Стихотворения, не вошедшие в сборники

Круглая, зеленая, синяя,

Иль золотая, тонкая линия —

Это всё он же, и все я же.

Мы — свет одного Огня.

Не оттого ль ты и любишь меня?

ОТВЕТ ДОН-ЖУАНА

Дон-Жуан, конечно, вас не судит,

Он смеется, честью удивлен:

Я — учитель? Шелковистый пудель,

Вот, синьор, ваш истинный патрон.

Это он умеет с «первой встречной»

Ввысь взлетать, потом идти ко дну.

Мне — иначе открывалась вечность:

Дон-Жуан любил всегда одну.

Кармелитка, донна Анна… Ждало

Сердце в них найти одну — Ее.

Только с Нею — здешних молний мало,

Только с Нею — узко бытие…

И когда, невинен и беспечен,

Отошел я в новую страну,—

На пороге Вечности я встречен

Той, которую любил — одну…

ИМЯ

Святое Имя, среди тумана,

Звездой далекой горит в ночи.

Смотри и слушай. И если рано —

Будь милосерден: молчи! молчи!

Мы в катакомбах. И не случайно

Зовет нас тайна и тишина.

Все будет явно, что ныне тайно

Тому, в ком тайне душа верна.

«Дана мне грозная отрада…»

Дана мне грозная отрада,

Моя необщая стезя.

Но говорить о ней не надо,

Но рассказать о ней нельзя.

И я ли в нем один! Не все ли?

Мое молчанье — не мое:

Слова земные отупели,

И ржа покрыла лезвее.

Во всех ладах и сочетаньях

Они давно повторены,

Как надоевшие мечтанья,

Как утомительные сны.

И дни текут. И чувства новы.

Простора ищет жадный дух.

Но где несказанное слово,

Которое пронзает слух?

О, родился я слишком поздно,

А бедный дух мой слишком нов…

И вот с моею тайной грозной

Молчу — среди истлевших слов.

<CTИХОТВОРЕНИЯ В. ВИТОВТА>

1

Улица. Фонарь. И я.

Под фонарем круг.

В круге, со мною, друг.

А друг — это сам я.

Светит фонарь.

Часы бегут.

Простор. Уют.

Я. Круг. И фонарь.

2

Ночую за полтиницей.

А то в котлах.

Пальцы в заусеницах,

Голова в паршах.

Да девчонкам не доглядывать,

Бери, не хочу.

Любая рада порадовать,

Как с удачей примчу.

А удача моя — сноровочка:

Проюркиваю под локтем,

Продергиваюсь веревочкой,

Проскальзываю ужом.

Нате-ка, заденьте-ка!

Гладко место — а утек.

Такая у меня политика,

Дипломатия рук и ног.

Однако, и с дипломатией

Случается провал:

В лапы к чертовой матери

Два раза попадал.

Эх, одно бы меня упрочило:

Руки бы подлинней,

А ноги да покороче бы,

Чтоб казаться — на четверне!

3

Милая, выйди со мной на балкон.

Вечер так строг, это вечер молчанья,

Слышишь? Отвсюду, со всех сторон,

Наплыванья благоуханья.

Видишь? Вверху зажглись цветы,

Внизу под пеплом город рдеет.

Я молчу — молчи и ты.

Ожиданье молчать умеет,

Целую молча улыбку твою,

В свете медном звездных гроздей.

Я сегодня ночью себя убью:

Милая, милая, насмотрись же на звезды!

О ТУНДРЕ

Писать роман — какое бремя!

Писать и думать: не поймут…

Здесь, на чужбине, в наше время,

Еще тяжеле этот труд.

А кончил — «не противься злому»:

Идешь на то, чтобы попасть

Антону Крайнему любому —

В его безжалостную пасть.

Не жди от критиков ответа,

Скорее жди его от нас:

Ведь всем известно, что поэты

Проникновенней во сто раз.

И по заслугам оценив, мы

Давно б воспели твой роман.

Но только… нет на «Тундру» рифмы…

И в этом весь ее изъян.

1926

Paris

«Люблю огни неугасимые…»

Люблю огни неугасимые,

Любви заветные огни.

Для взора чуждого незримые,

Для нас божественны они.

Пускай печали неутешные,

Пусть мы лишь знаем,— я и ты,—

Что расцветут для нас нездешние

Любви бессмертные цветы.

И то, что здесь улыбкой встречено,

Как будто было не дано,

Глубоко там уже отмечено

И в тайный круг заключено.

ОКТЯБРЬ

Чуть затянуто голубое

Облачными нитками.

Луг, с пестрой козою,

Блестит маргаритками,

Ветки, по-летнему знойно,

Сивая слива развесила,

Как в июле — все беспокойно,

Ярко, ясно и весело.

Но длинны паутинные волокна

Меж высокими цветами синими.

Но закрыты милые окна

На даче с райским именем.

И напрасно себя занять я

Стараюсь этими строчками:

Не мелькнет белое платье

С лиловыми цветочками…

1926

Le Cannet

ОТРАЖЕННОСТЬ

Опять ты зреешь золотистой дыней

На заревом небесном огороде,

И с каждым новым вечером — пустынней

Вокруг тебя, среди твоих угодий.

И с каждым вечером на желтой коже

Сильней и ярче выступают пятна:

Узор, как будто на лицо похожий,

Узор тупой, привычно-непонятный.

Всё это мне давным-давно знакомо!

Светлей, круглись и золотей бессонно.

Я равнодушен к золоту чужому,

Ко всем на свете светам — отраженным.

ДВЕ

Она войдет, земная и прелестная,

Но моего ее огонь не встретит.

Ему одна моя любовь небесная,

Моя прозрачная любовь ответит.

Я обовью ее святой влюбленностью,

Ее, душистую, как цвет черешни.

Заворожу неуловимой сонностью,