Стихия Перемен

Слуга облегченно опустил импровизированное оружие и учтиво спросил:

— Что-нибудь нужно, господин?

— Вина пожалуйста. И как вернешься, прибери свечки.

— Как пожелаете. Заодно по пути проверю, не пропала ли какая вещица из хозяйства.

— Не стоит. Молодой человек не вор, а герой. Он пришел с конкретной целью моего убиения. До столового серебра ему дела нет.

— Вам виднее, господин, — буркнул слуга, обшаривая извивающегося Лирада подозрительным взглядом. — Да только те кровопивцы, что в прошлый раз приходили кубки спереть пытались. По мне, что вор, что герой — одинаково проходимец, без жилья и нормальной работы. Только и думают как ручонки загребущие протянуть до чего-нибудь.

С этими словами слуга покинул комнату, легонько притворив за собой дверь.

— Даааа. И часто так бывает? — спросил находившийся в комнате все это время человек.

Повернув голову Лирад рассмотрел сидящего в сходном с хозяйским кресле лысого великана с удручающе неприятным лицом. В основном неприятность и даже ужас вырабатывались от взгляда на чудовищные шрамы в углах губ. Гигант, казалось, всегда сохранял на лице уродливую широкую усмешку.

— В последнее время зачастили. Как ни скрываюсь, находят. Чаще это бандиты, грабители, разбойники. Залетные, ясное дело. Хотят легкой наживы. Находят неприятности. Иногда находят меня в плохом настроении. Тогда, как правило их никто уже не находит.

«Это он говорит, чтоб меня запугать», — холодея от страха подумал Лирад. Еще никогда в жизни он не попадал в такую чудовищную ситуацию. Страшную. Стыдную. Уж лучше бы монстр оторвал ему руки чем этот… этот позор! Его, героя убийцу чудовищ спеленали как дитятко и теперь вообще игнорируют!

— Вот этот молодой человек, судя по дерзости и глупости своего безрассудного нападения принадлежит к значительно сократившемуся в последнее время цеху героев, охотников за приключениями. Его замечательный меч, говорит, что убийствами инаковыглядящих он занимается не первый день. Надо ж сколько всякого на серебро наговорено.

— Дай-ка посмотреть, — лысый грузно поднялся и монументальным печатным шагом приблизился к чудовищу. Взял меч в руки. Проследил витиеватый травленый узор, оценив игру света на клинке. И скептично хмыкнул: — Детская игрушка. Таким только на мелкую нечисть ходить. Об доспех вовсе сломается.

— Не обижай, нашего гостя, Гуно. Он пришел с отвагой в сердце. Таких насмешка ранит сильнее копий.

Не успел Лирад охнуть, как его здорового, крепкого мужчину, легко вздернули на ноги. Крепко сжались, облегая запястья и плечи, перехватывая грудь черные змееподобные кольца, вытянувшиеся из распахнувшегося одеяния чудовища. Его конечности, напоминали более всего обретший плоть комок тьмы.

— Господин герой, я не стану утруждать себя длительными расспросами о ваших мотивах. Здесь мне все ясно. Не стану также увещевать относительно незаконности ваших действий — в конце концов вы без спроса проникли в частное владение и посягнули на жизнь гражданина Триградья…

— Ты не гражданин! — вкладывая в слова всю возможную брезгливость выкрикнул Лирад, яростно дергаясь в живых путах. — Ты чудовище, тварь из бездны! Монстр!

— Я Оплетала, — представилось существо. — И попросил бы впредь подбирать слова. Во-первых Триградье импонирует мне тем, что здесь нет расистских замашек как в других государствах. Мои права обитателя этой земли обеспечиваются словом Дракона Триградья. Обеспечиваются без оглядки на мое происхождение, то бишь форму. Важно содержание. Наличие разума. А там, будь я хоть говорящим петухом или положим бабочкой, раз я осознаю свои права, то значит имею основание пользоваться ими…

Лирад не понял и половины сказанного, но воспринял эту речь как насмешку:

— Умный, да? Дай мне только вырваться и я прикончу тебя не сходя с места!

