Сто сорок бесед с Молотовым

Посуду мне дали на дачу. Таня считается поварихой. Она меня тоже поставила в оборот: «Я ведь за ваш счет питаюсь». А я: «Все остается по-прежнему».

Она хорошая. Случайно попала к нам. У других работала. Только в двух местах, в одном шесть, в другом восемь лет. Ее освободили там, бывший хозяин перешел на пенсию, а пенсии не хватает…

17.07.1975

…Молотов возмущался, что у него на даче заменяют безвозмездно всю побитую посуду, только нужно черепки представить:

– Как же так? Мало того, что ее предоставляют в бесплатное пользование, всю битую меняют! Говорят: «Вам не нравится посуда? Давайте заменим!»

16.07.1978

«Остров сокровищ»

…Гуляем по Жуковке. Молотов постукивает палочкой.

– «Поселок бывших». Булганин, мы встретились ранней весной, он еще в полном здравии был, говорит: «Остров сокровищ». Тут Шахурин, Мжаванадзе, Булганин… А теперь Шелепин.

…Заговорили о коммунизме. Анекдот: коммунизм, назначенный на 1980 год, переносится. Вместо него в Москве состоятся Олимпийские игры…

– Это ловко придумали, – говорит Молотов. Он редко рассказывает анекдоты. Но чувство юмора его не покидает.

Шота Иванович неожиданно вспоминает:

– Умер Отто Скорцени!

– Плакали немножко? – мгновенно реагирует Молотов.

17.07.1975

«Главного пассажира забыли»

Соня, приемная дочь Молотова, по дороге из Жуковки в Москву рассказала, что родители ее живы и поныне. Отец – рабочий, мать мыла посуду на правительственных дачах. Соня стала играть со Светланой Молотовой. В Москве жили в доме, где была приемная Калинина. Там Соню увидела жена Молотова, Полина Семеновна Жемчужина и пригласила к себе домой, в Кремль, к Светлане. Это вошло в привычку, и каждый день Полина Семновна водила Соню к Светлане, как в детский сад. Соня иногда оставалась ночевать, а потом и целыми днями стала жить в Кремле. Родители не возражали, были довольны. Дело дошло до того, что в школе ей выдали похвальную грамоту: «Соне Молотовой…»

Полина Семеновна была в Америке и привезла оттуда красивые игрушки и елочные украшения. Два новогодних шара Соня хранит и по сей день. «Кстати, – говорит она, – традиция новогодней елки после Ленина была утрачена, и возродил ее Молотов – зачем лишать детей такой радости?

Мы со Светланой любили забираться в пальто Вячеслава Михайловича, висевшее в прихожей. Сам он дома бывал мало, но и дома все время работал.

Однажды мы со Светланой играли в поезд: надели кондукторские шапочки, бегали с компостерами, звонили… В это время из своего кабинета выбежал Вячеслав Михайлович с подушкой подмышкой и подсвечником в руке: «Подождите, главного пассажира забыли!» Видимо, так он себе представлял опаздывающего пассажира…

Запомнилось, как он учил нас выговаривать: «Кшепсесульский и Пшексесульский».

Часто видела Сталина. Запомнила огромную седую шевелюру Орджоникидзе.

22 июня 1941 года застало нас в Крыму. Рано утром Вячеслав Михайлович позвонил из Москвы Полине Семеновне, чтоб мы срочно выезжали в Москву. Полина Семеновна спокойно собралась, собрали нас. Она вызвала парикмахершу, в 12 часов ей делали маникюр, и она слушала выступление Вячеслава Михайловича по радио.

Когда ехали на поезде в Москву, поразило обилие военной техники в Крыму и то, что окна уже были крест-накрест заклеены. Эвакуировались в Вятку, к родственникам Вячеслава Михайловича. Потом Полине Семеновне посоветовали поехать в Куйбышев. В 1942 году вернулись в Москву».

26.08.1979

В светелке

– Чаковский пишет в «Блокаде», что вы никогда не курили и терпеть не могли… Зная, что вы не курите, Риббентроп предложил вам сигару.

