Стихотворения

«Моя душа в любви не кается…» *

Моя душа в любви не кается — Она светла и весела. Какой покой ко мне спускается! Зажглися звезды без числа. И я стою перед лампадами, Смотря на близкий милый лик. Не властен лед над водопадами, Любовных вод родник велик. Ах, нужен лик молебный грешнику, Как посох странничий в пути. К кому, как не к тебе, поспешнику, Любовь и скорбь свою нести? Но знаю вес и знаю меру я, Я вижу близкие глаза И ясно знаю, сладко веруя: «Тебе нужна моя слеза».

«Я вспомню нежные песни…» *

Я вспомню нежные песни   И запою, Когда ты скажешь: «Воскресни». Я сброшу грешное бремя   И скорбь свою, Когда ты скажешь: «Вот время». Я подвиг великой веры   Свершить готов, Когда позовешь в пещеры; Но рад я остаться в мире   Среди оков, Чтоб крылья раскрылись шире. Незримое видит око   Мою любовь — И страх от меня далеко. Я верно хожу к вечерне   Опять и вновь, Чтоб быть недоступней скверне.

«О милые други, дорогие костыли…» *

О милые други, дорогие костыли, К какому раю хромца вы привели! Стою, не смею ступить через порог — Так сладкий облак глаза мне заволок. Ах, я ли, темный, войду в тот светлый сад? Ах, я ли, слабый, избегнул всех засад? Один не в силах пройти свой узкий путь, К кому в томленьи мне руки протянуть? Рукою крепкой любовь меня взяла И в сад пресветлый без страха провела.

«Как отрадно, сбросив трепет…» *

Как отрадно, сбросив трепет, Чуя встречи, свечи жечь, Сквозь невнятный нежный лепет Слышать ангельскую речь. Без загадок разгадали, Без возврата встречен брат; Засияли нежно дали Чрез порог небесных врат. Темным я смущен нарядом, Сердце билось, вился путь, Но теперь стоим мы рядом, Чтобы в свете потонуть.

«Легче весеннего дуновения…» *

Легче весеннего дуновения Прикосновение Пальцев тонких. Громче и слаще мне уст молчание, Чем величание Хоров звонких. Падаю, падаю, весь в горении, Люто борение, Крылья ни́зки. Пусть разделенные — вместе связаны, Клятвы уж сказаны — Вечно близки. Где разделение? время? тление? Наше хотение Выше праха. Встретим бестрепетно свет грядущего, Мимоидущего Чужды страха.

«Двойная тень дней прошлых и грядущих…» *

Двойная тень дней прошлых и грядущих Легла на беглый и не ждущий день — Такой узор бросает полднем сень Двух сосен, на верху холма растущих. Одна и та она всегда не будет: Убудет день и двинется черта, И утро уж другой ее пробудит, И к вечеру она уже не та. Но будет час, который непреложен, Положен в мой венец он, как алмаз, И блеск его не призрачен, не ложен — Я правлю на него свой зоркий глаз. То не обман, я верно, твердо знаю: Он к раю приведет из темных стран. Я видел свет, его я вспоминаю — И все редеет утренний туман.

Декабрь 1907

II. Вожатый *

Victori Duci [77]

«Я цветы сбираю пестрые…» *

Я цветы сбираю пестрые И плету, плету венок, Опустились копья острые У твоих победных ног. Сестры вертят веретенами И прядут, прядут кудель. Над упавшими знаменами Разостлался дикий хмель. Пронеслась, исчезла конница, Прогремел, умолкнул гром. Пала, пала беззаконница — Тишина и свет кругом. Я стою средь поля сжатого. Рядом ты в блистаньи лат. Я обрел себе Вожатого — Он прекрасен и крылат. Ты пойдешь стопою смелою, Поведешь на новый бой. Что захочешь — то и сделаю: Неразлучен я с тобой.

77

Виктору Вожатому (лат.). — Ред.

«Лето Господнее — благоприятно…» *

«Лето Господнее — благоприятно». Всходит гость на высокое крыльцо. Все откроется, что было непонятно. Видишь в чертах его знакомое лицо? Нам этот год пусть будет високосным, Белым камнем отмечен этот день. Все пройдет, что окажется наносным. Сядет путник под сладостную сень. Сердце вещее мудро веселится: Знает, о знает, что близится пора. Гость надолго в доме поселится, Свет горит до позднего утра. Сладко вести полночные беседы. Слышит любовь небесные слова. Утром вместе пойдем мы на победы — Меч будет остр, надежна тетива.

«Пришел издалека жених и друг…» *

Пришел издалека жених и друг.   Целую ноги твои! Он очертил вокруг меня свой круг.   Целую руки твои! Как светом отделен весь внешний мир.   Целую латы твои! И не влечет меня земной кумир.   Целую крылья твои! Легко и сладостно любви ярмо.   Целую плечи твои! На сердце выжжено твое клеймо.   Целую губы твои!

«Взойдя на ближнюю ступень…» *

Взойдя на ближнюю ступень, Мне зеркало вручил Вожатый; Там отражался он как тень, И ясно золотели латы; А из стекла того струился день. Я дар его держал в руке, Идя по темным коридорам. К широкой выведен реке, Пытливым вопрошал я взором, В каком нам переехать челноке. Сжав крепко руку мне, повел Потоком быстрым и бурливым Далеко от шумящих сел К холмам спокойным и счастливым, Где куст блаженных роз, алея, цвел. Но ярости пугаясь вод, Я не дерзал смотреть обратно; Казалось, смерть в пучине ждет, Казалось, гибель — неотвратна. А все темнел вечерний небосвод. Вожатый мне: «О друг, смотри — Мы обрели страну другую. Возврата нет. Я до зари С тобою здесь переночую». (О сердце мудрое, гори, гори!) «Стекло хранит мои черты; Оно не бьется, не тускнеет. В него смотря, обрящешь ты То, что спасти тебя сумеет От диких волн и мертвой темноты». И пред сиянием лица Я пал, как набожный скиталец. Минуты длились без конца. С тех пор я перстень взял на палец, А у него не видел я кольца.

«Пусть сотней грех вонзался жал…» *

Пусть сотней грех вонзался жал,   Пусть — недостоин, Но светлый воин меня лобзал —   И я спокоен. Напрасно бес твердит: «Приди:   Ведь риза — драна!» Но как охрана горит в груди   Блаженства рана. Лобзаний тех ничем не смыть,   Навеки в жилах; Уж я не в силах как мертвый быть   В пустых могилах. Воскресший дух неумертвим,   Соблазн напрасен. Мой вождь прекрасен, как серафим,   И путь мой — ясен.