Стилет - Обратный отсчет

– Ну-ка, отдохни немного, братан!

И в эту секунду стало ясно, почему тот, второй, кого охранник уже прозвал "бритой чуркой" и именно так его представил Лютому, как-то странно держал перед собой руки. Еще там, на улице, все это выглядело крайне подозрительным. Просто он был в наручниках и сейчас цепь этих наручников с нечеловеческой силой сжала его горло. И этот голос, абсолютно спокойный, тихий и безжалостный, произносящий с кавказским акцентом:

– Отдохни немного...

НАПАДЕНИЕ?

Потом он увидел, как секьюрити схватились за оружие, но еще перед этим в руках второго, в брезентовой куртке, появился пистолет, и он произнес без всякого акцента, но таким же спокойным, тихим и холодным голосом:

– Ребята, я это умею делать быстрее. Не стоит даже пробовать.

Боковым зрением охранник увидел спускающегося по лестнице Лютого черт, как его выставляют перед хозяином, - но тот был почему-то абсолютно спокоен. Может, он не видит, что происходит нападение?

А потом насмешливый голос, несущий облегчение:

– А ну-ка, опустите валыны, братва.
– Лютый улыбался.
– Ну, быстро... Сегодня у нас самый почетный гость. Самый! Так моих гостей не встречают.

ЧТО ПРОИСХОДИТ?

Лютый широко развел руки в стороны:

– Добро пожаловать, Ворон! Может, всех их уволить? Не знаешь, какую надо охрану, чтобы ты не смог пройти?

– Твоей достаточно, Рыжий.
– Пистолет так же внезапно, словно в руке фокусника, исчез. Они какое-то время смотрели в глаза друг другу, затем оба улыбнулись.

– Добро пожаловать, дорогой, в мою босяцкую контору.
– Лютый насмешливо осмотрел свою дезорганизованную охрану и стонущего Глуню, - скажите спасибо, что у него сегодня хорошее настроение: могло быть и хуже.

Потом они обнялись, и Лютый проговорил:

– Ну, здравствуй, брат! Судя по диспозиции, - он усмехнулся, - что-то случилось?

Стилет кивнул.

– Я тебя ни о чем не спрашиваю. По крайней мере пока не поднимемся ко мне и не поднимем по рюмке чаю. У меня есть кристалловская, твоя любимая. Перешел на нее.

Потом Лютый обернулся - боксер был совсем белый.

Лютый посмотрел на Стилета:

– Так это ты, что ль, его вчера?

Игнат еле заметно кивнул.

– Ладно.
– Лютый потер руки.
– Глуне - доктора. Знаешь, Седой, куда звонить, чтоб без лишнего... Давай мухой. Хотя, - и Лютый снова усмехнулся, - может, мне его самому слить? Кому теперь нужен безрукий... Глуня, ты сам виноват, забудь. Ты понял? Понял меня, Глуня? За-будь.

Боксер угрюмо кивнул.

– И потом, - совсем развеселился Лютый, - дело твое, но учти: в третий раз будет больнее...
– Затем он обратился к Зелимхану: - Будьте любезны, отпустите новенького. Человек, можно сказать, еще даже не въехал в специфику нашей работы, а вы ему секир башка...

Лютый, улыбаясь, еще какое-то время смотрел на Зелимхана, потом лицо его стало серьезным. Он перевел взгляд на Стилета, снова посмотрел на чеченца и кивнул головой.

– Пойдемте наверх.
– Он сделал приглашающий жест.
– Так, братва, здесь никого не было, к нам никто не приходил. Ольгу ко мне в кабинет. Мухой.

Ворон мысленно улыбнулся: опять это удивляющее многих чутье (слышишь, Рыжий, мне иногда кажется, что у тебя прямо-таки собачье чутье!) не подвело Лютого - скорее всего рыжий бродяга узнал, кем является спутник Стилета. Он это тут же продемонстрировал.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - тихо проговорил Лютый.
– Молодец, что пришел. Все, что у меня есть, находится в твоем распоряжении...
– И он снова улыбнулся.
– Только сразу признайся: ты не ведешь маленькую войну?

