Стикс
Шрифт:
…А началось все с тебя, Илюша Сидорчук. Звездным мальчикам тоже не хватает порой женского внимания. Ты перехватывал любовные записочки влюбленных девчонок и писал им в ответ гадости. Может быть, откровенную похабщину писал. И Ванечка Саранский на всю школу прослыл испорченным мальчиком, сам не понимая почему.
Он был очень нежным, тихим, легко ранимым ребенком. И романтиком в душе. Читал про рыцарей и прекрасных дам, дрался в воображении на дуэли за честь оскорбленных женщин. А женщины смотрели на него меж тем как-то по-особому. Ванечка Саранский был самым красивым мальчиком в поселке Горетовка. И очень рано он вытянулся и стал широк в плечах. Девочки частью шарахались от него (спасибо Илюше!), частью чего-то ждали, заигрывая, а он никак не мог
Разъяснила как-то местная знаменитость Светка Бормотуха. Прозвали ее так то ли за сбивчивую, путаную речь, то ли за пристрастие к бражке. Светка была еще молода, лет двадцати с небольшим, и почти привлекательна. Как-то вечером, слегка подвыпив, она заманила красивого мальчика Ванечку к себе якобы починить забор. Он был мальчиком послушным и безотказным, потому безропотно выпил после того, как сделал работу, стакан самогонки.
Как ему Светка разъясняла, чего хотят от него девочки, Ванечка помнил потом с большим трудом. От самогонки его потом долго рвало, и утреннее похмелье, сухость во рту и головная боль навсегда остались в памяти и надежно застраховали от пьянства.
Почему-то после ночи в Светкином доме Ванечка стал считать ее «своей» женщиной. Наведывался к ней еще несколько раз, и роман между ним и Светкой длился всю весну. Более того, когда про Светку друзья говорили гадости, Ванечка, как настоящий рыцарь, кидался на ее защиту.
— Она не такая! — кричал он.
И действительно верил, что не такая, что Светка исправилась и между ними теперь самая настоящая любовь.
Приступы ярости у Ванечки начались еще в раннем детстве. К сожалению, в Горетовке не было детского врача-психиатра, а в Р-ске, куда отвезла его однажды перепуганная Лидия Станиславовна, сказали, что, мол, возрастное, пройдет. У мальчика переломный возраст. Со временем Ванечка научился эти приступы ярости в себе давить, чтобы не пугать окружающих людей. Но ярость словно оседала в нем на самое дно и копилась, копилась годами.
Никто из врачей и не предполагал, что эта патология — скорее всего, результат кесарева сечения. Слишком резкий переход из одной среды в другую мог сказаться на психическом развитии ребенка. И потом, все-таки Ванечка Саранский был извлечен из чрева вторым, а у его матери слишком рано отошли воды. Могли сказаться и последствия краткой асфиксии, то есть удушья. Но в медицинской карте было записано, что Лидия Станиславовна Саранская родила (единственного!) сына естественным путем.
Она тоже думала, что это у Ванечки возрастное, что ребенку нужны прежде всего любовь, ласка и забота, и все пройдет само собой. Вообще, мальчик рос незаурядной личностью. И, как многие левши, обладал от природы большими способностями. Особенно способности эти стали заметны в старших классах, на уроках химии. В большом Ванечкином будущем многие учителя были просто уверены.
И вот тайный роман со Светкой Бормотухой. Она была первой женщиной, воспользовавшейся Ванечкой. Правда, не в корыстных целях, денег у него тогда еще не было. Для своего собственного удовольствия воспользовалась, ведь мальчик был так красив!
После полудня
Сжав в руке нож с деревянной рукояткой, он сейчас отчетливо вспомнил, как постучавший в окно Илюша Сидорчук, поверенный всех Ванечкиных тайн, сказал, что у Светки гости. И что двое мужиков напились до потери памяти, а третий повел Светку в сарай.
У Ванечки хватило силы воли прикинуться равнодушным. Илюша ушел домой, а он потом, скрипя зубами и чувствуя, как начинается приступ, осторожно спустился со второго этажа, где была его комната, вниз и взял из кухни большой нож с деревянной рукояткой. Она как-то очень удобно легла в руку.
