Стихи

Мокрым бархатом серым

Снег бледнеет в низинах,

Как на треснутых миражах

Или старых голландских картинах.

На окраине дня замер, с воздухом слит пешеход,

Он забылся, он курит,

И никто нигде никого не ждёт.

Тот, кто выжил – тот выжил,

Отрясая бинты и осколки.

Из короткой зимней войны,

Проиграв все бои, как голодные волки.

А зачем мы дожили?

А зачем мы дошли до весны?

Потеряли мы всех. На границах в траве

Вещий первый вскрик перепёлок.

– Оперировать будем? Где-то в сердце скрылся осколок.

– Где-то в сердце осколок? Я оставлю себе. О тебе.

Ни к чему операция.

Я сегодня хочу только петь и играть на трубе.

Я сегодня сыграю последний «Севастопольский вальс»,

Чтобы пары парили над миром

И хоть чем-то напомнили нас.

ПЕСНЯ КАМБАЛЫ

Лежу на дне

И представляю,

Что я – песок, что я – трава,

Что я – коралл, что я – листва,

Что я – лишь камень.

Там где-то высь,

Там где-то свет,

Там где-то ила, глины нет,

И нет песка, и нет травы,

И нет кораллов и листвы,

И рыбок нет, и раков нет,

А я лежу, лежу на дне

И представляю, что я – свет,

И представляю, что я высь,

Я – высь, я – свет,

Но я на дне

Лежу, как камень.

И если я представлю вдруг,

Что я – паук или чёрный жук,

На теле на моём сейчас –

Пусть не пугает это вас –

Возникнет жук, паук и жук

Ещё бледней, ещё страшней.

Так и живу, так и молчу,

И так я камбалят учу:

– Скрывайся так и прячься так!

Не суетись и затаись!

И будешь всем, но не собой,

И будешь жив, и будешь свой,

И долго жив, и долго свой,

Как вечный сумрак и как риф,

Как мир солёный и родной,

Как этот камень.

Моя тоска живёт на дне,

А я парю, парю во сне –

Там рыбы с крыльями живут,

На грани двух миров снуют.

И я парю, и я лечу,

И представляю, что я – грань,

И представляю, что – без ран.

И на моём… И я без ран!

И рано-рано, как в раю,

Лечу – себя не узнаю,

И вот на теле крылья есть,

И на моём, и на моём,

Но я не там, я только здесь,

а рядом – камень.

А может, больше не играть?

Не представлять и всех послать?

И лучше съеденному быть,

Но хоть одно мгновенье жить?

Пылать в костре, как метеор,

Как ведьма, жертва или сор?

И не молчать, и не лежать,

Не прятаться, себе не лгать,

Пусть смерть везде,

Пусть я горю –

Я не боюсь, я говорю!

Ты слышишь, камень?

***

Сквозь строй тюльпанов

Почти не видно неба,

Я прошу Тебя о ветре,

Я умалился, стал, как пыль, никем.

Весна меня лишила сил и сна.

В полях любви

Родник не остановишь.

Страшно

Кипящей радостью на радость отвечать,

И страшно не ответить.

Бог

Думает о боли,

Которая ломает стены

И позволяет

Ему войти.

Люблю. Любим и Вечен –

Поёт сверчок между домами,

Где люди ждут и спят.

***

Я неспешно иду по холодной весне,

Я безумный, опасный, не подходи ко мне.

В гуле шёлка небесного – всплески

Быстрых радостных птиц.

Я живу – и движением рву разноцветные точные фрески,

И нет мне границ.

Дети спят на морозе, он их растит и хранит.

Ну, а я объясняюсь в прозе. Поэт, как зерно, зарыт.

Перепутал дороги, маршрут и иду наугад,

Мимо всех остальных, кто в тревоге и страхе.

И каждый, может быть, – брат.

Не летаю я, больше хожу и смеюсь без причины,

С воробьями дружу и рассматриваю витрины.

Только утром один на один с воскресающим солнцем –

Мы ищем друг друга глазами

И находим.И нет нас, сюжетов, жизни картин.

И в любви мы меняем друг друга,

И меняемся сами.

***

Твои следы

На мартовском снегу.

Блестящи ветви,

И блестящи перья птиц.

Сверкает утреннее солнце,

Рыдают крыши,

На дорогах пусто.

Хочу пройти Твой путь

За шагом шаг,

Но быстро тает снег, стою, залитый

Теплом и светом.

Не знаю, где найти и где Тебя искать.

И больно слева.

– Сколько можешь ещё?

Капель по-дружески смеётся и стихи читает:

– Я отражаюсь в мире всем!

И так же

Стучит в берёзе сердце –

Рост апрельских дней

Проверен жизнью – сгоранием –

судьбой – открытой ладонью.

***

Лучше не плакать, а написать стихи.

Те, что в солнечном ветре развеяны.

Утром, в восемь я раздуваю мехи

Вместе с синицами. Как они густо посеяны!

Здесь, под окном моим брызги кипящего золота…

Вот он огонь, что не жжёт и не требует войн.

– Счастье, – мы говорим и не стонем от голода.

Кто-то – их тысячи – жертвы всемирных боен.

Мы улыбаемся, сжав ошалело губы,

Плачем естественней – всё для этого есть.

Друг мой, когда затрубят все трубы,

Ты возьми мою руку, и сердце моё тоже здесь.

Здесь, под небом родным на земле-корабле путешествуем

Дальше, в глубины, в предел, за предел границ,

Но лишь Тебя мы найдём после всех долгих лет нашествия,

И пред Тобой одним упадём мы ниц.

***

Покажи мне дорогу обратно,

Я соберусь и пойду туда сразу.

Мне не выбраться из лабиринта садов бесконечных,