Оплетала, кажется слегка опечалился. Во всяком случае предплечья у героя захрустели ощутимо.

— Я все же закончу свою мысль, молодой человек. Касательно такой диковинки для вас как права. Так вот. Еще одна причина по которой мне нравится Триградье — здесь права обеспечиваются волей Дракона. Но когда он занят, любой сознательный житель может сам позаботится об исполнении своих прав. Самолично подтвердить для окружающих свою гм… правомочность. Изъясняюсь я мудрено… попробую проще. Я сейчас могу сделать с вами все, что угодно. Даже съесть. И это не будет расценено местной властью как произвол чудища или агрессия. Нет! Это будет самозащита. Как ни крути, но даже в период безвластия этот край мне куда милее чем маразматичное Царство или грубое Заголосье. Вы ведь кажется оттуда?

Лирад проскрипел невнятное ругательство. Оплетала кивнул:

— Вот видите. Начинаете понимать. Это там, — он махнул когтистым пальцем куда-то в сторону гобелена, — вы герой в стане неприятеля. Это там вы можете увешаться ушами, хоботами, жвалами… и на вас будут смотреть с восторгом. Иногда кстати вы бываете правы, ведь некоторые мои соплеменники не отличаются интеллектом или человеколюбием… хотя какие они мне к Дракону соплеменники — сходства минимальны. Ну да вы не алхимик и не волхв, разницы не увидите.

— Ты чудовище! Хитрое! Болтливое! Коварное! Пожираешь детей и матерей, прикрываясь какими-то правами! Ты монстр! И прячешься под крылом монстра еще большего! Этого своего Дракона!

— Не-ет, — скрипуче протянул, Оплетала, сверкнув очами. — Здесь я мирный житель. Не очень обычный, но все-таки. А вот вы — не герой, а просто наемник. А в данной ситуации и вовсе грабитель, убийца. Да еще год назад, я мог бы кликнуть конный дозор и вас бы по всем правилам упрятали в темницу. Или вздернули бы.

— Монстр повсюду монстр. Ты убиваешь… — корчась в захватах и безбожно ругаясь хрипел Лирад. Великан Гуно флегматично поигрывал мечом, даже не прислушиваясь к их замысловатому разговору.

— А вы не убиваете? — хитро спросил, Оплетала. — Убиваете. И делаете это чаще моего. При этом легко приравниваете меня к чудовищам, хотя если подойти к делу беспристрастно можно еще поспорить кто большее чудовище.

— Я человек!

— Так вот в том вся и штука. Вы человек. Это дает вам сверхъестественные права какие-то? Кроме того, что ваш вид правит на земле?

— Слушай, Оплетала, может уже хватит? — глуховато поинтересовался Гуно. — У нас был разговор. Схарчи этого малого да и дело с концом.

— Ничего подобного, — возмутился Оплетала. — Это дело принципа. А вдруг сумею пояснить, этому молодому человеку степень его неправоты.

В комнату без стука вошел слуга. Поставив на стол кувшин с вином, он что-то бормоча себе под нос быстро собрал остатки подсвечника со свечами и ушел, неодобрительно поглядывая на Лирада. За все это время в комнате никто не сказал ни слова. Только тихо потрескивали свечи, во множестве уставленные по всей комнате, распространяя свой восковый запах и синеватую дымку.

— Хм. Люди… вот вы считаете себя людьми? — огоньки глаз Оплеталы притухли, выражая задумчивость их обладателя. — А что собственно в вас такого человеческого? Про сознание и разум мы уже обсудили. Что еще?

Лирад в очередной раз безуспешно задергался с яростью глядя на пленившего его.

— Ах да конечно, — словно имея перед глазами наглядную иллюстрацию покачал Оплетала головой. — Ваш священный трепет, ваше воодушевление перед лицом богов. Стадная реакция. Готовность к бою. Вот вы, молодой человек, как никто знаете, что нужно для того чтобы преодолеть запрет на убийство себе подобного, даже у самого возвышенного из людей. Ведь знаете?