Стихия огня (Иль-Рьен - 1)

Присутствие королевы заставила Авилера предложить ей лошадей, слуги приготовили их в большом крытом дворе, примыкавшем к конюшне. Дыхание животных несколько согрело просторное помещение, казавшееся оттого, наверное, самым уютным во всем дворце. Однако не тепло определило число городовых стражников, явившихся проводить отъезжающих, а скорее всего приказ Авилера.

Томас отсылал из крепости всех гвардейцев, которые уцелели после бегства, — даже тяжелораненых. Авилер, должно быть, усмотрит в этом самое низменное недоверие, но в эти мгновения мнение Верховного министра о его персоне заботило Томаса в самую последнюю очередь.

Он отвел в сторону Лукаса, пока Гидеон помогал Фалаисе подняться в седло, и сказал:

— Я не поеду с вами. Я возвращаюсь во дворец.

Томас не рассчитывал, что подобное решение удостоится хорошего приема, и не ошибся. Не веря своим ушам, Лукас обратился к нему:

— Почему?

И он еще спрашивает, подумал Томас. Вряд ли ради скуки можно придумать себе такое дело.

— А как ты считаешь? Дензиль направился именно туда. Он должен понимать, что мы увезем королеву отсюда. А раз так, ему незачем возвращаться.

— Ну а если его там нет?

— Если он там, то лучшего шанса уложить его мне не представится. Если же нет, то по крайней мере взгляну на то, что там происходит, прежде чем возвращаться в Бель-Гарде. — Томас не знал, посылал ли Авилер кого-нибудь из своих людей, чтобы проследить за Дензилем. Скорее всего нет. Однако расспросы могут выдать его собственный план. Маловероятно, чтобы Авилер был соучастником Дензиля… только и Гален Дубелл не казался никем иным, кроме себя самого.

— Возьми с собой кого-нибудь еще, Томас. Иначе поеду я, — настаивал Лукас.

— Не надо. Дело дурацкое, а я не Роланд, чтобы посылать человека на верную смерть, если мне в голову пришла идиотская мысль. — Томас огляделся. Негромкий разговор обоих гвардейцев, похоже, привлек внимание городовой стражи, собравшейся у конюшен, и самого лорда Авилера, следившего за ними с узкого балкона на втором этаже перед сводчатой дверью, уводившей внутрь дома.

Заметив это, Лукас постарался изобразить спокойствие.

— Ты поедешь один? — спросил он.

Томас, к собственному удивлению, обнаружил, что колеблется, словно бы перед важным признанием.

— Нет, со мной будет Каде. — Лукас вздрогнул. — Она кудесница и поможет мне проникнуть внутрь без шума.

— Понимаю… понимаю. — Лейтенант колебался. Он поглядел на гвардейцев, уже поднимавшихся в седла и с нетерпением дожидавшихся приказа. — Она может сделать это и без тебя. Зачем тебе ездить?

Томас покачал головой:

— Она только считает себя непобедимой. На деле это не так.

— Как и ты сам, — похлопал Лукас по плечу друга. — В твоем нынешнем состоянии ты будешь только мешать ей.

— Если я не вернусь, горевать будет некому.

Томас вложил в эти слова больше пыла, чем ему хотелось бы, но Лукас как будто бы понял, что словопрения на эту тему никуда не приведут. И заверил:

— Я буду ждать тебя здесь.

— Мне нужно, чтобы ты отправился с Фалаисой.

— Это может сделать и Гидеон. Он не дурак и сумеет доставить ее в целости и сохранности.

Оба помолчали. Не желая продолжать тему — во всяком случае сейчас, здесь и перед свидетелями, — Томас сказал:

— Ну, хорошо. Но оставь с собой пару людей. И не ждите чересчур долго. Если мы не справимся за день, то заляжем где-нибудь на ночлег, а этот дворец может не продержаться так долго. Если начнется чертовщина, незамедлительно неситесь к воротам со всей прытью.

Лукас рассеянно кивнул и сказал, не глядя на капитана:

— Ты, конечно, понимаешь, что эта чертова девица уже влюбилась в тебя.

— Ничего, Фалаиса пока обойдется. — Томас поглядел на королеву, сидевшую на коне с непринужденным изяществом; на лоб ее из-под капюшона выбивалось несколько локонов. — Во всяком случае, ее предложение полезно, учитывая дальнейшую перспективу.

— Я не о Фалаисе.

— А о ком же?

— Ты не видел ее, когда она решила, что ты умираешь. А я видел.

«Она» могла обозначать лишь одну персону. Томас засмеялся:

— Ну, Каде — личность нервная.

— Это не совсем так.

— Ты сошел с ума, — наигранно вспылил Томас, более не пытаясь выбросить из головы эту женщину, злодейски ухмыльнувшуюся в самое неподходящее время и предложившую убивать за него людей.

— Я просто прошу, чтобы ты проследил за собой, — серьезным тоном произнес Лукас. — Она далеко не ординарная женщина.

— Я это понимаю, — ответил Томас. — Поверь мне, я это понимаю.

— Ты только так считаешь, но я-то знаю тебя давно и вижу, как ты слепнешь, встречая женщин, принадлежащих к этой породе.

— Ну, теперь я уже не сомневаюсь в том, что ты свихнулся, — сказал Томас и повернулся к остальным.

Заметив подошедшего капитана, Гидеон, державший под уздцы коня Фалаисы, посмотрел на него.

— Ну как, сумеешь доставить королеву к Роланду, не потеряв ее по пути? — спросил Томас.

Возможность искупить собственную вину воспламенила глаза молодого человека.

— Она будет там в целости и сохранности, даже если мне придется погибнуть.

— Постарайся не погибнуть, пока не вывезешь ее из города.

Наклонившись, Фалаиса сказала:

— Не забудьте о моих словах, капитан.

— Не забуду, ваше величество. — Он сделал ей отменный реверанс. А в голове пронеслось: дай-то Бог всем нам протянуть хотя бы день, чтобы получить возможность снова приступить к интригам.

Каде ждала его, стоя возле гнедого мерина, которого выбрал Томас для путешествия. Ему удалось отобрать у нее назад кожаный кафтан, и теперь Каде щеголяла в толстом шерстяном камзоле, который раздобыл для нее Берхэм, напялив его поверх дюжины прочих одежек. Она спросила:

— О чем была речь?

Проверив подпругу, Томас поднялся в седло.

— Все это не может тебя интересовать.

— Бьюсь об заклад — это не так.

Томас поглядел на нее оценивающе:

— А может, все-таки останешься?

— Не стоит, — ответила Каде бодрым голосом, проницательно решив, что больше не имеет смысла муссировать эту тему. Она подала руку, Томас пригнулся, чтобы помочь ей устроиться позади него. Двое конюхов отворили ворота, впустив внутрь волну холодного воздуха, и Каде сказала, поежившись: — Каким бы мог стать нынешний день, если бы не возможность погибнуть или замерзнуть.