– Я его не могу защищать. Я всегда курил, только не затягивался. Но много никогда не курил.

– А Юлиан Семенов наоборот пишет, что Молотов был заядлым курильщиком.

– Распространяется такая вещь. Это получилось вот почему. Поскольку я плохо владею иностранными языками, то все переговоры я вел через переводчика, а пока переведут, нечего делать, курил. Создавалось такое впечатление. И на фотографии я с папиросой. Сейчас я полностью прекратил курить, а в последние годы, когда занимался, две-три штуки курил. Напряжение снимало.

В молодости я курил, но никогда не был настоящим курильщиком.

Я человек XIX века. Уже чувствую возраст. Вот пару лет последних стал чувствовать. (После 84 лет. – Ф.Ч.) Занимался раньше спортом, когда можно было. В отпуску плавал в море обязательно, в Черном море, когда было время. По воскресеньям зимой на лыжах ходил на даче. Но в воскресенье мы тоже работали. Как-то Сталин звонит, спрашивает у Полины Семеновны, где я. Она отвечает: «Работает». А он говорит: «А я думал он у вас в карты играет по воскресеньям! Сознайся!»

08.03.1975, 12.05.1976, 10.04.1979

…В 13.20 я поднялся с ним наверх, в светелку. Он сел за стол, рядом с конторкой, развернул «Правду». Я обратил внимание на фотографию, которой раньше не было. Рядом с портретиком Ленина, слева, висит снимок: Ворошилов, Каганович, Калинин, Орджоникидзе, Молотов. Все куда-то идут. Сталин веселый, что-то говорит Ворошилову.

– Это, наверное, конец 20-х годов, – говорит Молотов. – Я так думаю, но точно не знаю. Эта тоже понравилась, повесил. Как раз такая группа, которая работала как основная группа. Микояна нет, но это неплохо, что нет. А эти люди незапачканные. Незапачканные.

…Справа от Ленина кнопками приколота фотография – Сталин и Молотов с женами. Примерно, того же периода. Смотрю на деревянную конторку рядом со столом.

– Я пишу то стоя, то сидя, – говорит Молотов. – Меняю позу.

…В этой светелке он работает с 1966 года. Небольшая комната с одним окном. На столе – варианты рукописи в картонных папках. У стены на маленьком столике – книги и журналы. Чехов, «Буранный полустанок» Айтматова, «Новый мир», «Развитой социализм» – это то, что сверху, а под каждой из этих книг – стопка в пять-семь штук, наверное. На стене – большая политическая карта мира под целлофановой пленкой. Против окна, у стены, кровать, застланная одеялом с белым пододеяльником без покрывала. Шкаф. Два стула. Все.

Сегодня 1 Мая. Стали подходить гости.

– О чем вы там так тихо говорите? – спрашивает Молотов. Он стал хуже слышать.

– На Колыме говорят: «Золота плохого не бывает. Есть хорошее и очень хорошее. Как коньяк».

– Коньяк бывает теплый, бывает холодный, – говорит Молотов.

Я стал показывать опыты с биополем, двумя пальцами отрывая гостей от стула и поднимая их. Заговорили о Джуне. Молотов очень заинтересовался:

– Так об этом надо говорить и писать! И рассказал, что в 30-е годы у них был врач, болгарин, Казаков, который тоже лечил непонятными методами, но у него не всегда получалось. Однако он вылечил от язв секретаршу Ленина и старого большевика Гусева.

01.05.1981

…В гости приехали грузины.

– Как в Грузии живут? – спрашивает Молотов.

– Хорошо. Кто работает, хорошо живет.

– Да кто не работает, тоже, наверное, неплохо, – говорит Молотов.

– Мы вам хотим анекдот рассказать. При Хрущеве вместо «Сталин» везде стали писать «партия». А Сталин еще лежал в мавзолее. Один грузин приехал в Москву и пишет домой: «Я был в мавзолее, там похоронен Ленин и рядом похоронена Партия».

– Хрущев – это недоразумение для партии, – говорит Молотов.