Сто осколков одного чувства
Шрифт:
Ночной скарабей еще не докатил лунный шарик до заветной лунки на Ленинских горах, когда Она, наорав напоследок на бедную, ни в чем не повинную девочку, рванулась прочь из дома. Не забыв прихватить чемоданишко с приржавевшими замками. В дверях Она обернулась с улыбкой, от которой по обоям проскакал солнечный заяц...
...Он летел из Сиэттла, с одной пересадкой, с красивым словом Alaska на борту. Виза была приготовлена загодя, и теперь он мог расслабиться. Мешок, так непохожий на респектабельного хозяина, был осмотрен на таможне со всех сторон и удивленно возвращен обратно.
В самолете Он нервничал,
...Она летела, как ведьма на шабаш, не чуя под собой самолета. Ей было хорошо и пусто на высоте, с тлеющей позади Москвой, с губкой мрака впереди по курсу. За мраком было солнце, и Она мчалась навстречу восходу, чувствуя себя одетой только в часовые пояса...
...В аэропорту Петропавловска Его никто не встретил. Он угрюмо прошел в зал ожидания и сел в неудобное кресло. Голова кружилась после долгого перелета и выпитого вина.
– Меня никто не встретил, – сказал он женщине, читавшей книгу напротив.
– Не может быть, – рассеянно ответила она. – Наверное, вы просто разминулись.
– Мы не могли разминуться. Меня никто не встретил. Меня. Никто. Не. Встретил.
– Жаль, – она отложила книгу, – а кто должен был вас встречать? Жена?
– Нет. Я не женат.
– Вот как? И давно не женаты?
– Да. Слишком давно. С самого рождения.
– Надо же, какое совпадение! У меня – та же картина. Впрочем, мы отвлеклись. Так кто же должен был вас встретить?
– Девочка. Или старуха. В зависимости от того, сколько я спал.
– А вы сами не знаете?
– Нет.
– А почему «спал». Может быть, вы еще не проснулись? Вот вас и не встретили.
– Я проснулся.
– Почему вы так уверены?
– Во сне голова не болит так сильно, как у меня сейчас. Я проснулся.
– Ну, тогда дело – за девочкой. Или старухой.
– Или просто – женщиной.
– Даже так?
– Да.
– И как она должна выглядеть?
– Десять лет назад она была самой красивой девушкой на свете.
– Десять лет?
– Десять лет.
– Десять долгих лет?
– Десять долгих, долгих лет...
– Десять долгих, вонючих, блядских, ебаных лет... – Она заплакала и уронила книгу. Он, не поднимая книгу, пересел к ней и обнял за плечи.
Они молчали так долго, будто считали про себя каждый день разлуки. А может, так оно и было. Уже вороватый бич стал подбираться к Ее беспризорному чемодану. Уже бдительный милиционер обошел с фланга Его мешок, (который в России превратился в обыкновенный старый рюкзачишко), подозревая в нем взрывное устройство немалой силы.
Однако дымом тянуло не от вещей, а от душ. Там догорала печаль. Милиционер погрозил кулаком бичу, бич погрозил кулаком небу, а небо, не найдя никого подходящего, погрозило кулаком само себе. И пошел дождь.
– Пойдем, – шепнул Он.
– Да, – Она улыбнулась сквозь слезы, – пойдем...
Десять лет тому назад.
Охотничья избушка в зарослях шеломайника. Костер и шумная компания студентов-геологов, изо всех сил не замечающая уединившуюся парочку. Они – в избушке, лежат в темноте и греют друг друга голыми телами. Их ласки наивны, но искренни. Их желание так велико и так неловко, что они не знают – плакать или смеяться. Они пытаются обратить
все в шутку, отчаянно смущены тем, что творят их руки и губы. Даже оставшись вдвоем, они ощущают компанию под боком и, прошептавшись пять минут, нарочито громко смеются или подпевают очередной песне.Но его губы сами собой отправляются в путешествие, язык проводит такую нежную и обстоятельную разведку, которой позавидовала бы любая пересеченная местность. Не ленятся и руки. Пальцы сами находят места, где восторг бьет неприметным гейзером, и заносят их на карту, чтобы вернуться снова и снова. Наконец, отыскав родник, он надолго припадает к нему губами и долго не может остановиться, утоляя жажду.
Она замирает, испугавшись своих ощущений, но тут же без оглядки отдается им, неприлично содрогаясь в ответ на каждое его прикосновение. Она с ужасом чувствует, что стонет, и пытается громко рассмеяться. Но смех выходит такой, что она испуганно замолкает и только молча вздрагивает каждый раз, когда по телу проносится конница мурашек. Она – о Боже – раздвигает ноги так широко, что левое колено упирается в холодную сырую стену. Ей уже мало нежности, ей хочется боли, ей хочется ощутить Его внутри себя, пустить под самое сердце...
И Он заходит, переступив через невысокий порожек первой и незнакомой Ей прежде боли. И начинает раскачивать маятник одной единственной, бесконечной секунды... Она перестает слышать песни, разговоры, даже скрип кровати проваливается в вату раскаленной тишины, из которой растет нескладный, уродливый крик...
Когда крик проклевывается наружу, компания испуганно замолкает.
«Ребята, вы там что, медведя увидали?» – хохочет местный парень, вездеходчик. Его шепотом одергивают, он давится собственным смехом и неловко запевает следующий хит сезона... Компания подпевает смущенными, взволнованными голосами.
Настоящее время.
– Да, ребята... – Парнишка-вездеходчик, за две пятилетки заматеревший до полной неузнаваемости, хлебнул из горлышка. – Как вас увидел, думал – белая горячка... Это ж надо! Сколько лет, сколько зим... И чего вас сюда занесло? Вы же, вроде, не нашли тогда ничего...
– Нашли, брат, нашли... – Он рассмеялся. – Только тогда эти ископаемые еще полезными не считались.
– А теперь, стало быть, считаются?
– А то! Дороже платины!
– Ух ты! – мужичок с уважением посмотрел на заросли шеломайника и еще раз глотнул.
Вездеход вперевалку шел по бездорожью, оставляя после себя колею. По бойницам окошек хлестала трава. На ямах пассажиры подскакивали, водила привычно крякал. Наконец, адская машина с громким кашлем затопталась на месте и затихла. Тишина заложила уши.
– Приехали, – сказал водитель. И смущенно добавил:
– Дальше, поди, сами?
Десять лет назад.
– Знаешь, что? – сказала Она, когда снова смогла говорить.
– Что? – прошептал Он.
– Повторяй за мной.
– Что?
– Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось. Повторяй.
– Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось.
– Ты – мое солнце и моя луна, мой день и моя ночь, мое счастье и мое горе.
– Ты – мое горе и мое счастье, мой день и моя ночь, мое солнце и моя луна.
– Кроме тебя, у меня нет и никогда не будет никого...
– Кроме тебя, у меня нет и не будет... никого и ничего... Я люблю тебя... Теперь ты повторяй.
– Я люблю тебя.
– И, если кто-то или что-то разлучит нас...