Стихотворения. Поэмы

* * *

………. Дождик лил тогда В три погибели. На корню дожди Озимь выбили. И на энтот год Не шумела рожь. То не жизнь была, А в печенки нож. …………

* * *

А за синим Доном, Станицы казачьей, В это время волк ехидный По-кукушьи плачет. Говорит Корнилов Казакам поречным: «Угостите партизанов Вишеньем картечным. С Красной Армией Деникин Справится, я знаю. Расстелились наши пики С Дона до Дунаю».

* * *

………… Вей сильней и крепче, Ветер синь-студеный. С нами храбрый Ворошилов, Удалой Буденный.

* * *

Если крепче жмут, То сильней орешь. Мужику одно: Не топтали б рожь. А как пошла по ней Тут рать Деникина — В сотни верст легла Прямо в никь она. Над такой бедой В стане белых ржут. Валят сельский скот И под водку жрут. Мнут крестьянских жен, Девок лапают. «Так и надо вам, Сиволапые! Ты, мужик, прохвост! Сволочь, бестия! Отплати-кось нам За поместия. Отплати за то, Что ты вешал знать. Эй, в кнуты их всех, Растакую мать».

* * *

Ой ты, синяя сирень, Голубой палисад! На родимой стороне Никто жить не рад. Опустели огороды, Хаты брошены, Заливные луга Не покошены. И примят овес, И прибита рожь. — Где ж теперь, мужик, Ты приют найдешь?

* * *

Но сильней всего Те встревожены, Что ночьми не спят В куртках кожаных, Кто за бедный люд Жить и сгибнуть рад, Кто не хочет сдать Вольный Питер-град.

* * *

Там под Лиговом Страшный бой кипит. Питер траурный Без огней. Не спит. Миг — и вот сейчас Враг проломит все, И прощай мечта Городов и сел… Пот и кровь струит С лиц встревоженных. Бьют и бьют людей В куртках кожаных. Как снопы, лежат Трупы по полю. Кони в страхе ржут, В страхе топают. Но напор от нас Все сильней, сильней. Бьются восемь дней, Бьются девять дней… На десятый день Не сдержался враг… И пошел чесать По кустам в овраг. Наши взад им: «Крой!» Пушки бьют, палят… Ай да славный люд! Ай да Питер-град!

* * *

А за Белградом, Окол Харькова, Кровью ярь мужиков Перехаркана. Бедный люд в Москву Босиком бежит. И от стона, и от рева Вся земля дрожит. Ищут хлеба они, Просят милости, Ну и как же злобной воле Тут не вырасти? У околицы Гуляй-полевой Собиралися Буйны головы. Да как стали жечь, Как давай палить. У Деникина Аж живот болит.

* * *

Эх, песня, Песня! Есть ли что на свете Чудесней? Хоть под гусли тебя пой, Хоть под тальяночку. Не дадите ли вы мне, Хлопцы, Еще баночку?

* * *

Ах, яблочко, Цвета милого! Бьют Деникина, Бьют Корнилова. Цветочек мой, Цветик маковый. Ты скорей, адмирал, Отколчакивай. Там за степью гул, Там за степью гром, Каждый в битве защищает Свой отцовский дом. Курток кожаных Под Донцом не счесть. Видно, много в Петрограде Этой масти есть.

* * *

В белом стане вопль, В белом стане стон: Обступает наша рать Их со всех сторон. В белом стане крик, В белом стане бред. Как пожар стоит Золотой рассвет. И во всех кабаках Огни светятся… Завтра многие друг с другом Уж не встретятся. И все пьют за царя, За святую Русь, В ласках знатных шлюх Забывая грусть.

* * *

В красном стане храп, В красном стане смрад. Вонь портяночная От сапог солдат. Завтра, еле свет, Нужно снова в бой. Спи, корявый мой! Спи, хороший мой! Пусть вас золотом Свет зари кропит. В куртке кожаной Коммунар не спит.

