Сто лет

Доктор Грёнэльв тоже был немногословен. Его слова были точны, он произносил их с равными промежутками и, закончив фразу, закрывал рот. Так же, как привыкла говорить она сама.

Юханнес был намного выше Вениамина Грёнэльва и потому был вынужден смотреть сверху вниз на человека, который несколько лет учился в Копенгагене, чтобы стать доктором. Однако в нем не было ничего высокомерного. Он сердечно приглашал доктора заезжать в Хавннес, если тот окажется где-нибудь поблизости. Гарантировал ему все. Надежную гавань. Первоклассный пансион. Зимой — пуховые перины. Пунш, сигары. Все, кроме болезней.

После этого они с улыбкой пожали друг другу руки.

Когда они вечером на карбасе возвращались домой, Сара Сусанне решила сказать Юханнесу, сидевшему рядом с ней на корме, что она снова ждет ребенка. Если он мог писать в блокноте среди гостей, значит, сможет писать и сидя за рулем при хорошей погоде. Она знала, что ей придется утешать его из-за того, что он и на этот раз не сумел уберечь ее от беременности. Утешать, когда он, повертев головой, поинтересуется, когда, черт подери, это случилось?Потому что он будет умоляюще смотреть на нее и ждать, чтобы она сказала, что это было ее упущение или что это она склонила его к близости.

Но все это было не важно. Вечер в Страндстедете придал ей силы. Вино. Она еще видела хрустальный бокал, который он, Вениамин Грёнэльв, протянул ей. Слышала его голос, когда он время от времени бессознательно переходил на датский. И когда разговаривал с Юханнесом. Перед ней словно открылось окно, и она видела этих двух мужчин, которые непостижимым образом слились в одного человека.

Доктор и смерть

Старому доктору в Страндстедете стало трудно справляться со своими обязанностями. Посещение больных, до которых нужно добираться на лодке, бумаги, которые следует держать в порядке, — все это было ему уже не по силам. Доктор жаловался, что после учреждения комиссии по здравоохранению работать стало гораздо труднее.

Вениамина Грёнэльва списки и бумаги не пугали, но он еще не чувствовал себя готовым принять в одиночку такой большой участок. Он издавна подозревал, что ему больше хотелось бы воспользоваться, как говорят, заслуженным отдыхом. Однако только эта работа гарантировала ему возможность жить в Рейнснесе со своей оставшейся без матери дочерью Карной. После того как он год назад в сентябре приехал сюда из Копенгагена, он брал на себя все больше посещений больных. Особенно тех, к которым требовалось плыть на лодке. А таких было большинство.

Однажды в марте 1875 года он был в усадьбе в Тьелдсунде, где наложил гипс на сложный перелом в области голени. Там ему сообщили о тяжелых родах в Хавннесе. Жена Юханнеса Крога не может разродиться уже третьи сутки. Нельзя сказать, что такой вызов обрадовал Вениамина Грёнэльва. Он хорошо помнил фру Крог, они по знакомились в гостях в Страндстедете. Эта встреча, по мимо его воли, время от времени всплывала в его сознании. К таким знакомствам ему, работая здесь, на Севере предстояло привыкнуть. Постепенно он узнал многих одних лучше, других хуже.

Этот вызов не обрадовал его главным образом потому, что он еще хорошо помнил рождение собственной дочери. Ее мать во время родов истекла кровью у него на руках. Правда, теперь он уже не был тем зеленым студентом-бражником, каким был в Копенгагене. Однако до сих пор так и не привык принимать роды.

Идти под парусом в Хавннес оказалось не так приятно, как можно было подумать. Погода тоже не радовала. Хотя Вениамин и плавал с детских лет, опыта у него было маловато. Лупил дождь, ветер был попутный, и карбас шел быстро. Молодой парень, знавший местность, руководил Вениамином. Вениамин не помнил, чтобы он когда-нибудь бывал в Хавннесе.

Они не без труда подошли к берегу, но там, стоя по колено в воде, их уже ждали два человека, чтобы помочь вытащить лодку. Самого Вениамина, его проводника и лодку — это был четырехвесельный бот с мачтой и парусом — отчаявшийся Юханнес Крог и его работник вынесли на берег буквально на руках.

Настроение было совсем не то, что в Страндстедете. Вера Юханнеса в то, что доктор спасет его жену и ребенка от худшего, смущала Вениамина. Его била легкая дрожь, когда он снял с себя брезентовый плащ и попросил воды, чтобы вымыть руки. Лучше ему не стало и после того, как одна из служанок сказала:

— Помилуй нас, Господи! Новый доктор совсем мальчишка! У него и бороды-то еще нет!

Но Юханнес почти на руках поднял доктора по лестнице на второй этаж и пронес по коридору. В комнате Сары Сусанне Вениамин сразу понял, что ему придется тут задержаться. Измученная, вялая, она лежала с закрытыми глазами, на лбу у нее было мокрое полотенце.

Лицо было бледное, но ее явно лихорадило. Она дрожала от холода.

Вениамин отправил Юханнеса за горячей водой, чистыми тряпками и двумя чистыми тазами для воды.

— И пусть мне принесут две лампы! — сказал он и показал, куда надо поставить лампы. — А еще мне в помощь понадобится женщина.

Ане, старшая няня, вошла в комнату и остановилась у двери вне себя от страха.

— Ты когда-нибудь уже присутствовала при родах? — спросил Вениамин, выкладывая инструменты на привезенное с собой льняное полотенце.

— Да, в прошлый раз, но они длились не так долго, — ответила она и подошла поближе.

— Но ты знаешь, что надо делать?

— Да-а... Много воды...

— Правильно. Вымой руки и вылей воду в ведро. Намочи в другом тазу полотенце. Положи ей на лоб. Держи ее за руки и подбадривай как можешь. Потом будешь делать только то, что я скажу.

— Раньше фру Крог никогда не помогали мужчины. Может, ей это не понравится, — проговорила Ане.

— Когда доктор работает, он не мужчина. Только необходимый помощник, — объяснил Вениамин, откинул перину и поднял рубашку, чтобы послушать сердце ребенка. Сердце не билось. Она даже не застонала, когда он развел ей ноги и обследовал ее. Ребенок шел спинкой. Вениамин решился. Он не стал тратить времени на то, чтобы пожать Саре Сусанне руку и, как его учили подготовить к тому, что он будет делать. Он действовал быстрее, чем думал. Скинул жилетку и расстегнул на груди рубашку. Вымыл руки чуть ли не кипятком, приказав занятой и без того Ане принести еще горячей воды. Она принесла.

Он наклонился к Саре Сусанне.

— Мне придется повернуть ребенка рукой. Постараюсь сделать это быстро, — спокойно сказал он, точно речь шла о том, чтобы помочь ей снять платье.

Она открыла глаза. Пустой взгляд. Она как будто не понимала, что ему предстоит сделать.

Полчаса, пока это длилось, вокруг них стоял пар, словно покров чего-то потустороннего или ада — это как на чей взгляд.

Один раз Вениамин заметил, как капля его пота упала на ее обнаженное бедро, но руки у него были заняты, и он ничего не мог с этим поделать.