда, Пора поглядеть на себя в зеркала. Из зеркала смотрит женщина-мать. В её волосах небесная прядь. И смотрит, и смотрит она на себя, И жалит морщинку иголка-слеза. Девочка, девушка, женщина мать. Вот и уходишь в небесную гладь. Боже великий тебя охрани, Ангелом стала и нас сохрани.

Горит-чадит моя свеча

Душа моя полна печали. Грустит оплывшая свеча. А за окном в снегу качели, А за окном уже зима. Водою полнятся глаза. И струйкой катится слеза. И вот глухой поток рыданий, За ним тропа воспоминаний. К бокалу тянется рука. Глоток чуть терпкого вина. К свече несу искру огня, И зажигается свеча. Что помешало нам тогда, Понять друг-друга до конца. Как больно ранили слова, Что говорили мы со зла. Горит-чадит моя свеча. Горит-чадит моя душа. Итог не сладок, – я один, Но знаю я, – и ты одна.