* * *

На заре, заре В дождевой крутень Свистом ядерным Мы встречали день. Подымая вверх, Как тоску, глаза, В куртке кожаной Коммунар сказал: «Братья, если здесь Одолеют нас, То октябрьский свет Навсегда погас. Будет крыть нас кнут, Будет крыть нас плеть, Всем весь век тогда В нищете корпеть». С горьким гневом рук, Утерев слезу, Ротный наш с тех слов Сапоги разул. Громко кашлянув, «На, — сказал он мне, — Дома нет сапог, Передай жене». На заре, заре В дождевой крутень Свистом ядерным Мы сушили день. Пуля входит в грудь, Как пчелы ужал. Наш отряд тогда Впереди бежал. За лощиной пруд, А за прудом лог. Коммунар ничком В землю носом лег. Мы вперед, вперед! Враг назад, назад! Мертвецы пусть так Под дождем лежат. Спите, храбрые, С отзвучавшим ртом! Мы придем вас всех Хоронить потом.

* * *

Вот и кончен бой, Машет красный флаг. Не жалея пят, Удирает враг. Удивленный тем, Что остался цел, Молча ротный наш Сапоги надел. И сказал: «Жене Сапоги не враз, Я их сам теперь Износить горазд».

* * *

Вот и кончен бой,

Тот, кто жив, тот рад.

Ай да вольный люд!

Ай да Питер-град!

От полуночи

До синя утра

Над Невой твоей

Бродит тень Петра.

Бродит тень Петра,

Грозно хмурится

На кумачный цвет

В наших улицах.

В берег бьет вода

Пенной индевью…

Корабли плывут

Будто в Индию…

<1924>

ПОЭМА О 36 [133]

Много в России Троп. Что ни тропа — То гроб. Что ни верста — То крест. До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб. Синий уральский Ском Каменным лег Мешком, За скомом шумит Тайга. Коль вязнет в снегу Нога, Попробуй идти Пешком. Добро, у кого Закал, Кто знает сибирский Шквал. Но если ты слаб И лег, То, тайно пробравшись В лог, Тебя отпоет Шакал. Буря и грозный Вой. Грузно бредет Конвой. Ружья наперевес. Если ты хочешь В лес, Не дорожи Головой. Ссыльный солдату Не брат. Сам подневолен Солдат. Если не взял На прицел,— Завтра его Под расстрел. Но ты не иди Назад. Пусть умирает Тот, Кто брата в тайгу Ведет. А ты под кандальный Дзин Шпарь, как седой Баргузин. Беги все вперед И вперед. Там за Уралом Дом. Степь и вода Кругом. В синюю гладь Окна Скрипкой поет Луна. Разве так плохо В нем? Славный у песни Лад. Мало ли кто ей Рад. Там за Уралом Клен. Всякий ведь в жизнь Влюблен В лунном мерцанье Хат. Если ж, где отчая Весь, Стройная девушка Есть, Вся как сиреневый Май, Вся как родимый Край,— Разве не манит Песнь? Буря и грозный Вой. Грузно бредет Конвой. Ружья наперевес. Если ты хочешь В лес, Не дорожи Головой.

133

Поэма о 36— Черновик поэмы помечен 1–6 августа 1924 года. Поэма была написана, в частности, под впечатлением рассказов политкаторжанина И. И. Ионова, работавшего в то время в Ленинградском отделении Госиздата. В. И. Эрлих отмечал: «В Госиздате сидит у Ионова до трех, до пяти» («Воспоминания», с. 453). О впечатлении, которое на поэта произвели рассказы И. И. Ионова, вспоминает Г. А. Бениславская: «Его горение заставило Сергея Александровича над чем-то в нашей общественной жизни задуматься: он толкнул его на «Поэму о 36» (цит. по кн.: В. Белоусов. Сергей Есенин. Литературная хроника, ч. 2. М., 1970, с. 299).

* * *

Колкий, пронзающий Пух. Тяжко идти средь Пург. Но под кандальный Дзень, Если ты любишь День, Разве милей Шлиссельбург? Там, упираясь В дверь, Ходишь, как в клетке Зверь. Дума всегда Об одном: Может, в краю Родном Стало не так Теперь. Может, под песню Вьюг Умер последний Друг. Друг или мать, Все равно. Хочется вырвать Окно И убежать в луг. Но долог тюремный Час. Зорок солдатский Глаз. Если ты хочешь Знать, Как тяжело Убежать,— Я знаю один Рассказ.