Сто сорок бесед с Молотовым
Шрифт:
А в 1921 году, конечно, нам было труднее, чем, скажем, в 1941-м, когда у нас уже было монолитное социалистическое государство. В гражданскую войну был момент, когда Деникин подходил к Москве, и неожиданно выручил Советскую республику Махно: ударил с фланга по Деникину. Деникин снял корпус, чтобы отразить удар Махно. Вот видите, даже Махно иногда пользу приносил. А положение было такое, что Ленин собрал нас и сказал: «Все, Советская власть прекращает существование. Партия уходит в подполье». Были заготовлены для нас документы, явки…
Мне доводилось не раз общаться с Лениным и в неофициальной обстановке. Как-то вечером после работы он говорит мне: «Зайдем ко мне, товарищ Молотов». Пили чай с черносмородиновым вареньем. «У нас такой характер народный, – говорил
В 1919-м или в начале 1920-го я был у Ленина дома. Он жил в Кремле. А я приехал из Нижнего. Он перед этим со мной по телефону говорил, записку мне послал. Я был председателем Нижегородского губернского исполкома. Там был съезд, наш первый краевой съезд радиоинженеров. А главным был Бонч-Бруевич, родственник управделами, которого я знал, наверно, с 1917 года. Он был богатый человек, издатель. У него есть книги по сектантскому движению. Он хорошо знал это дело. Культурный человек, Ленину помогал. Так вот родственник его был у нас главным, по-моему, радиотехником. Ленин говорил: надо поддержать его опыты, его работы. Помогать.
Потом лесозаготовки. Я докладывал Ленину о лесозаготовках.
А у Ленина сидели вдвоем. Беседовали, наверно, час. Деталей не помню. Чай пили.
– Ленин чай любил?
– Ну, как сказать…
– А вино пил?
– Немного. Этим делом особенно не увлекался. Он компанейский человек.
– А что Ленин вам говорил?
– Ничего такого выдающегося не было в нашей беседе. Для него интересными были местные настроения нижегородские. Хотел кое-что узнать, чем дышат местные работники.
…Ленин постепенно направлял внимание Молотова и на иностранные дела.
– Чичерин – из старых дворян, долго жил за границей, знал языки и, конечно, был очень нужен Ленину. Через годы я долгое время работал министром иностранных дел.
Когда читаешь современных экономистов, философов наших, видно, что он читал и то, и другое, но плетут по этому поводу, просто невозможное! И, конечно, главная ошибка в том, что не понимает, так сказать, нутра, ленинского подхода. У того все время подкоп под капитализм, под буржуазную идеологию с самых разнообразных позиций и так метко и в такой форме. Возьмите вы Ленина – у него каждая работа, каждая строчка – бомба про империализм. Это главное в Ленине. А у нас вытащат и начинают вокруг этого плести. Когда думаешь о том, как это преодолеть, только молодежь может осилить.
Я, конечно, кое-что подзабыл, но не все. Вы сейчас можете говорить о том времени, что угодно, но я немножко ближе к этому стоял делу, чем вы, хоть вы и считаете, наверно, что я все забыл.
08.01.1974, 27.04.1978, 10.03.1977
Ленин всех вывел на простор
– Пока есть империализм, пока существуют классы, на подрыв нашего общества денег не пожалеют. Да и не все люди неподкупны. Когда до революции был разоблачен провокатор Малиновский, депутат Государственной думы, большевик, член ЦК РСДРП, лучший оратор у большевиков, Ленин не поверил. Живой такой человек, оборотистый, умел держаться, когда нужно – с гонором, когда надо – молчаливый. Рабочий-металлист, депутат от Москвы. Я его хорошо помню, не раз встречался с ним. Внешне немножко на Тито похож. Красивый, довольно симпатичный, особенно если ему посочувствуешь. А как узнаешь, что это сволочь, – так неприятный тип. Меньшевики сообщили нам, что он провокатор. Мы не поверили, решили: позорят большевика. Ленин потом говорил: «Даже если он провокатор, он для нас больше делал, чем для полиции, потому что он вынужден выполнять, в конце концов, то, что ему писали». Он не только в Думе выступал, его и в рабочие организации посылали. Попробуй там не так выступи – рабочие сразу пошлют куда подальше! А он выполнял все поручения большевиков
и в то же время был агентом царской охранки, проваливал организации, выдавал большевиков полиции. После революции Малиновского расстреляли, в 1918-м, по-моему.Был депутат в Думе и некий Шурканов (или Шингарев) от Петрограда, тоже провокатор, выдал конференцию против войны в 1914 году. Наши депутаты – пять человек – пошли на каторгу, а Каменев в ссылку, потому что признался на суде, что не стоял на точке зрения большевиков, а только участвовал на конференции.