И пошел к сараю, что возле реки. А там…
…Нет, даже сейчас не мог вспоминать об этом спокойно! Нервная дрожь стала колотить, когда увидел сарай снова. Оглянулся: вокруг никого. Где-то далеко, на том берегу реки, бабы ворошат сено. Сейчас все или в полях, или по другим хозяйственным
делам. Тепло, дождя нет, но не жарко.Приоткрыл дверь сарая, заглянул внутрь. Пахнет прелым сеном, старым деревом, трухой, слежавшейся в толстый войлочный слой пылью. Конечно, он сильно покосился, сарай, доски прогнили. Сколько же лет прошло! А сено здесь все еще лежит. Он вошел тогда сюда, только когда стоны кончились. Почему-то раньше не смог. Понял только, что Светка ему изменяет и изменит еще раз и еще. Такая женщина.
Вот тогда-то он и перенес впервые свою ярость и злость на таких женщин. На плохих женщин. Тех, которые пьют, спят со всеми подряд и живут одним днем. Мужик рядом со Светкой громко храпел, она была здорово пьяна и лежала в сене, раскинув руки и даже не поправив задранного подола юбки.
Смотрела Светка на него тогда бессмысленно, словно наевшаяся до отвала корова, моргая от сытости и сонной одури глазами и силясь что-то сообразить. Как корову он ее тогда и зарезал. Как животное. Полосонул ножом по горлу, брызнула кровь. И тут вдруг испугался, что Светка оживет. Не-е-ет!
— Не-е-ет! — снова простонал он, спустя столько лет, и несколько раз подряд со злостью воткнул нож в прелое сено.
Сейчас не стало легче, а тогда стало. Этот нож с деревянной рукояткой из дуба и черными буквами «С Ч» он раз десять воткнул тогда Светке в грудь и успокоился окончательно. И тут в сарай влетел мужик с бешеными глазами. В руке у того тоже был нож. Мужик оказался сильно пьян, в темном сарае они несколько минут молча смотрели друг на друга. Был майский вечер, теплый, тихий, в щели между досками светила луна. Но разглядели они тогда друг друга плохо. И он Игната Хайкина, и Игнат его.
Потом тот бросил нож в лужу крови, натекшую из Светки, и кинулся бежать. Он же выскочил из сарая следом и побежал в противоположную строну по берегу речки Горетовки. Подальше, туда, где не было людей. Отмывался долго, нож забросил в крохотное болотце, туда, где была самая трясина. С негромким хлюпаньем нож затянуло в грязную жижу.
Вернулся домой: мать с отцом его даже не хватились. Он спал на втором этаже с начала мая, почти под самой железной крышей, которую за день сильно нагревало солнце. Подставил лестницу, залез в окно. Одежду развесил на подоконнике, к утру она была только чуть влажной.
Протрезвевший Игнат Хайкин тогда так толком ничего и не вспомнил. За убийство Светки осудили мужика, которого нашли рядом с ней в сарае. Летом Ванечка Саранский поступал в МГУ на химический факультет, но провалился. Балла не хватило. Причем срезали именно на любимой химии. Осенью его забрали в армию.
Два года он был почти нормальным человеком. Правда, сначала пару раз бросился на «дедов», захлестнутый своей безумной яростью, и те отстали, сочли его настоящим психом. Ванечка срывался еще несколько раз, давал себе волю, но все выливалось в банальную драку. Этого заряда хватило на два года. Демобилизовавшись, он вернулся в Горетовку. И тут, во время двухнедельного отдыха, понял, что безделье лелеет в нем прежнюю ярость, растит, растит и в итоге выталкивает наружу. Он вспомнил, какое облегчение испытал, несколько раз погрузив нож в Светкино тело. Она была виновата, и он наказал. В этом нет преступления, есть его право на месть.
Почему-то он вдруг решил, что надо убрать свидетелей. Это тоже было из права мести. Они пили в тот день со Светкой, они ее хотели. И, если бы не убил ее, были бы еще и эти двое. В том же сарае. Нет, надо их всех…
Того второго мужика он зарезал тихо. Сначала влез в окно, аккуратно поддев ножиком шпингалет, мужик был дома один и пьян. Гости только что ушли, на столе стояла грязная посуда. И Ванечка вдруг подумал, что это неинтересно. Здесь и сразу — не интересно. Самое сладкое — это предвкушение того, что в скором времени случится. Надо почувствовать себя на гребне гигантской волны, надо взлететь на ней высоко-высоко, а потом упасть вниз, чувствуя, как все внутри оборвалось от ужаса и наслаждения. И он сказал: