Сто осколков счастья

Второй раз со дня смерти отца в жизнь Вари вошла беда и встала черной тенью в углу за спиной.

Варя почувствовала зловещий взгляд с холодной ухмылкой.

Стену отцовской любви, защищавшей от всех невзгод, прорвало, смело, в душе Вари родилась догадка: здесь, в Москве, у отца была… Да, у него была еще одна семья, а в ней – ребенок, мальчик. Отец весело, как и ей, Варе, рассказывал сыну истории своей бесшабашной жизни. Как и с ней, играл с сыном в горячо-холодно, рисовал ему зайцев, танки, шагающих солдатиков, завернув в одеяло, носил на руках, уговаривая потерпеть, когда жгли горчичники, вставал в пять утра, чтобы достать талончик к зубному врачу. И любил его? Любил так же, как Варю?!

Где-то под потолком раздался громкий шорох, Варя, дрожа, медленно подняла глаза.

– Трехминутная готовность! – раздался вслед за шорохом голос Вики. – Все, занятые в репетиции, в цех!

Варя с трудом поднялась, с усилием, словно на плечи взвалили камни, вышла из гримерки.

Ассистент режиссера взял из ее рук сценарий, развернул и сообщил:

– Сцена проводов Владимира в армию.

Режиссер постучал по микрофону, задушевно сказал:

– Варюша, твой любимый уходит в армию. Вернется ли он оттуда живым, неизвестно. Варюша, плачь, как будто прощаешься навсегда.

Глаза Вари наполнились слезами, она зарыдала, сотрясаясь в ознобе.

– Ну что ты, Людочка, я же вернусь, два года – это так мало по сравнению с нашей жизнью! – испуганно глядя на Варю, завопил «Володя».

– Это неправда, все неправда! – прорыдала Варя и снопом повалилась на пол.

– Не совсем по сценарию, но мощно! – похвалил режиссер.

* * *

В холле на разномастных металлических стульях отдыхали и тихо переговаривались уборщицы:

– Я-то из института сюда рвалась попасть, думала: артисты, культура, чистой тряпочкой махну – и домой. Ой, все одно: что студенты свинячат, что артисты эти.

– Давеча в туалете фломастером написали…

Женщина наклонилась к товарке и прошептала на ухо.

С черного кожаного диванчика подняла голову Вика:

– Чего под нос себе шепчешь, думаешь, меня обидишь? У меня у самой вся эта съемка поперек горла!

Она сжала спицы с вязаньем и тоскливо сказала:

– В театр хочу… Погналась из-за Андрюшки за деньгами, сижу теперь здесь, сама никто и звать никак.

Уборщицы поднялись и пошли мести лестницу.

Варя молча опустилась на диванчик, слабо посмотрела на детский носочек, топорщившийся на спицах, бесцветным голосом спросила:

– Андрюше носочки?

– Ага, вместо домашних тапочек. – Вика любовно расправила вязанье.

– Давай косичкой мысок вывяжу, красиво будет, – тихо предложила Варя.

Вика посмотрела на девушку:

– А ты чего зареванная такая?

– Помнишь, ты говорила: Москва просто так славу и деньги не преподносит, за все придется платить…

– Я ведь театральное училище окончила, в дипломном спектакле Лизу играла, – лихорадочно дергая спицы, вздохнула Вика.

– Если бы я знала, что из-за роли в сериале придется пережить такое предательство… Вика, все рухнуло в одну минуту! Все, во что я верила!..

– Дотяну этот проект, и больше на съемки – ни ногой! Я уже в театре потихоньку договариваюсь, обещают даже в первый состав сразу…

– Дай косичку покажу.

– Отстань, не надо мне ничего, ничего не хочу от этой съемочной группы! – Вика дернула нитку.

Варя молча вытянула из ее рук вязанье и принялась считать петли.

– Вика, можно я весь сценарий домой возьму?

– Мне-то что? Уноси. Охота тебе еще дома о работе думать?

Вопрос прозвучал как утверждение, Вика явно не собиралась выслушивать Варино мнение.

– Смотри, сейчас пойдешь на уменьшение, через три петли просто перекрещивай, косичка сразу появится, – глухим голосом сказала Варя. – Андрюша-то у тебя сейчас с кем?

– С нянькой: зараза, перед телевизором ребенка усаживает вместо того, чтобы книжку ему почитать. А твоя где?

– С хозяйкой квартиры, – вздохнула Варя. – Я пошла?

– Куда? – рявкнула Вика, включила микрофон и крикнула: – Водитель микроавтобуса, на рабочее место!

– Да не надо… – промямлила было Варя.

– Слушай, Кручинина, хватит хорошую девочку из себя строить, положено ведущих актеров в ночное время до дому отвозить, езжай и не втирай, что тебе это не нравится. Все, до понедельника!

Варя засунула сценарий в сумку и, шаркая туфлями, поплелась на улицу.

Из темноты просигналила «газель». Водитель осветил дорогу. Варя села на переднее сиденье и назвала адрес.

Обессиленная, словно из нее, как из рекламного зайца, вынули батарейки, пустым взглядом смотрела на ночную Москву.

Красные огни стоп-сигналов бесконечного потока машин – даже ночью на дороге возникали пробки. Фонари качались так, что Варю начало подташнивать.

В кафе, в супермаркетах – всюду были люди. «Газель» встала перед светофором, и Варя с равнодушным удивлением увидела салон красоты, в котором укладывали волосы клиентке. Зачем в три часа ночи делать прическу?..

– Москва хоть когда-нибудь засыпает? – поинтересовалась Варвара.

– Не-а, – с удовольствием заворчал водитель. – Ни днем ни ночью не проехать! По телевизору сказали, даже музеи ночные открылись. А про киносеансы, катания на катке я уж и не говорю. Книжный магазин на Тверской работает! Я не знаю, какой дурак ночью в книжный попрется? Чё там делать? До утра не дотерпеть? Вампиры какие-то, а не люди. Во, гляди на этот ночной трафик!

Водитель указал рукой на перекресток: из-за угла вытекал шевелящийся поток. Словно рыба, идущая на нерест, волной поднимался на препятствия, лестницы и парапеты, захватывал край дороги, поглощал машины и наконец приблизился к «газели». Пятно распалось на языки, в окно ворвался сухой треск, и Варя увидела, что странно передвигающиеся существа – роллеры. Они мчались, вспрыгивая на мусорницы и ступеньки магазинов, слетали с бордюров, выбрасывали на асфальт дорожки искр.

– Правильно, в цех-то с утра не надо, на стройке тоже не упахались, – опять заворчал водитель. – Дурью здесь, в Москве, народ мается. Кого ни спроси, чем занимается, все в рекламе, в пиаре, в этих… в фондовых биржах вкалывают. Ни дела, ни работы!

– Девушка, давайте с нами! – на ходу крикнул в окно «газели» парень с длинной челкой.

Варя посмотрела вслед: роллеры исчезли за углом так же внезапно, как и появились.

– А куда они едут? – спросила зачарованная Варя.

– А никуда! В полночь соберутся в центре и до утра, пока метро не откроется, нарезают круги. Острые ощущения им подавай. Горя-забот в жизни не знали, не ценят ничего.

– Мне кажется, вы не правы, – вздохнула Варя. – В Москву за тем и едут, чтобы жить необычной жизнью. За мечтой!

– За мечтой – это я согласен, – ответил водитель. – Только уж больно дорого мечта-то обходится. Я – здесь, семья – за тысячу километров, чем там жена занимается, пойди проверь.

– Значит, вы тоже расплачиваетесь? А ради чего тогда все это?

– Если бы у меня, как у вас, квартира на Плющихе была, ничего больше не надо было бы!

Варя промолчала и вдруг устыдилась собственного вранья. «Кого я обманываю, зачем? Неужели это и есть моя мечта: московская прописка любой ценой? Чтобы стать после этого такой, как Оксана? Чем больше жилплощадь, тем крепче любовь?»