Был от большевиков депутат Бадаев, но он слабенький. Большинство выборщиков были от буржуазии и помещиков, а им надо было одного депутата обязательно от рабочих, ну они стали смотреть, кто самый безобидный, кто меньше всего участвовал в революционных баталиях. Вот Бадаев – будем голосовать. Он оказался честным человеком, хоть и не очень активный, малоразвитый. Но трудоспособный. Когда его избрали, явился к нам в «Правду» и говорит: «Я мало развит, мне очень трудно будет в Думе, не дали б вы мне какую-нибудь книжечку, где все можно было бы прочитать, что я должен делать, что такое большевизм? Одну такую книжечку я прочитаю, запомню и буду руководствоваться».
Но потом ничего, развился.
Выбора-то у Ленина не было. Ведь всех большевиков сожгли в тюрьмах и на каторгах. Вот я «Правду» выпускал, мне двадцать два года было, какая у меня подготовка? Поверхностная, конечно, юношеская. Ну что я понимал? Хоть и два раза уже в ссылке был. Приходилось работать. А эти большевики старые, где они были? Никто не хотел особенно рисковать. Кржижановский служил, Красин – тоже, оба хорошие инженеры-электрики, Цюрупа был управляющим поместьем, Киров был журналистом в маленькой провинциальной газете, с нами не участвовал. Я уже не говорю о Хрущеве. Этот такой активный всегда, а в партию вступил только в 1918 году, когда все стало ясно.
Но когда стало нужно управлять, Ленин всех вывел на простор. Он человек не унывающий, умел всех использовать – и большевика, и полубольшевика, и четвертьболыпевика, но только грамотного. Грамотных-то было мало. В Политбюро трое из пяти каждый раз выступали против Ленина. А ему надо было с ними работать. Хорошие ораторы, могут статью написать, выступить, способные люди и сочувствующие социализму, но путающиеся, а других-то нет. Вот и выбирай.
15.08.1975
Не считал себя старым большевиком
– Кого только ни было в ту пору… Вот иду по Новодевичьему кладбищу – там на одной могиле есть такая надпись: «Боец из старой ленинской гвардии В. И. Иванов». А в скобках – Канительщик. Это у него кличка такая. Прозвали по какому-то случаю, может и случайно, но надо же так влепить ему на могиле! Да еще написали «от друзей».
Вот эти старые большевики… Я, между прочим, себя никогда не считал старым большевиком – до последнего времени. Почему? Старые большевики были в 1905 году, большевики сложились до пятого года.
– А вы в шестом году мальчиком были. В 16 лет были членом партии.
– Ну и что. Какой я старый большевик?
– В 1912 году «Правду» выпустили.
– Ну я уже в период революции и после революции мог себя считать старым большевиком, но рядом сидели бородачи, которые в 1905-м уже командовали, возглавляли… Вполне в отцы нам годились, вполне, конечно. Я прислушивался к ним, правда, хотя я вместе с тем довольно высоко наверху стоял, а перед февральской революцией был в Бюро ЦК, один из трех, и в революции участвовал активно, – и все-таки я еще не из старой ленинской партии 1903—1904 годов. Но я очень близко к ним примыкаю, очень близко. Это факт. Но по молодости лет не мог я быть в 1903 году. А в 16 лет – уже успел. Успел, да. А теперь шестнадцатилетние участвуют в средней школе. Я вот гляжу на своего внука – ему 16 лет. Ну что он понимает?! Очень хороший парень. В школе для товарищей он ведет политчас. А что он там им рассказывает по газетам? Если все ловко по газетам повторить, уже будет большевистская пропаганда. У нас не было газет таких, только буржуазные газеты были…