Стихи

VIII

Какого ж хрена я о счастии тоскую С младенчества? Господь мне в ощущеньях дал Прибрежную траву, дымящийся мангал, И шестистопный ямб, и дочку неплохую. Какого ж счастия я до сих пор взыскую, Каких еще прохлад? Жадюга и нахал, Я сочетать хотел, вернее, возалкал С бедняжкой Пандемос Уранию святую. И просчитался я. И это ль не пиздец? Ну не пиздец ли, а? Не первых сил творец, Из предпоследних сил самим собой влекусь я Туда, где по мордам уже я получил. Про суетство сует не говори, я в курсе. Екклесиаст давно меня предупредил.

IX

Екклесиаст давно меня предупредил, Сенека подтвердил и Бродский подытожил. Красавице подол задрав, я видел то же. Но, будучи ханжой, я вкус в том находил. И если губы я уродливо кривил, То не от спеси и брезгливости ничтожной, А чтобы плач сдержать иль смех пустопорожний, По-честному за все, за все благодарил. Кичливый скептик вновь увидит, что искал. Да я-то ведь ищу иного! Не видал Я этого еще и вряд ли уж увижу, Но перспективе нет конца, хоть след простыл. Вновь ризу я сушу, вновь навостряю лыжи! Мне самому смешон мой мальчуковый пыл.

X

Мне самому смешон мой мальчуковый пыл. ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… ………………………………… …………………………… промежность А толку нет как нет, и не скудеет нежность.

XI

А толку нет как нет, и не скудеет нежность. С чего бы ей скудеть? Она на депозит Положена давно. И пусть себе лежит. Клиента ль богача брезгливая небрежность Иль бухгалтерии оплошность и погрешность Бесхозной сделали ее, мне надлежит Не разбазаривать и не давать в кредит Ни под какой процент. Понятна безуспешность И нерентабельность негоции такой. Пожрет инфляция запас мой золотой… Согласен, так себе метафора. Бывало И поизящнее… Но гул стоит в ушах, И в предвкушении грядущего обвала Задор сварливый жжет, лжет несусветный страх.

XII

Задор сварливый жжет, лжет несусветный страх И старческой любви позор (то бишь блаженство И безнадежность). В клубе этом членство Не слишком лестно мне. Довольно стыдно, нах. Обидно, нах. Ведь я практически монах. Закона Божия признавши верховенство, Казалось бы, живи себе и благоденствуй, Знай прозябай себе, как лилия в полях. Куда там! Где уж нам! Во области заочны Едва взлетев, падет на воды эти сточны Дух-недоносок вновь. Ну вот и вся любовь! Маршрута этого тупую неизбежность Преодолеть нет сил, и не хватает слов, Увы! Гип-гип-увы! Крепчает безнадежность.

XIII

Увы! Гип-гип-увы! Крепчает безнадёжность. Печорин чо ли ты? А может, Чайльд-Гарольд? Хорошенькую ж ты себе надыбал роль! Глядишь, вот так займешь и швабринскую должность. Вполне реальна днесь подобная возможность. Увлекшись вот такой паскудною игрой, Пал не один уже лирический герой, Утратил не один проектную надежность. А Враг уж в крепости. Влекут к ответу бар. Ваал акбар! Ваал воистину акбар! И вот кричат «Ура!» и чепчики бросают За мельницу уже, теряют всякий страх. Единственное, что пока еще спасает — Решимость наглая остаться в дураках.

XIV

Решимость наглая остаться в дураках, Упрямка славная опять руководили Дареным паркером и предопределили И форму дикую, и неизбежный крах. Не странно ли сейчас, к тому ж в моих летах Не презирать сонет? Уж девы позабыли У нас его давно. Под слоем книжной пыли Давно не в тему он, давно не при делах, Когда вокруг посты, комменты, блоги, чаты… Ты мной доволен ли, взыскательный читатель? Ни-ни? Ни капельки? Ни слезки ни одной? Зря Лазаря я пел, гнусавил Аллилуйю. Ну ничего, дружок. Мне это не впервой. Не так уж страшно все, как я его малюю.

XV

Не так уж страшно все, как я его малюю, Анафематствую и пью за упокой. Типун мне на язык! Я сам-то кто такой?! Аникой-воином сижу я и воюю. «Шаташася, – визжу, – языщы эти вскую?!» Есть наслаждение и в дикости такой, Что проку спорить – есть и воля, и покой, Какого ж хрена я о счастии тоскую? Екклесиаст давно меня предупредил. Мне самому смешон мой мальчуковый пыл. А толку нет как нет, и не скудеет нежность. Задор сварливый жжет, лжет несусветный страх. Увы! Гип-гип-увы! Крепчает безнадежность, Решимость наглая остаться в дураках.

КОММЕНТАРИИ

Прохожий, научись из этого примера, Сколь пагубна любовь и сколь полезна вера. Владимир Соловьев

* * *

Мне в два раза больше, чем Китсу, лет. На вопрос ребром не готов ответ. Мог остаться перцем и огурцом, Просвистать скворцом и прослыть спецом. И буквально каждый свой каламбур Размещать в ЖЖ, ждать комментов… Чур! Чур меня, лукавый! Не так я плох, Чтоб такую гибель послал мне Бог! Впрочем, кто Его знает. Но Мать-Троеручница, Уж она-то не даст мне настолько ссучиться И заступится за своего паладина. Своего осетина. Сына. Кретина.

* * *

Ты понимаешь что-нибудь? – А ты? – Пожалуй, нет. – Ну вот и я не очень. Но чувствую нутром, как стал непрочен Мой мир. Легко сказать: «Сотри черты Случайные». А ну как пустоты Под ними лик узришь уже воочью? И шепчет он, помянут будь не к ночи: «Пойми, пойми!» И понимаешь ты Лишь то, что свет навеки обесточен И глаз расфокусирован и лжив, И что всему, что полный. – Между прочим, Ты все же жив. – Ну жив. – Не «ну», а жив! Не понимаю. – Понимай как хочешь. Что ж ты грубишь? – А что ж ты так труслив?

ПОРТРЕТ ЛИРИЧЕСКОГО ГЕРОЯ (Глосса [10] )

На горе стоит верблюд. Его пятеро е… Двое – в ухо, трое – в нос! Довели его до слез. На горе стоит верблюд, Символ гордого терпенья, Величавого смиренья. Как он очутился тут? Средь утесистых громад Кораблю пустыни тяжко. Но, похоже, он, бедняжка, Сам во многом виноват. Его пятеро е… Что, конечно, символ тоже. Убежать верблюд не может — Склон горы уж очень крут. Кто ж героя сих стихов Мучает с таким упорством? То они – опричь обжорства С алчностью, все семь грехов! Двое – в ухо, трое – в нос! Совершенно обнаглели! Налетели, овладели И имеют наизнос! Трахают ему мозги, Оскверняют душу живу, Задолбали в хвост и в гриву Эти смертные враги. Довели его до слез, До истерики почти что. Что ж ты терпишь, что стоишь ты? Где ж твоя, горбатый, злость? Дромадером прежним будь! Плюнь же, плюнь же в эти рожи!.. Вот и я затрахан тоже, Как частушечный верблюд.

10

Глосса —… 2) форма староиспанской поэзии, состоящая в том, что стихотворение-глосса пишется на тему, выраженную в стихотворном эпиграфе (мотто), причем каждая строка мотто последовательно заканчивает собой очередную строфу Г.

А. П. Квятковский. «Поэтический словарь»