– Приказано уничтожить... Это война?

– Кого?

Стилет пожал плечами:

– Кому-то - чеченца... Кому-то, возможно, уже и меня. Не волнуйся, за нами все чисто. Я бы не стал тебя подставлять.

– Я об этом базар и не держу. Ну а ты?

– Что я?

– Приказано уничтожить?

– А...
– Ворон вздохнул.
– Да, приказано... Бомбу, очень хитрую бомбу. Она кружит сейчас там.

– Где?

Стилет поднял руку:

– В небе над нами.

Галина

Четверг, 29 февраля

14 час. 31 мин. (до взрыва 2 часа 29 минут)

Итак, запланированная поездка все же не состоялась. Этот телефон серого цвета опять отобрал у нее мужа. Его не было две недели; он возвращается в дом всего на одну ночь, они обещают четыре дня отдыха, но утром забирают его снова. Он что, один у них такой? Чем они все заняты? Чем заняты эти безумные организации, выжимающие людей до последней капельки пота, а потом..

Она осмотрела их скромное жилище и подумала, что Игнату вчера исполнилось тридцать и меньше чем через четыре года тридцать исполнится ей, а в их кочевой жизни за шесть лет брака мало что изменилось...

ВЫЖИМАЮЩИЕ ЛЮДЕЙ ДО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛИ, А ПОТОМ?..

Галина с грустью посмотрелась в зеркало, снятое когда-то со старого шифоньера и теперь повешенное в прихожей, и вдруг проговорила:

– А потом выбрасывающие их на помойку!

Она испугалась силы собственного голоса и внезапно поняла - что-то накопилось в ней, нуждающееся в выходе. Она почувствовала, что оказалась вдруг не в состоянии с этим справиться, и из ее глаз покатились, будто прорвав плотину, неожиданно крупные слезы. Как сухие разбегающиеся бисерины, словно специально припасенные для этого случая. Галина испугалась, что малышка увидит ее плачущей, но ребенок, к счастью, возился в маленькой комнате с огромным надувным динозавром, подаренным дядей Максом... Маленькая комната... В их большой комнате - шестнадцать с половиной метров, а в маленькой - меньше десяти. Самая миниатюрная квартирка в центре, но у многих ребят из бывшей команды нет и такой. Кроме тех, кто РЕШИЛ ОБУСТРОИТЬ свою жизнь...

Она почувствовала, что дальше ее мысли могут начать развиваться в опасном направлении, и решила не думать об этом. Она достала платок и промокнула им слезы. Повернулась к тумбочке, где стоят фотографии. И та их любимая, где они в Крыму, шесть лет назад. Втроем - самые красивые, самые загорелые и самые счастливые она, Игнат и Макс.

– Боже мой, где же ты нашла таких красивых мужиков?
– говорили ее подруги.

– Места надо знать, - смеялась она.

Она взяла фотографию и улыбнулась - слезы грозили опять прорвать плотину. Через полтора месяца малышке исполнится три, следовательно, декретный отпуск заканчивается, пора возвращаться на работу, а ребенка устраивать в садик. Господи, а сейчас все так дорого...

Галина поставила фотографию на место и подумала о Максе. Как-то раз он заявил, что был последним дураком, когда познакомил их с Игнатом. Он это говорил как бы шутя, и Воронов только улыбался, но то, что произошло однажды, за несколько дней до свадьбы, она никогда никому не расскажет. Она запретила себе об этом вспоминать.

А когда Макс познакомил их, ей было всего девятнадцать. Господи, она была совсем ребенком и влюбилась как сумасшедшая! И он без конца куда-то уезжал, а Галина продолжала ходить в свой институт, пока однажды не поняла, что без него уже не сможет. И она очень боялась встречи и боялась того, что может произойти, а потом позвонил Макс и сказал, что они в Москве и можно сходить куда-нибудь, потом добавил: