Дали слепы, дни безгневны,Сомкнуты уста.В непробудном сне царевны,Синева пуста.Были дни – над теремамиПламенел закат.Нежно белыми словамиКликал брата братБрата брат из дальних келийИзвещал: «Хвала!»Где-то голуби звенели,Расплескав крылаС золотистых ульев пчелыПриносили мед.Наполнял весельем долыПраздничный народВ пестрых бусах, в алых лентахДевушки цвели…Кто там скачет в позументахВ голубой пыли?Всадник в битвенном наряде,В золотой парче,Светлых кудрей бьются пряди,Искры на мече,Белый конь, как цвет вишневый.Блещут стремена…На кафтан его парчевыйПролилась весна –Пролилась – он сгинет в тучах,Вспыхнет за холмом.На зеленых встанет кручахВ
блеске заревом,Где-то перьями промашет,Крикнет: «Берегись!»На коне селом пропляшет,К ночи канет ввысь…Ночью девушкам приснится,Прилетит из тучКонь – мгновенная зарница,Всадник – беглый луч…И, как луч, пройдет в прохладуУзкого окна,И Царевна, гостю рада,Встанет с ложа сна…Или, в злые дни ненастий,Глянет в сонный пруд,И его, дрожа от страсти,Руки заплетут.И потом обманут – вскинутРуки к серебру,Рыбьим плёсом отодвинутВ струйную игру…И душа, летя на северЗолотой пчелой,В алый сон, в медовый клеверЛяжет на покой…И опять в венках и росахЗапоет мечта,Засверкает на откосахЗолото щита,И поднимет щит девица,И опять вдалиВсадник встанет, конь вздыбитсяВ голубой пыли…Будут вёсны в вечной сменеИ падений гнёт.Вихрь, исполненный видений, –Голубиный лет…Что мгновенные бессилья?Время – легкий дым…Мы опять расплещем крылья,Снова отлетим?И опять, в безумной сменеРассекая твердь,Встретим новый вихрь видений,Встретим жизнь и смерть!Апрель – май 1904.С. Шахматово
В час, когда пьянеют нарциссы…
В час, когда пьянеют нарциссы,И театр в закатном огне,В полутень последней кулисыКто-то ходит вздыхать обо мне…Арлекин, забывший о роли?Ты, моя тихоокая лань?Ветерок, приносящий с поляДуновений легкую дань?Я, паяц, у блестящей рампыВозникаю в открытый люк.Это бездна смотрит сквозь лампыНенасытно-жадный паук.И, пока пьянеют нарциссы,Я кривляюсь, крутясь и звеня…Но в тени последней кулисыКто-то плачет, жалея меня.Нежный друг с голубым туманом,Убаюкан качелью снов.Сиротливо приникший к ранамЛегкоперстный запах цветов.26 мая 1904.С. Шахматова
Вот он – ряд гробовых ступеней…
Вот он – ряд гробовых ступеней.И меж нас – никого. Мы вдвоем.Спи ты, нежная спутница дней,Залитых небывалым лучом.Ты покоишься в белом гробу.Ты с улыбкой зовешь: не буди.Золотистые пряди на лбу.Золотой образок на груди.Я отпраздновал светлую смерть,Прикоснувшись к руке восковой.Остальное – бездонная твердьСхоронила во мгле голубой.Спи – твой отдых никто не прервет.Мы – окрай неизвестных дорог.Всю ненастную ночь напролетЗдесь горит осиянный чертог.18 июня 1904.С. Шахматово
Книга вторая
(1904—1908)
Вступление
Ты в поля отошла без возврата.Да святится Имя Твое!Снова красные копья закатаПротянули ко мне острие.Лишь к Твоей золотой свирелиВ черный день устами прильну.Если все мольбы отзвенели,Угнетенный, в поле усну.Ты пройдешь в золотой порфире –Уж не мне глаза разомкнуть.Дай вздохнуть в этом сонном мире,Целовать излучённый путь…О, исторгни ржавую душу!Со святыми меня упокой,Ты, Держащая море и сушуНеподвижно тонкой Рукой!
16 апреля 1905
Пузыри земли
(1904 – 1905)
Земля, как и вода, содержит газы,
И это были пузыри земли.
Макбет
На перекрестке…
На перекрестке,Где даль поставила,В печальном весельи встречаю весну.На земле еще жесткойПробивается первая травка.И в кружеве березки –Далеко – глубоко –Лиловые скаты оврага.Она взманила,Земля пустынная!На западе, рдея от холода,Солнце – как медный шлем воина,Обращенного ликом печальнымК иным горизонтам,К иным временам…И шишак – золотое облако –Тянет ввысь белыми перьямиНад дерзкой красоюЛохмотий вечерних моих!И жалкие крылья мои –Крылья вороньего пугала –Пламенеют, как солнечный шлем,Отблеском вечера…Отблеском счастия…И кресты – и далекие окна –И вершины зубчатого леса –Всё дышит ленивымИ белым размеромВесны.5 мая 1904
Болотные чертенятки
А.М.Ремизову
Я прогнал тебя кнутомВ полдень сквозь кусты,Чтоб дождаться здесь вдвоемТихой пустоты.Вот – сидим с тобой на
мхуПосреди болот.Третий – месяц наверху –Искривил свой рот.Я, как ты, дитя дубрав,Лик мой также стерт.Тише вод и ниже трав –Захудалый чорт.На дурацком колпакеБубенец разлук.За плечами – вдалеке –Сеть речных излук…И сидим мы, дурачки, –Нежить, немочь вод.Зеленеют колпачкиЗадом наперед.Зачумленный сон воды,Ржавчина волны…Мы – забытые следыЧьей-то глубины…Январь 1905
Я живу в отдаленном скиту…
Я живу в отдаленном скитуВ дни, когда опадают листы.Выхожу – и стою на мосту,И смотрю на речные цветы.Вот – предчувствие белой зимы:Тишина колокольных высот…Та, что нынче читала псалмы, –Та монахиня, верно, умрет.Безначально свободная ширь,Слишком радостной вестью дыша,Подошла – и покрыла Псалтирь,И в страницах осталась душа.Как свеча, догорала она,Вкруг лица улыбалась печаль.Долетали слова от окна,Но сквозила за окнами даль…Уплывали два белых цветка –Эта легкая матовость рук…Мне прозрачная дева близкаВ золотистую осень разлук…Но живу я в далеком скитуИ не знаю для счастья границ.Тишиной провожаю мечту.И мечта воздвигает Царицу.Январь 1905
Золотистые лица купальниц.Их стебель влажен.Это вышли молчальницыПоступью важнойВ лесные душистые скважины.Там, где проталины,Молчать повелено,И весной непомерной взлелеяныПоседелых туманов развалины.Окрестности мхами завалены.Волосы ночи натянуты туго на срубыИ пни.Мы в листве и в тениИздали начинаем вникать в отдаленные трубы.Приближаются новые дни.Но пока мы одни,И молчаливо открыты бескровные губы.Чуда! о, чуда!Тихонько дымПоднимается с пруда…Мы еще помолчим.Утро сонной тропою пустило стрелу,Но одна – на руке, опрокинутой в высь,Ладонью в стволистую мглу –Светляка подняла… Оглянись:Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?Нет, светись,Светлячок, молчаливой понятный!Кусочек света,Клочочек рассвета…Будет вам день беззакатный!С ночкой вы не радели –Вот и всё ушло…Ночку вы не жалели –И становится слишком светло.Будете маяться, каяться,И кусаться, и лаяться,Вы, зеленые, крепкие, малые,Твари милые, небывалые.Туман клубится, проноситсяПо седым прудам.Скоро каждый чортик запроситсяКо Святым Местам.19 февраля 1905
4
Kindish – детское (нем.).
Болотный попик
На весенней проталинкеЗа вечерней молитвою – маленькийПопик болотный виднеется.Ветхая ряска над кочкойЧернеетсяЧуть заметною точкой.И в безбурности зорь красноватыхНе видать чертенят бесноватых,Но вечерняя прелестьУвила вкруг него свои тонкие руки…Предзакатные звуки,Легкий шелест.Тихонько он молится,Улыбается, клонится,Приподняв свою шляпу.И лягушке хромой, ковыляющей,Травой исцеляющейПеревяжет болящую лапу.Перекрестит и пустит гулять:«Вот, ступай в родимую гать.Душа моя радаВсякому гадуИ всякому зверюИ о всякой вере».И тихонько молится,Приподняв свою шляпу,За стебель, что клонится,За больную звериную лапу,И за римского папу.Не бойся пучины тряской –Спасет тебя черная ряска.17 апреля 1905
На весеннем пути в теремок…
На весеннем пути в теремокПерелетный вспорхнул ветерок,Прозвенел золотой голосок.Постояла она у крыльца,Поискала дверного кольца,И поднять не посмела лица.И ушла в синеватую даль,Где дымилась весенняя таль,Где кружилась над лесом печаль.Там – в березовом дальнем кругу –Старикашка сгибал из березы дугуИ приметил ее на лугу.Закричал и запрыгал на пне:«Ты, красавица, верно, ко мне!Стосковалась в своей тишине!»За корявые пальцы взялась,С бородою зеленой сплеласьИ с туманом лесным поднялась.Так тоскуют они об одном,Так летают они вечерком,Так венчалась весна с колдуном.24 апреля 1905
Полюби эту вечность болот…
Полюби эту вечность болот:Никогда не иссякнет их мощь.Этот злак, что сгорел, – не умрет.Этот куст – без истления – тощ.Эти ржавые кочки и пниЗнают твой отдыхающий плен.Неизменно предвечны они, –Ты пред Вечностью полон измен.Одинокая участь светла.Безначальная доля свята.Это Вечность Сама снизошлаИ навеки замкнула уста.3 июня 1905