Стихотворения том 2

Переживаю, переживаю

За тело, врезанное в эпоху

И в землю вбитое, словно свая,

Последним вдохом, натужным вздохом!

Ему бы жить и не ждать подачек,

Быть помоторнее, чем растение,

Иначе снова придёт ИНАЧЕ

И выест целое поколение...

Переживаю, переживаю!

Строка кричит, и струна не терпит,

Усталость сковывает браваду,

Сознанье мучает виночерпий;

И молоточки у пианино

Покрылись мхом и пивною пеной,

И сплюнул в сторону Паганини,

Непобеждённым уйдя со сцены...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Друзья мои, позвольте вам признаться,

Мир тесен для дарующих тепло,

Но в результате разных провокаций

Пути-дороги к братству замело!

Что ВЫ и Я в безмерности Вселенной?—

Нейронные трагичные пучки

В цепочке эволюций многозвенных,

По времени свершающих броски.

Как много в нас и доброго и злого,

Как мы не любим ближнего порой

За действия, за прихоти, за слово,

За фабулу, где трус он, не герой!

И забываем, что мы сами тоже

Участники одной и той игры,

И в нас навек вштампована похожесть,

Будь лидер ты иль павший за обрыв!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Упал, отжался, вынырнул из грязи,

Смахнул с лица горько-солёный пот:

По жизни погулял я, словно Разин,

Но всё же не хочу на эшафот!

За что казнить, не ведаю причины,

На склоне лет седого мужика,

Полсотни лет горбатившего спину

За нынешнюю сущность медяка?..

Кто был неправ, тот грифом над Россией,

Кто промолчал, тот сусликом в норе,

Над пахотой дожди отморосили,

Пастух не гонит стадо по заре.

Мужик опять опохмелён и кроток,

Смолит «бычок» и воет на луну,

И материт вполсилы «патриотов»,

Радеющих отнюдь не за страну...

А вот и я в обличье Аполлона,

Ворча незло: ух, до чего крепка!

Опрастываю чашу в два глотка

С амброзией двойного перегона...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

В незнакомой деревушке

На скрещении дорог

Завязала мне старушка

Ниткой шёлковой пупок.

Вырываясь непокорно

Из фланелевых оков,

Ощущал я мир просторный

По дыханью сквозняков;

По шагам своей сестрёнки,

Непоседы-егозы,

Заносящей в дом пелёнки

Перед происком грозы.

Он ко мне склонялся папой

От газетного листа,

Он входил на мягких лапах

Полосатого кота.

Безмятежный облик детства

Беспредельно был далёк

От реального соседства

Перекрученых дорог.

Годы, как единый вечер,

Пролетели налегке,

Каждый прорезью отмечен

На дубовом косяке.

Приходящее – весомо,

Уходящее – светло.

Бухгалтерию тех кромок

Время в прошлое снесло.

Прислонился сорок первый

Мамой плачущей к доске,

На которой дёргал нервы

Всем петух в «кукареке»;

Горьким хлебом с лебедою

Лёг на выщербленный стол

И крапивою-травою

В щи зелёные вошёл.

Доля женская на поле,

Подоив с утра коров,

Врачевала солидолом

Души старых тракторов.

А страна кричала: хлеба! –

Тем, кто пулей и штыком

Держит взорванное небо

С чёрным «юнкерсом» на нём.

Выходили к почтальону

За ворота старики

И взрывчатку похоронок

Запирали в сундуки...

Ах, сиреневое детство,

Ты прости меня, прости,

Что тобою стал я греться

Позже, где-то к десяти!

Там цвела улыбкой мама

И не плакала, когда

Папе вскрывшиеся шрамы

Охлаждала плиткой льда...

хххххххххххххххххххх

Из тетрадей 1978 года.

Суть нейтралитета.

Дед мой, старый машинист,

Хмурый и усатый,

Наблюдал со стороны

Баррикады в пятом.

Паровозик типа «Ща»

С топкой разогретой

Клапанами верещал

В знак нейтралитета.

При ЧеКа, при Колчаке

Деда тормошили:

– - Вы Корнилову эЛГэ

Родственничек, или?
– -

– - Нет, не родственничек, но,

Если разобраться,

Генерал уже давно

Я в рабочем братстве.

Четверть века простоял

В паровозной будке,

Продымил я весь Урал

Личной самокруткой. –

Два лампасных казака

Выпороли деда,

Чтоб познал он на века

Суть нейтралитета.

хххххххххххххххххх

Фамиль у деда и у матери бала такая, как у генерала Корнилова Лавра Георгича.

Из тетрадей 1978 года.

продлить мгновенья

бытия

до столкновенья

Я и Я

живущих в теле мужика

на разных сторонах витка

сознанья бренного

потом торжествовать крича

что ты ушёл от палача

не тратя ценностей

души

на мелочь быта

что невозможно затушить

одно из Я открытых

как поминальная свеча

два полушария в башке

при мужике

одно из них наверняка

превуалирует слегка

глуша соблазны деловито

другое пленником у быта

ярмо

хомут

и удила

тесьмой

минут

переплела

жизнь нити откровений сердца

с извечным никуда не деться

а Я и Я

в цепях проблем

не больше чем

артрит в плече

или как там

оно зовётся

когда к стопам

первопроходца

ложится та же колея

с которой незачем бороться

хххххххххххххххххххххххххх

Я могу быть вежлив изысканно