Стихотворения. Поэмы

Кленового листа И с дней Экклезиаста Не покидал поста За теской алебастра?

Ты спросишь, кто велит, Чтоб губы астр и далий Сентябрьские страдали? Чтоб мелкий лист ракит С седых кариатид Слетал на сырость плит Осенних госпиталей?

Ты спросишь, кто велит? – Всесильный Бог деталей, Всесильный Бог любви, Ягайлов и Ядвиг.

Не знаю, решена ль Загадка зги загробной, Но жизнь, как тишина Осенняя, – подробна.

ИМЕЛОСЬ

Засим, имелся сеновал И пахнул винной пробкой С тех дней, что август миновал И не пололи тропки. В траве, на кислице, меж бус Брильянты, хмурясь, висли, По захладелости на вкус Напоминая рислинг. Сентябрь составлял статью В извозчичьем хозяйстве, Летал, носил и по чутью Предупреждал ненастье. То, застя двор, водой с винцом Желтил песок и лужи, То с неба спринцевал свинцом Оконниц полукружья. То золотил их, залетев С куста за хлев, к крестьянам, То к нашему стеклу, с дерев Пожаром листьев прянув. Есть марки счастья. Есть слова Vin gai, vin triste [13] , – но верь мне, Что кислица – травой трава, А рислинг – пыльный термин. Имелась ночь. Имелось губ Дрожание. На веках висли Брильянты, хмурясь. Дождь в мозгу Шумел, не отдаваясь мыслью. Казалось, не люблю, – молюсь И не целую, – мимо Не век, не час плывет моллюск, Свеченьем счастья тмимый. Как музыка: века в слезах, А песнь не смеет плакать, Тряслась, не прорываясь в ах! — Коралловая мякоть.

13

Вино веселья, вино грусти (фр.).

* * *

Любить, – идти, – не смолкнул гром, Топтать тоску, не знать ботинок, Пугать ежей, платить добром За зло брусники с паутиной. Пить с веток, бьющих по лицу, Лазурь с отскоку полосуя: «Так это эхо?» – и к концу С дороги сбиться в поцелуях. Как с маршем, бресть с репьем на всем. К закату знать, что солнце старше Тех звезд и тех телег с овсом, Той Маргариты и корчмарши. Терять язык, абонемент На бурю слез в глазах валькирий, И в жар всем небом онемев, Топить мачтовый лес в эфире. Разлегшись, сгресть, в шипах, клочьми Событья лет, как шишки ели: Шоссе; сошествие Корчмы; Светало; зябли; рыбу ели. И раз свалясь, запеть: «Седой, Я шел и пал без сил. Когда-то Давился город лебедой, Купавшейся в слезах солдаток. В тени безлунных длинных риг, В огнях баклаг и бакалеей,

Наверное, и он – старик И тоже следом околеет».

Так пел я, пел и умирал. И умирал, и возвращался К ее рукам, как бумеранг, И – сколько помнится – прощался.

ПОСЛЕСЛОВЬЕ

Нет, не я вам печаль причинил. Я не стоил забвения родины. Это солнце горело на каплях чернил, Как в кистях запыленной смородины.

И в крови моих мыслей и писем Завелась кошениль. Этот пурпур червца от меня независим. Нет, не я вам печаль причинил.

Это вечер из пыли лепился и, пышучи, Целовал вас, задохшися в охре, пыльцой. Это тени вам щупали пульс. Это, вышедши За плетень, вы полям подставляли лицо И пылали, плывя по олифе калиток, Полумраком, золою и маком залитых.

Это – круглое лето, горев в ярлыках По прудам, как багаж солнцепеком заляпанных, Сургучом опечатало грудь бурлака И сожгло ваши платья и шляпы.

Это ваши ресницы слипались от яркости, Это диск одичалый, рога истесав Об ограды, бодаясь, крушил палисад. Это – запад, карбункулом вам в волоса Залетев и гудя, угасал в полчаса, Осыпая багрянец с малины и бархатцев. Нет, не я, это – вы, это ваша краса.

КОНЕЦ

Наяву ли всё? Время ли разгуливать? Лучше вечно спать, спать, спать, спать И не видеть снов.

Снова – улица. Снова – полог тюлевый, Снова, что ни ночь – степь, стог, стон, И теперь и впредь.

Листьям в августе, с астмой в каждом атоме, Снится тишь и темь. Вдруг бег пса Пробуждает сад.

Ждет – улягутся. Вдруг – гигант из затеми, И другой. Шаги. «Тут есть болт». Свист и зов: тубо!

Он буквально ведь обливал, обваливал Нашим шагом шлях! Он и тын Истязал тобой.

Осень. Изжелта-сизый бисер нижется. Ах, как и тебе, прель, мне смерть Как приелось жить!

О, не вовремя ночь кадит маневрами Паровозов: в дождь каждый лист Рвется в степь, как те.

Окна сцены мне делают. Бесцельно ведь! Рвется с петель дверь, целовав Лед ее локтей.

Познакомь меня с кем-нибудь из вскормленных, Как они, страдой южных нив, Пустырей и ржи.

Но с оскоминой, но с оцепененьем, с комьями В горле, но с тоской стольких слов Устаешь дружить!

ТЕМЫ И ВАРИАЦИИ

ПЯТЬ ПОВЕСТЕЙ

ВДОХНОВЕНИЕ

По заборам бегут амбразуры, Образуются бреши в стене, Когда ночь оглашается фурой Повестей, неизвестных весне.

Без клещей приближенье фургона Вырывает из ниш костыли Только гулом свершенных прогонов, Подымающих пыль издали.

Этот грохот им слышен впервые. Завтра, завтра понять я вам дам, Как рвались из ворот мостовые, Вылетая по жарким следам.

Как в росистую хвойную скорбкость Скипидарной, как утро, струи Погружали постройки свой корпус И лицо окунал конвоир.

О, теперь и от лип не в секрете: Город пуст по зарям оттого, Что последний из смертных в карете Под стихом и при нем часовой.

В то же утро, ушам не поверя, Протереть не успевши очей, Сколько бедных, истерзанных перьев Рвется к окнам из рук рифмачей! 1921